Пыль на трассе - Алистер Маклин

свой номер, где переоделся в черные брюки, темно-синий свитер под горло и кожаную куртку. Потом заглянул к Макалпину; тот лежал на кровати бледный, изможденный, словом, едва живой.

— Знаешь, Джонни, — признался Макалпин, — я передумал в основном из эгоистических побуждений. Ведь Биму и Бому, хоть они и хорошие механики, не под силу перегнать такую махину. Джейкобсон уже уехал в Марсель, чтобы подготовить все к утренней погрузке. Я понимаю, это очень трудно, но завтра к полудню необходимо доставить в Виньоль четвертый номер, новую опытную модель и запасной двигатель, ведь мы арендовали трассу только на два дня. Путь не близкий, и поспать тебе вряд ли удастся. Погрузку в Марселе нужно начать в шесть утра.

— Ясно. А что мне делать со своей машиной?

— Ах да, ты же у нас единственный водитель грузовика в Европе, который разъезжает на собственной «феррари»! Алексис возьмет мой «Астон», а я сам перегоню твою ржавую колымагу в Виньоль. Потом тебе придется переправить ее в Марсель и оставить в нашем гараже. И, боюсь, надолго.

— Понимаю, мистер Макалпин.

— Мистер Макалпин, мистер Макалпин… Джонни, ты уверен, что эта работа тебе по душе?

— Совершенно уверен, сэр.

Спустившись в холл, Харлоу обнаружил, что Мэри и Даннета там уже нет. Он снова поднялся наверх, нашел Даннета в его номере и спросил, куда подевалась Мэри.

— Пошла прогуляться.

— Холодновато для прогулок.

— Она сейчас в таком состоянии, что холод ей нипочем, — сухо заметил Даннет. — Кажется, это называется эйфорией. Говорил со стариком?

— Да. Старик, как ты его прозвал, в самом деле начинает сдавать. За последние полгода он постарел лет на пять.

— Если не на все десять. А попробуй тут не постареть, когда жена как в воду канула. Вот потерял бы ты человека, с которым прожил двадцать пять лет…

— Он потерял не только жену.

— То есть?

— Я и сам точно не знаю. Выдержку, что ли, уверенность в себе, напористость, желание бороться и побеждать. — Харлоу улыбнулся. — На днях мы вернем ему эти потерянные десять лет.

— В жизни не встречал такого самонадеянного нахала, как ты, — восхитился Даннет. Харлоу пропустил его слова мимо ушей, тогда он пожал плечами и вздохнул. — Что ж, вероятно, чемпиону мира необходима некоторая доля самоуверенности. Куда ты теперь?

— В путь. А по дороге заберу из гостиничного сейфа ту маленькую безделушку, которую я должен отвезти нашему знакомому на улицу Сен-Пьер — похоже, это гораздо безопасней, чем ходить на почту. Не хочешь пропустить рюмочку в баре и заодно посмотреть, не вызову ли я у кого-нибудь интереса?

— С какой стати они будут интересоваться тобой? Нужная кассета у них в руках, вернее, они так думают, а это одно и то же.

— Возможно. Однако не исключено, что эти нечестивцы начнут думать иначе, когда увидят, как я беру из сейфа конверт, вскрываю его, достаю кассету, осматриваю и кладу ее в карман. Один раз они уже остались в дураках. Держу пари, они охотно поверят, что их снова одурачили.

На мгновение Даннет замер, не веря своим ушам. Потом раздался его шепот:

— Это уже не просто игра с огнем, а верный способ сыграть в сосновый ящик.

— Чемпионам мира полагаются дубовые, с позолоченными ручками. Пошли.

Они вместе спустились по лестнице. Даннет повернул к бару, а Харлоу направился к регистратуре. Пока Даннет оглядывал холл, Харлоу получил свой конверт, вскрыл его, достал кассету и, тщательно осмотрев ее, сунул во внутренний карман кожаной куртки. Тут к нему как бы невзначай подошел Даннет и произнес вполголоса:

— Траккья. У него чуть глаза не вылезли на лоб. Он со всех ног бросился к телефону-автомату.

Харлоу молча кивнул, вышел через вращающиеся двери и остановился, так как путь ему преградила фигура в кожаном пальто.

— Мэри, что ты здесь делаешь? — спросил, он. — На улице очень холодно.

— Просто хотела попрощаться с тобой, вот и все.

— Попрощаться можно было и в гостинице.

— Я не люблю, когда на нас глазеют.

— И потом, ведь завтра мы снова увидимся в Виньоле.

— Увидимся ли, Джонни?

— Ну вот! И ты разуверилась в моих водительских способностях.

— Оставь шутки, Джонни, мне не до них. Я мучаюсь. Меня не покидает предчувствие, что должна случиться беда. С тобой.

— Это в тебе заговорили предки по шотландской линии, — весело возразил Харлоу. — Неотвратимость рока, ясновидение и прочие суеверия. Между прочим, ясновидящие почти всегда попадают пальцем в небо.

— Не смейся надо мной, Джонни, — всхлипнула Мэри.

Он обнял ее за плечи.

— Чтоб я смеялся над тобой? С тобой — пожалуйста, а над тобой — никогда.

— Возвращайся ко мне, Джонни.

— Мэри, я всегда буду возвращаться к тебе.

— Что? Что ты сказал, Джонни?

— Я оговорился.

Он прижал ее к себе, чмокнул в щеку и ушел в сгущающиеся сумерки.

8

Темная громада трейлера «коронадо», расцвеченная десятком габаритных огней, не считая четырех мощных фар, с ревом мчалась по ночным пустынным дорогам на бешеной скорости — такая езда наверняка вызвала бы неудовольствие итальянской автоинспекции, но, к счастью, автоинспекция дремала в ту ночь.

Харлоу проехал по автостраде на Турин, затем свернул к югу на Кунео и теперь приближался к Тендскому перевалу, то есть к тому грозному горному перевалу с туннелем на вершине, через который проходит итало-французская граница. Здешняя дорога требует предельной осторожности и внимания, даже если едешь на легковом автомобиле днем и в сухую погоду, ибо по обе стороны туннеля водителя подстерегают крутые спуски, подъемы и головокружительные повороты. А вести тяжелый трейлер, да еще в дождь, который все усиливался, было весьма рискованным предприятием.

Кое-кому эта поездка показалась, мягко говоря, более чем рискованной. Рыжие близнецы-механики, один из которых вжался в сиденье рядом с Харлоу, а второй растянулся на узкой лежанке за сиденьями, хоть и изрядно вымотались, но сна у них не было ни в одном глазу. Да что там скрывать, они попросту стучали зубами от страха и либо переглядывались в ужасе, либо жмурились, когда их бросало и качало из стороны в сторону на очередном вираже. Ведь случись грузовику вылететь с дороги, тогда грозили не синяки да шишки на ухабах, а верная смерть на дне пропасти. Близнецы начали понимать разницу между стариной Генри и настоящим гонщиком.

Если Харлоу и подозревал, какие невыносимые муки он причиняет, то не подавал виду. Он целиком сосредоточился на дороге и старался просчитать ее на два, а то и на три поворота вперед. Траккья, а теперь уже и его сообщники, знали, что он везет