Второй пол - Симона де Бовуар

Нравы греков недалеко ушли от восточных нравов; однако у них не было принято многоженство. Почему, точно неизвестно. На деле содержать гарем всегда было весьма обременительно: позволить себе роскошь иметь большой сераль мог любитель роскоши Соломон, султаны из «Тысячи и одной ночи», цари, вожди, богатые землевладельцы; человек среднего достатка довольствовался тремя-четырьмя женами; крестьянин имел не больше двух. С другой стороны, везде, за исключением Египта, где не было частной собственности на землю, забота о сохранении вотчины привела к тому, что старший сын получал особые права на отцовское наследство; тем самым устанавливалась иерархия и между женами: мать главного наследника стояла куда выше остальных жен. Если женщина сама владеет имуществом, если за ней дается приданое, супруг видит в ней личность: он связан с ней особыми, религиозными узами. По-видимому, отсюда и пошел обычай признавать только одну супругу, но на самом деле греческий гражданин продолжал в свое удовольствие оставаться многоженцем, поскольку всегда мог удовлетворить свои желания с городскими проститутками и служанками гинекея. «Гетер мы заводим ради наслаждения, наложниц – ради ежедневных телесных потребностей, тогда как жен мы берем ради того, чтобы иметь от них законных детей», – говорит Демосфен. Наложница заменяла хозяину жену в том случае, если та болела, плохо себя чувствовала, была беременна или оправлялась после родов; так что разница между гинекеем и гаремом невелика. В Афинах женщину держат взаперти в ее покоях, в предписанной законами строгости и под наблюдением специальных магистратов. В течение всей жизни она поражена в правах; она находится под опекой либо отца, либо мужа, либо наследника мужа, либо, на худой конец, полиса, его должностных лиц; все они – ее хозяева, которые распоряжаются ею как товаром, поскольку опекунская власть распространяется и на человека, и на его имущество; опекун может передать свои права кому угодно: отец вручает дочь приемному отцу или мужу; муж может развестись с женой и отдать ее новому мужу. Правда, греческий закон обеспечивает женщине приданое, которое служит для ее нужд и должно быть возвращено ей полностью в случае расторжения брака; он также предоставляет женщине право в определенных, крайне редких случаях самой требовать развода, но больше никаких гарантий общество ей не дает. Разумеется, все наследство переходит к детям мужского пола, приданое же представляет собой не приобретенное родовое имущество, а нечто вроде услуги, которую обязан оказать опекун. Однако благодаря обычаю давать приданое вдова уже не переходит как часть наследуемого имущества к наследникам мужа, а возвращается под опеку родственников.

Одна из проблем, встающих перед основанными на агнации обществами, – это судьба наследства в отсутствие наследников мужского пола. Греки установили обычай эпиклерата: наследница должна была выйти замуж за старейшего родственника своего отца; тем самым имущество, завещанное ей отцом, переходило к детям, принадлежащим той же группе, и земля оставалась в собственности рода; эпиклера была не наследницей, но лишь машиной для производства наследника; этот обычай отдавал ее в безраздельную власть мужчины, ибо ее автоматически выдавали замуж за старшего мужчину в семье, чаще всего за старика.

Поскольку причина угнетения женщины кроется в стремлении вечно длить род и сохранять в неприкосновенности земельные владения, она может избежать этой абсолютной зависимости постольку, поскольку ей удастся избежать семьи; в обществе, отрицающем и частную собственность, и семью, удел женщины значительно лучше. Спарта, где преобладал общинный строй, была единственным государством, где женщина считалась почти равной мужчине. Девочек воспитывали так же, как мальчиков; супругу не заточали в доме мужа – ему разрешалось всего лишь украдкой навещать ее по ночам; его права на жену были настолько малы, что во имя евгеники союза с ней мог потребовать другой мужчина, – с исчезновением наследования исчезает и само понятие супружеской неверности; а поскольку все дети принадлежат государству, женщины также не попадают в кабалу к ревнивому господину – или наоборот: можно сказать, что гражданин, не владея имуществом и не имея собственных потомков, не владеет и женой. Женщины несут тяготы материнства, как мужчины – тяготы войны, но, помимо исполнения этого гражданского долга, ничто не стесняет их свободы.

