Вопреки - Настасья Карпинская

— Ты специально меня еще больше травишь, да?

— Нет, наоборот, даю столь важные и жизненно необходимые советы. Пользуйся, пока я в настроении.

Он меня раздражал: его манера говорить, его нахальная полуулыбка, словно насмешка, прилипшая к его губам; злило это чувство превосходства над окружающими. Для меня он был виновником всего, что произошло, но именно сейчас он делал так, чтобы от него зависела и я сама, протягивая эту своеобразную руку помощи, о которой его никто не просил.

— Мне нужен ноутбук и вещи, хотя бы на первое время, и вечером обязательно надо попасть к родителям. И как же мне это сделать, великий гуру, если везде эти долбанные идиоты с камерами?! — сдерживать злость уже не выходило.

— Подождать до… — он повернул запястье, взглянув на часы, — семи, я думаю. И вопрос будет решен.

Выудив из сумки, валявшейся забытой в прихожей, ключи и черкнув на клочке бумаги адрес, положила их на стол Исаеву. Он лишь кивнул на это, снова треща по телефону. Птичка-говорун, бл*ть. Спустя пятнадцать минут раздался звонок в дверь, и на пороге появился двухметровый широкоплечий детина, некий Кузнецов, которому Исаев и вручил мои ключи.

— Объясни Павлу, что привезти и где это взять, — бросил в мою сторону, снова скрываясь за дверью комнаты, видимо служившей ему кабинетом. Когда детина, получив четкий инструктаж, свалил, я, сцарапав пачку сигарет с подоконника, вышла на лоджию. Глубокая затяжка и мысли едким ядом заструились в голове. Последние слова Марка в нашем телефоном разговоре, его смех… Ранящими вспышками в сознании. Сжала веки. Еще одна затяжка. Не вспоминать. Не сейчас. Позже. Когда этот п*здец закончится, когда я смогу позволить себе быть слабой. Еще затяжка, и жгучее желание убиться коньяком, как вчера, чтобы до отключки и потери связи с реальностью. Но не дали…

— Вот, возьми, — Исаев, как нечисть неслышно возник рядом, протягивая упаковку с новой сим-картой. — Номер на одного из моих людей, к тебе привязать никак не получится, так что недо-журналисты не достанут.

— Спасибо, — произнесла тихо, немного ох*реневая. Что это? Это он так пытается сгладить острые углы или, наконец, начал ощущать свою вину за случившееся? Последнее — навряд ли.

— Я хотела узнать… — начала, отвернувшись в сторону, делая последнюю затяжку.

— Родственники уже занялись похоронами, — не дал закончить фразу.

Я же коротко на это кивнув, направилась в комнату.

Вставила сим-карту в телефон и набрала номер Танюхи. Разговаривали мы с ней недолго. Несмотря на то, что она уже была в курсе происходящего, отнеслась ко всему услышанному по телевизору довольно скептически. По проблеме с Горских дала несколько дельных советов и пообещала пробить поставщиков в Н-ске.

Спустя час мне привезли ноутбук и свежие вещи, в сумке оказался даже комплект нижнего белья. От осознания, что чужой мужик рылся в моем белье, в другой ситуации я бы впала в жесткий приступ смущения, сейчас же мне было абсолютно наплевать, меня накрыло полное равнодушие к подобным моментам, словно омертвело внутри если не все, то часть точно. Приняв душ и переодевшись, я с головой погрузилась в работу. Исаев не отвлекал, не дергал, не язвил, и вообще обращал на меня внимание не больше, чем на мебель. Судя по тем документам, что я краем глаза заметила у него на столе, кто-то из его юристов налажал по каким-то автозапчастям. Видимо, рейдерство не единственная его направленность.

Около шести мне с видом занятого барина сказали, что СМИ и их молчание куплены с потрохами, и я спокойно могу отправиться на все четыре стороны, что я в общем-то сразу и сделала: вызов такси, быстрый сбор вещей, звонок отцу.

— Такси отмени, Кузнецов отвезет, черный Тахо у подъезда.

— Не стоит…

— Перестраховка, — произнес, прислонившись плечом к стене, снова залипая в своем телефоне. Прямо сама святость, забота и доброта. Если бы не знала, что за этим на самом деле стоит, то может быть и поверила бы.

Не знаю отчего, направляясь к родителям, я ждала какого-то сочувствия и поддержки. Зная свою мать, я должна была предугадать ситуацию, но моя внутренняя чуйка на подобное, видимо, сбилась под воздействием перенесенного стресса. Больше я ничем не могу оправдать собственную наивность.

Стоило войти в квартиру, как раздался почти истошный вопль Ларисы Михайловны.

— Ты видел, на чем она приехала, ты видел?! Тебе еще нужны подтверждения того, какое чудовище мы вырастили?! — она кричала это отцу и, если бы не Сашка, который ее удерживал, она бросилась бы на него с кулаками.

— Как понимаю, приезжать не стоило…

— Думать надо головой, когда связываешься с криминальным дерьмом, а не местом между ног! — рыкнул Сашка, прижимая бьющуюся в истерике мать к своей груди.

— Рот прикрой! — резко среагировал отец, не давая мне ответить самой. Это было произнесено с такой твердостью, что даже Лариса Михайловна притихла, брат зло поджал губы, но удержался от последующих комментариев. — Мать отведи в комнату и накапай успокоительных. Дурдом, бл*ть! — последнее было очень неожиданным, отец если и выражался матом, то крайне редко, настолько, что звучание из его уст подобных слов резало слух. — На кухню пошли, расскажешь все.

Разговор с отцом был долгий. Он выслушал все с титаническим спокойствием, не перебивая и давая мне высказаться, а после пододвинул ко мне, вытирающей ладонями слезы, покатившиеся из глаз, пачку сигарет. Я подняла взгляд на папу и вытащила из пачки сигарету. Понимание, что именно во время тяжелых событий в жизни ты резко взрослеешь не на какие-то пару лет, а сразу на десятки, выстрелило горьким осознанием. Закурила. Отец тоже взял сигарету и подошел к окну, открывая его, впуская прохладный ночной воздух в комнату.

— Тебе надо уехать, хотя бы на время.

— Я знаю пап, мне тут все равно не дадут работать. Горских уже разорвал контракт на поставки, испугался, что может стать следующим.

— У меня есть небольшое накопление, я дам тебе денег, уезжай, дочь. Ты не подумай, что я…

— Пап, не надо, — оборвала, уже понимая, что он произнесет следующее. — Я понимаю, и я тебя ни в коей мере не виню. И денег тоже не надо, у меня есть, хватит на первое время.

Я подошла к отцу и, затушив сигарету в пепельнице, что стояла на подоконнике, положила голову на его грудь, он обнял, прижав к себе, поглаживая по волосам, как в детстве, когда я была чем-то расстроена. Захотелось замереть в этом моменте, продолжая чувствовать себя маленькой девочкой, не имеющей никаких проблем, зная, что если что-то случится, то папа все решит, он же большой и сильный. Проблема была в том, что мне уже не восемь, а папа может решить далеко не все и за свои про*бы, как правило, отвечать надо самой.

— Марк был хорошим мужиком, — тихо на выдохе сигаретного дыма.