Сообщники поневоле - Алёна Снатёнкова

Вечер тем не менее заиграл новыми красками. Баба Валя хоть и несколько раз стрельнула глазами в мою сторону, но подходить не подходила. Слава богу. Ее-то не проведешь. Она и про наглость знает, и про лохматость. Небось быстренько сообразила, что наглая красотка, по цвету кожи похожая на Шрека, и ее любимая Маруся – один и тот же человек. Уверена, потреплет еще мою шкурку вопросами своими.

Но это произойдет не скоро.

Не в ближайший час.

Поэтому… Чего это Фил такой расслабленный?

Зловещая улыбка? Не-е-ет, что вы? Я всегда так на красивых парней зыркаю.

- Ты чего на меня так смотришь?

- Где-то сказано, что на тебя смотреть нельзя? – отмахиваюсь от него. - Рассказывай, наверно, рад меня видеть?

- Очень.

И опять к тарелке с яблоками нарезанными тянется. Не, вот кто так делает? С ним девушка красивая изволила пообщаться, а он желудок набивает. Обжора.

- Как ты мог не знать, что Обашкина в гости к вам заявится?

Как же хорошо, что взрослые дяденьки и тетеньки разговором увлечены и даже не обращают на нас никакого внимания.

- А ты всегда в курсе, кто к тебе домой придет?

- Конечно, – пожимаю плечами. – Мама меня за сутки доставать начинает, чтобы я за веником бежала и с ним по квартире летала.

- Посмотрел бы я на это.

- Что?

- Яблоко хочешь?

- Ну тебя. Скучный ты, Довлатов. Так на встречу меня уговаривал, а стоило встретиться, так ты сидишь и молчишь. Ты всегда такой?

- А ты всегда такая говорливая?

- Да, я очаг стабильности. Как друг твой поживает?

- Все-таки как похожа-то.

Нет, вот стоит вспомнить про кого-то из Обашкиных, так они сразу объявляются. Маманя Славика еще минуту назад анекдотами всех травила, а сейчас на меня пристально смотрит, будто привидение увидела.

- Галь, опять ты к девочке пристала, – вмешивается Довлатова, убавляя громкость телевизора. – Похожи и похожи. Чего ты?

- Так, ты понимаешь, я дня два от того знакомства отходила. Никогда в жизни  таких наглых девок не встречала.

Еще надо доказать, кто из нас наглее, Баба-яга, то есть тетя Галя Обашкина.

- Наглость - это хорошо. – Аллилуйя, хозяйка заговорила. – Без наглости сейчас никуда.

- Правильно, Валюш. В наше время только так, либо ты, либо тебя съедят. Галь, и я уверена, что ты просто сама, как обычно, что-нибудь сказала, как ты можешь, вот и получила в ответ.

Слушайте, а мамка у Фила – огонь. С такой и в горы, и в море не страшно. От любого зверя спасет. От танка в том числе.

- Конечно, а уважать человека только за его возраст - не дело. Уважение заслужить нужно. Ой, баб Валь, зря вы про возраст сказали. Ой, зря.

Я прям ощутила, как холодным ветерком повеяло.

- Фил, спорим, моя бабуля уделает Обашкину? По стенке размажет.

- Эту женщину никто не сможет переспорить. Поверь.

- Сейчас и проверим. - Мысленно потираю руки, готовясь к великому батлу.

- Сынок, - шепотом говорит Лилия, - развлеки Марусю. Ты же знаешь маму Славы, сейчас здесь начнется театр одного актера. Не надо девочку пугать.

Чего «пугать» сразу? «Веселить» же больше подходит.

- Да я посижу здесь. Все нормально.

- Она здесь посидит. Сама же слышала.

Ну вот, может же быть умным, когда захочет. Правильно, Фил, не надо меня от самого главного развлечения этого вечера уводить.

Так я и думала, пока к нам Довлатов-старший не подсел. Тут-то я напряглась, но все же поздоровалась.

А дальше? Делать вид, что я его не знаю или что?

Взрыв мозга.

Мужчина молчит. То на меня глядит, то на сына. А потом как выдаст:

- Фил, как рука? Не болит?

Посмотрела я на него, он на меня. И оба так зловеще заулыбались. Одну волну поймали, проще говоря. У меня прям отлегло. Правда-правда, так спокойно стало. И уже Обашкина была не настолько страшна.

-Так, Марусь, пошли. Развлекать тебя буду.

Парень встает и утягивает меня из комнаты, но я все же успеваю услышать слова его папы:

-Да, на каждый карандаш найдется своя точилка.

Что?

Это я точилка?

Не поняла.

А вот с карандашом я была полностью согласна. Было в Карлсоне что-то деревянное и твердолобое.

Даже сейчас вытащил меня из комнаты, и все, руку отпустил. Мол, беги сама кузнечиком за мной и старайся не отставать. А я и стараюсь. Заблудиться же никто не хочет, правильно? Здесь не лес, конечно, но квадратных метров столько, что я со своим сломанным навигатором с легкостью за колонной потеряюсь.

- Фил, мне кажется, ты идешь слишком медленно. – Хочу его за рукав схватить, так он шутку мою не оценил и еще быстрее втопил. И это на лестнице. И это я. Человек, который лифту каждый день поклоняется. Да для меня на второй этаж пешком подняться сродни героическому подвигу. – Так, а ну стой, длинноногий.

- Что? Только не говори, что тебе каблуки мешают. Знай, на руках не понесу.

А-а-а, башка моя бестолковая. Так вот почему я черепахой плетусь. Чертовы каблуки или платформа, как эта фигня на подошве называется-то? Точно не кеды. Любимые кроссовки небось дома на полке сейчас ржут надо мной.

- На каких еще руках, Филимон? Ты мне эти мысли из головы выбрось. Никогда такого счастья не испытаешь. Понял?

Хотя, если по-честному, на шею я бы к нему залезла. Поймите правильно, это определенно лучше, чем еще один пролет на своих двоих тащиться.

Куда мы, собственно, направляемся?

- Слушай, а вы на каком этаже людей казните? – У меня уже отдышка, потихоньку начинаю в собственных ногах путаться, а этот как шел, так и продолжает через одну ступеньку перепрыгивать. И ведь молчит, партизан, не говорит, куда девицу ведет.

- В подвале.

А, раз в подвале, то можно выдохнуть. Мы ведь наверх идем.

Стоп. Крыша - тоже отличный способ избавиться от говорливой девчушки, которая шутить любит.

- Но для тебя я всегда готов сделать исключение.

Вот совсем не успокоил.

Одна ступенька, вторая, третья. По ощущениям, я уже на двадцатый этаж поднялась, вниз смотрю, третий. Либо у меня галлюцинации, либо надо начинать спортом заниматься.

Пусть глюки. Ну, пожалуйста.

О, поворот направо и вторая дверь, которую открывает мой мучитель. Первое, что в глаза бросается, – кровать. Знаете, что я делаю? Правильно, забываю о том, что в гостях, и лечу на сказочное ложе, по пути скидывая неудобную обувь.