Черный легион - Богдан Сушинский

«Если бы Фромм знал, что мы так до сих пор ни разу и не заговорили о физическом устранении фюрера, — прощающе подумал Ольбрихт, — что между нами еще ни слова не произнесено о покушении на того, кто привел страну к катастрофе, сведя на нет усилия миллионов немцев по возрождению Германии из пепла Первой мировой, он бы, конечно, простил нас».

— Само собой разумеется, — поддержал он Фромма, спасая ситуацию. — Высказанное вами условие, господин командующий, является непременным основанием для начала операции «Валькирия». О наших возможных действиях мы немедленно проинформируем вас.

На небольшой станции неподалеку от Читы Курбатов остановил неуклюжего, истощенного с виду солдатика, спешившего с двумя котелками кипятка к воинскому эшелону. Паровоз уже стоял под парами, и солдату, очевидно, боясь опоздать, тем не менее застигнутый врасплох окриком капитана, остановился и, сжавшись от страха, замер прямо посреди колеи, словно пойманный дезертир.

— Вы из этого эшелона?

— Так точно, — едва слышно пролепетал он побледневшими губами. Перед ним стояли два офицера и несколько рослых крепких солдат. Холеные и суровые, они, возможно, показались рядовому особистами или смершевцами.

— Почему не представились?

— Красноармеец Кичин.

Курбатов прошелся взглядом по обвисшей форме солдата с полупротертыми локтями и коленками, запыленным, давно не знавшим крема, сапогам. Отчего Кичин окончательно сник и словно бы врос в землю вместе со шпалой, на которой стоял.

— Охраной командует лейтенант Слоненков? — назвал Курбатов первую пришедшую на ум фамилию.

— Никак нет, младший лейтенант Пуганое.

— А, ну да, правильно: Слоненков — это ведь помощник военного коменданта станции, — спокойно продолжал провоцировать его Курбатов. — Вас там семнадцать человек?

— Двадцать два.

— Целый взвод? Теперь станет еще больше. Посланы на подкрепление. К фронту будем двигаться вместе.

— Так я пойду предупрежу младшего лейтенанта, — обрадовался Кичин возможности поскорее ускользнуть — страх перед офицерами у него уступал разве что страху перед смертью.

— Предупредите. Мы же подождем своего бойца.

Кичин поднырнул под один из трех стоящих на запасном пути вагонов и исчез.

— Думаете, он ничего не заподозрил? — осторожно поинтересовался Тирбах, присел и еще какое-то время пытался проследить путь красноармейца.

— Когда операцию приходится разрабатывать на ходу, экспромтом, случается всякое. Главное, не дать младшему лейтенанту времени на размышления.

— Их втрое больше, — заметил Реутов. — Тем почетнее будет победа — это ясно. И все же…

Они обошли пустые вагоны и увидели, что под свист паровозного гудка эшелон отходит. Мигом окинув взглядом платформы с техникой и теплушки, Курбатов определил, что состав действительно важный и отправляется, конечно же, на фронт. Убедившись, что японцы нападать не собираются, красные решили перебросить бездействующую технику поближе к Волге. Резонно. Генерал Семенов прав: отказавшись от активных действий, японцы по существу стали союзниками большевиков.

А еще Курбатов успел заметить, что охрана рассредоточена по трем теплушкам, расположенным в голове, хвосте и посередине эшелона.

— В последний садитесь, товарищ капитан, — выручил их выглянувший из среднего вагона Кичин. — В последний, а то отстанете! Я доложил!

«Сам Бог тебя послал, солдатик», — мысленно поблагодарил рядового Курбатов.

Именно его крик привел в замешательство вскочивших на ступеньку последними часового и старшего этой теплушки, младшего сержанта. Появление группы капитана Курбатова — по документам все они оставались под своими фамилиями — эти двое восприняли как должное, решив, что все делается с позволения командира взвода.

В вагоне оказалось шестеро солдат, которые, как только эшелон тронулся, улеглись: кто на нары, кто на тюки с солдатскими одеялами и обмундированием. Еще один красноармеец стоял на посту в заднем тамбуре. Командир этого отделения младший сержант Тамтосов — худощавый широкоскулый якут — встретил появление капитана и его группы с полнейшим безразличием. Офицерские знаки различия абсолютно никакого впечатления на него не производили, а чувство предосторожности, похоже, напрочь отсутствовало.

— Старшим охраны эшелона назначен я, капитан Курбатов, — сразу же уведомил его князь, дабы упредить любые недоразумения. — Младший лейтенант Цуганов поступает в мое распоряжение.

— Плохо будет младшому, — покачал головой якут. — Очень любит быть командира, да..

— Думаете, станет возражать?

— От Хабаровска идем. Хозяин эшелона — как хозяин тайги.

Усевшись напротив двери, где побольше света, он аккуратно расстелил возле себя какую-то промасленную тряпицу и начал не спеша разбирать и смазывать станковый пулемет.

— Третий раз по винтику разбираем, сержант, — напомнил ему парень, из-под расстегнутой гимнастерки которого выглядывал застиранный выцветший тельник. — На износ работаем. Сочтут за диверсию.

— Ружия, — поучительно объяснил Тамтосов, поднимая вверх искореженный указательный палец. — Шибкое ружия, да…

— С пулеметом пока отставить, товарищ младший сержант, — властно распорядился Курбатов. — Сначала разберемся с постами.

— С постами у нас шибко хорошо. Сам младший лейтенант разбирался, да… — продолжал возиться с пулеметом якут. И это его дикарское непослушание вызвало у Курбатова не раздражение, а презрительную улыбку. Кому могло прийти в голову давать этому аборигену звание младшего сержанта? Назначать командиром отделения?

Цуганов не стал дожидаться следующей станции — добрался до их теплушки по платформам и крышам. Это был невысокого роста, широкоплечий, коренастый сибиряк, в чертах лица которого просматривалось не меньше азиатского, чем в чертах якута Тамтосова.

— Мне сообщили, что вы назначены старшим эшелона? — с ходу перешел он в наступление.

— Отставить, младший лейтенант, — осадил его Курбатов. — Представьтесь как положено. Этому вас в училище не учили?

— А меня в училище ничему не учили. Безучилищным на фронт возвращаюсь, — довольно спокойно объяснил взводный. — Звание на фронте получил. Вместе со второй медалью «За отвагу».

Только сейчас Курбатов обратил внимание на небрежно разбросанные по груди четыре медали фронтовика.

— Но представиться — пожалуйста, — вскинул тот руку к козырьку. — Младший лейтенант Е[уганов. Из недавних фронтовых старшин. Так что тут все по-штабному. Вопрос к вам: предписание на принятие командования эшелоном имеется?

— Что? Предписание? — переспросил Курбатов лишь для того, чтобы немного потянуть время. Краем глаза он видел, как Тирбах незаметно переместился ближе к Цуганову. Как Чол-данов склонился над Тамтосовым, готовый в любое мгновение вышвырнуть его из вагона. Остальные бойцы рассредоточились, незаметно разбирая между собой красноармейцев и готовясь к рукопашной схватке. — Ты что, младшой? Какое может быть предписание в военное время? — беззаботно рассмеялся князь. — Тут и группа, вон, была сформирована за час до приказа, который получили, считай, в последние минуты. А в охранники попали только потому, что отправляемся на фронт.