Оппоненты Европы - Чингиз Абдуллаев

– Нет, – ответил ван Лерберг, – но думаю, что вопросы могут появиться у господина эксперта, который вчера чудом избежал смерти.

– Я об этом уже слышал, – сказал Гиттенс, – неприятное событие. Но нужно еще во всем разобраться и необязательно связывать это нападение с убийством турецкого дипломата.

– Убийца попал в официантку, которая сейчас в больнице, – добавил следователь.

Гиттенс резко обернулся к Дронго.

– Похоже, что вам действительно повезло, – сказал он, уже переходя на английский, – примите мои поздравления. Но почему стреляли именно в вас? По логике, должны были скорее стрелять в меня, если хотели сорвать наши переговоры и убрать обоих переговорщиков.

– Не знаю, – пробормотал Дронго, – я сам еще не все понимаю до конца. Но у меня к вам несколько вопросов.

– Задавайте, – разрешил еврокомиссар, поправляя свои очки и с интересом глядя на своего собеседника.

– Почему вы оказались в поезде одни, без помощников и охраны? – спросил Дронго.

– Я уже объяснил господину следователю, что охрана не положена еврокомиссару по статусу, – ответил Гиттенс, – только господа Рампой и Баррозу имеют персональную охрану. Мой помощник господин Жильсон выехал немного раньше, чтобы подготовить нашу встречу. Вы могли видеть его на вокзале, он меня встречал.

– Простите, я не знаю фламандского, – извинился Дронго. – Как себя вел ваш турецкий коллега? Он не нервничал?

– Нет. А почему он должен был нервничать? Вы сидели в этом вагоне и видели нас. Мы спокойно разговаривали, никто не мог даже предположить, что подобное возможно.

– У него были какие-то опасения насчет вашей поездки?

– Нет. Иначе он бы мне их высказал. А почему вы об этом спрашиваете? Какие опасения?

– Дело в том, что в вагоне одновременно находились две пары, которые знали погибшего, – пояснил Дронго. – Мать и дочь Ангелушевы, которые знали погибшего дипломата по его прежней работе в Риме, оказались там действительно случайно, но пара Богдановых взяла билеты именно на этот рейс, чтобы встретиться в поезде с господином Месудом Саргыном.

– Ничего не понимаю, – удивился Гиттенс. – Почему обязательно в поезде? Почему этого нельзя было сделать в другом месте? И для этого вызывать какую-то болгарскую пару?

– Эту пару он не вызывал, – снова терпеливо пояснил Дронго, – они оказались там абсолютно случайно. Но русская пара заранее обговорила с вашим коллегой возможность встречи именно в этом поезде.

– Возможно, у него были личные мотивы, – предположил Гиттенс, – я не могу этого комментировать.

– Они тесно сотрудничают с его братом, – продолжал Дронго, – Геннадий и Эльвина Богдановы, которых заранее попросили взять билеты именно на этот рейс. Более того, турецкий дипломат даже попросил, чтобы они поднялись именно на второй уровень вагона первого класса, где он будет находиться. То есть заранее попросил их оказаться именно там, где он сидел рядом с вами. Богданов – достаточно известный русский ювелир. И не имеет никакого отношения к дипломатической службе. Но его попросили не просто взять билет на этот рейс, но и подняться на верхний уровень. Отсюда я могу сделать вывод, что именно Месуд Саргын предложил вам подняться на второй уровень вагона в Брюсселе, когда вы садились в поезд?

– Да, – немного растерянно произнес еврокомиссар, – я не хотел подниматься наверх, но он настоял. Сказал, что сверху лучше видна наша страна. Но почему он ничего мне не сказал? Чего он боялся?

– Не знаю. Но, узнав ответ на этот вопрос, мы можем понять, почему его застрелили. Может, у него были какие-то важные документы, которые он хотел незаметно передать? Хотя Геннадий Богданов настаивает, что они должны были переговорить по факту поставок необработанных камней из Турции в Россию. У меня к вам такой вопрос. Когда именно вы сами решили ехать поездом в Брюгге?

– Позавчера вечером, – вспомнил Гиттенс, нахмурившись, – да, точно вечером. Нам как раз заказали билеты первого класса.

– И он сразу передал это сообщение своему брату, чтобы тот мог подсказать Богдановым, в каком вагоне экспресса будет находиться ваш коллега.

– Непонятно, – пробормотал, нахмурившись, еврокомиссар, – какие-то русские ювелиры, непонятная болгарская пара. Ничего не понимаю…

– Болгары оказались там случайно, – снова терпеливо повторил Дронго, – а семья Богдановых намеренно выбрала этот рейс, чтобы увидеться с вашим турецким коллегой.

Гиттенс пожал плечами.

– Ничего не понимаю, – сказал он, – какая-то непонятная шпионская сага. Зачем дипломату такие несерьезные «связные». Какая-то болгарская пара, которые оказываются турками. Или эти русские ювелиры? К чему такие сложности. У погибшего было два телефона, он мог позвонить кому угодно и вызвать любого сотрудника своего посольства.

– Действительно, – вмешался следователь, – зачем все так усложнять, когда он мог просто вытащить телефон и позвонить кому угодно. Никто его за руку не держал.

– Я сам не понимаю, что именно произошло, – признался Дронго, – но насчет болгар все понятно. Богомил Ангелушев подтвердил вам случайность их встречи.

– Мы все это еще раз проверим, – твердо сказал следователь.

– Разумеется, – согласился Дронго, – но понятно, что с Богдановым ему так и не удалось переговорить.

– Господин эксперт, – напомнил ему Гиттенс, – вы сидели в нашем вагоне и все видели. Я уже второй раз обращаю на это ваше внимание. И если бы мой турецкий коллега хотел с кем-то переговорить или встретиться, то почему он не сообщил мне об этом? Или не позвонил в свое посольство, чтобы организовать такую встречу? Или вообще не вышел из поезда? К чему эта непонятная игра с русским ювелиром и турецкой болгаркой. Уверяю вас, что погибший не был шпионом. Он всю жизнь был карьерным дипломатом, и достаточно известным дипломатом.

– Да, я знаю. Он раньше работал в Риме, – кивнул Дронго.

– Вот видите, – снова поправил очки Гиттенс, – у вас более полная информация, чем даже у меня. И я не совсем понимаю, зачем ему понадобились такие сложности. Можно было просто попросить меня позвонить нужным людям, с которыми он хотел встретиться. Хотя он прекрасно говорил по-французски и вполне мог сам обо всем договориться.

– Возможно, у него была личная встреча, связанная с бизнесом его брата, и он не хотел никому об этом говорить. В том числе и вам, – предположил Дронго.

– Это уже ваши личные предположения, – усмехнулся Гиттенс, – у нас в Европе приняты все сомнения разрешать с помощью полиции. И вообще более цивилизованным образом…

Следователь решил, что пора заканчивать этот затянувшийся допрос. Его начала раздражать непонятная настойчивость эксперта.

– Мы благодарим вас за то, что вы нашли время поговорить с нами, господин Гиттенс, – сказал Кубергер.

Еврокомиссар взглянул на часы.