Наряду со свободными женщинами, о которых мы говорили выше, и рабынь, живущих в семье и являющихся безраздельной собственностью ее главы, в Греции есть проститутки. У первобытных народов существовала гостевая проституция, когда женщину уступали случайному гостю – что, по-видимому, имело некий мистический смысл, – и сакральная проституция, призванная высвободить таинственные силы плодородия во благо сообществу. Эти обычаи существовали и в классической Античности. Геродот рассказывает, что в V веке до н. э. каждая женщина Вавилона должна была один раз в жизни отдаться чужестранцу в храме Милитты за монету, которую она отдавала в сокровищницу храма, а затем вернуться домой и жить целомудренно. Храмовая проституция по сей день сохранилась у египетских альмей и индийских баядерок, которые входят в почтенные касты музыкантш и танцовщиц. Но чаще всего в Египте, Индии и Западной Азии храмовая проституция постепенно превращалась в проституцию законную: духовенство видело в подобной торговле средство наживы. Даже у евреев существовали продажные проститутки. В Греции храмы, где можно встретить «девиц о многих гостях», как называл их Пиндар, находились в основном на побережье, на островах и в городах, куда приезжало много чужеземцев; вырученные женщинами деньги предназначались культу, то есть жрецам, а значит, косвенно шли на их содержание. В действительности здесь под покровом лицемерия эксплуатируются – как, например, в Коринфе – сексуальные потребности моряков и путешественников; речь уже идет о продажной проституции. Отдельным институтом она стала при Солоне. Он купил азиатских рабынь и поселил их в «диктерионах», расположенных в Афинах рядом с храмом Венеры, неподалеку от порта; руководство заведениями поручалось «порнотропсам», осуществлявшим их финансовое управление; каждая девушка получала зарплату, а вся прибыль отходила государству. Позже открылись частные заведения (kapaileia); на их вывесках был изображен красный Приап. Вскоре туда, помимо рабынь, стали принимать в качестве пансионерок греческих женщин из низших слоев общества. Диктерионы считались настолько необходимыми, что их признали неприкосновенными убежищами. Однако куртизанки несли на себе печать позора, не имели никаких общественных прав, их дети не обязаны были их кормить; им предписывалось носить специальный наряд из пестрой материи, украшенный цветами, и красить волосы шафраном. Помимо женщин, содержавшихся в диктерионах, существовали и вольные проститутки; их можно разбить на три категории: диктериады, аналог нынешних зарегистрированных проституток; авлетриды – танцовщицы и флейтистки; и гетеры, дамы полусвета, обычно приезжавшие из Коринфа; они состояли в официальной связи с самыми уважаемыми людьми Греции и играли в обществе ту же роль, что и современные «светские львицы». Первых можно было встретить среди вольноотпущенниц или молодых гречанок из низших сословий; их эксплуатировали сутенеры, и они влачили весьма жалкое существование. Вторым нередко удавалось разбогатеть благодаря музыкальным талантам; самой известной из них была Ламия, любовница Птолемея Египетского, а потом его победителя, македонского царя Деметрия Полиоркета. Что касается последних, то многие из них, как известно, разделили славу своих возлюбленных. Они свободно распоряжались собой и своим состоянием, были умны, образованны, сведущи в искусствах, и мужчины, наслаждавшиеся общением с ними, относились к ним как к полноправным личностям. Избежав семьи и поставив себя вне общества, они избежали также и власти мужчины: он видел в них себе подобных, почти равных. Аспазия, Фрина, Лаис – это торжество женщины без предрассудков над добродетельной матерью семейства.