Интриганка-2. Продолжение романа Сидни Шелдона - Тилли Бэгшоу

Где же их мужья? Все еще сидят в своих офисах и банках, с дипломами и степенями гребаного Гарварда? Делают деньги, чтобы заплатить за дизайнерские наряды жен?

Идиоты!

Одна из таких женщин привлекла внимание Гейба. Привлекательная брюнетка, лет тридцати девяти – сорока, стояла около универмага «Харви Николз», нетерпеливо поглядывая на дорогие часы «Патек Филипп». Очевидно, тот, кого она ждала, опаздывал. Женщина раздраженно пожала плечами и подняла руку, ловя такси, но тут же передумала и снова вошла в магазин.

Гейб бросился за ней, не обращая внимания на поток машин. Водитель «ягуара», едва не сбивший его, отчаянно надавил на клаксон.

– Кретин! Решил покончить с собой?! Только не под моей машиной!

Но Гейб уже не слышал. Ворвавшись через двойные двери в «Харви Николз», он сумел догнать женщину, входившую в кабину лифта.

– Вы спешите? – рассмеялась она, когда двери сдвинулись. Гейб только сейчас осознал, как тяжело дышит. – Велика же у вас жажда!

– Простите?

– Я сказала, что вам, должно быть, не терпится выпить. Этот лифт поднимается прямиком к бару пятого этажа. Вам именно он нужен?

Гейб ухмыльнулся. Вблизи она выглядела старше, на все сорок пять, но у нее были стройные ножки и хитроватая лукавая улыбка, сулившая исполнение тайных желаний.

– Совершенно верно.

Ее звали Клер, и Гейб жил с ней – вернее, жил на ее деньги – целый месяц, пока она наконец не решила, что с нее довольно.

– Ты ужасно милый и сам это знаешь. Но я не могу провести остаток жизни с мальчиком, годящимся мне в сыновья.

– Почему нет?

– Потому что это утомительно! Сегодня утром я заснула, пока свидетель давал показания! Я – партнер в юридической фирме, а не Мэгги Мэй[16]. Кроме того, тебе давно пора найти себе занятие.

Гейб нашел это занятие на следующее же утро. Ее звали Анджела.

За Анджелой последовали Кэтлин, Наоми, Фиона и Тереза. В первый год жизнь была хороша. У него по-прежнему не было своего дома. Не было сбережений. Но он перебирался из одной роскошной уэст-эндской квартиры в другую и наслаждался регулярным сексом с благодарными за его услуги, хорошо сохранившимися женщинами средних лет и имел доступ к огромному количеству первоклассного кокаина.

Сначала он контролировал свое пристрастие к наркотикам. И лишь иногда на вечеринках позволял себе втянуть в ноздри полоску-другую. Но когда его одолели скука и безделье (сколько времени можно проводить в тренажерном зале или магазинах, пока твоя подружка сидит на работе?), постепенно начал употреблять кокаин вместо ленча. Очень скоро он стал ловить кайф за завтраком. Тогда и начались неприятности.

Фиона, разведенная владелица интернет-компании, владевшая шикарным городским домом в Челси, вышибла Гейба, когда приехала домой пораньше и застала его нюхающим кокаин с дорогого журнального столика орехового дерева от Конрана в компании ее четырнадцатилетней дочери.

Тереза избавилась от него после того, как из сумочки стали пропадать деньги.

– Странно! – жаловалась она. – В моем бумажнике была сотня. Разве я не останавливалась у банкомата прошлой ночью?

– Малышка, откуда же мне знать? Я же не твоя матушка.

Именно «праведный» гнев Гейба возбудил ее подозрения. Убежденная, что с ее стороны это не более чем паранойя, но боясь снова обжечься, Тереза подождала, пока Гейб не улетел на уик-энд в Сен-Тропе, и тогда велела установить в спальне скрытые видеокамеры.

Две недели спустя Гейб оказался на улице.

В душе он был неплохим парнишкой. Но наркотики высосали из него все хорошие качества: чувство юмора, верность, добродушие, – а потом и сожрали заживо. От него осталась лишь внешняя оболочка. Скоро, впрочем, и она начала разрушаться. Гейб жутко похудел. Зубы утратили белизну. Он терял память и часто не помнил, как очутился в том или ином месте. Приходилось ночевать под чужими дверями и воровать в магазине, чтобы как-то прокормиться.

У него всегда было живое, неутомимое воображение. Теперь, когда реальность становилась все мрачнее, он глубже и глубже погружался в мир фантазий, который сам для себя создал. И попеременно был то банкиром, то успешным адвокатом. Богатым и уважаемым. Мать им гордилась.

Дом, который он выбрал, был огромным викторианским особняком. Уолэмстоу был не слишком благоустроенным районом, но развитая транспортная сеть, связывавшая его с Сити, означала, что сюда начали перебираться молодые, преуспевающие семьи, которым стало не по карману селиться в Уэст-Энде из-за нашествия арабов и русских. За свои деньги вы получали более просторный дом, но в придачу еще и не слишком приятных соседей.

Гейб поселился в убежище для бездомных, в нескольких кварталах от особняка. Позже он смутно вспоминал, что случилось в ту ночь. Какие-то образы, невнятные сны. Кровоточащая рука. Вой сирен. Все остальное он услышал в полиции на следующее утро.

Он был под кайфом, ворвавшись в дом примерно в час ночи. Полиция предполагала, что его целью был грабеж, хотя он мог просто сбиться с дороги в поисках убежища. В любом случае у него не было ни единого шанса что-то стянуть. Владелец дома, сорокалетний отец троих детей, услышал шум внизу и, спустившись, замахнулся на Гейба лампой.

Но Гейб выхватил из камина кочергу и стал «защищаться», зверски избивая несчастного. Когда к лежащему мужу подбежала жена, ей сначала показалось, что он мертв.

Полиция арестовала Гейба на месте преступления. Он не пытался бежать, в основном потому, что не знал, где находится, и понятия не имел, что наделал.

– Обвиняемый, встаньте!

Но Гейб пялился в пространство, затерянный в собственных мыслях. Он сидел на скамье подсудимых, за прозрачной оградой из нового пластика «перплекс». Майкл Уилмонт, его адвокат, сказал, что они пуленепробиваемые. Только тех обвиняемых, кто представлял опасность для судей или служащих суда, сажали за перегородку из перплекса.

Они считают его опасным! Опасным преступником.

– Пожалуйста, встаньте, мистер Макгрегор.

Гейб встал.

– Учитывая тяжкий характер преступления, в котором вы столь предусмотрительно сознались, я обязан передать ваше дело в королевский суд, который и вынесет приговор.

Передать?

Гейб с надеждой посмотрел на адвоката. Означает ли это, что его выпустят?

Он вот уже три дня жил без кокаина и все глубже впадал в отчаяние. Перплексовые стены вызывали у него клаустрофобию.

– Ваша просьба о выходе под залог отклонена. Вы останетесь в заключении до даты следующего слушания, назначенного на четвертое октября. Прения сторон…

Но Гейб уже не слушал. Серые глаза умоляюще смотрели на судью. В конце концов, она женщина!