Дорога китов - Роберт Лоу

Эйнар наклонился, схватил человека за волосы и задрал ему голову.

― Кто твой ярл? Чей это драккар?

Глаза у человека закатились, с одной стороны лицо у него почернело. Во рту будто каша, губы разбиты, но голос тверд:

― А шел бы ты...

Он попытался сплюнуть, но только замарал слизью собственный подбородок.

― Старкад, ― сказал я, вдруг вспомнив имя, которое выкрикнул один из них; тот ― вспомнил я, и меня затошнило, ― который больше никогда ничего не выкрикнет, потому что в глотку ему вошло раскаленное добела железо.

Эйнар резко вздернул голову, точно гончая на запах. Он глянул на меня, потом на человека у своих ног, вытащил длинный сакс из-под плаща и еще сильнее откинул голову незнакомца назад.

― Пора идти, Эйнар, ― заметил Колченог, глядя на гавань, где крики и огни раскалывали тьму.

― Старкад сын Рагнара? ― спросил Эйнар, не обратив внимания на Колченога.

Лезвие приблизилось к носу, человек понял, что его ждет, зажмурился, проглотил сопли и кровь, а потом кивнул. Эйнар сделал ножом быстрое короткое движение, выругался и отбросил человека, так что тот растянулся, задыхаясь и корчась, как выпоротая собака ― кровь хлестала из его расщепленного носа. Кетиль Ворона походя со злобой пнул его.

Шли быстро, сомкнутым строем ― настолько, насколько позволяла ширина деревянных настилов. Кетиль Ворона прикрывал тыл, то и дело оборачиваясь, как огромный загнанный лось. Нагнали Валкнута и Скапти со стонущим в полубеспамятстве Ульфом.

В виду городских ворот все замешкались, засуетились, выбрасывая дубинки, пряча ножи поглубже за пазухи, а Ульф-Агара закутали в тяжелый плащ Скапти, чтобы скрыть, в каком он виде. Хмельной ватагой мы вывалились из ворот, мимо двух скучающих, захолодавших и завидующих нам стражников, и двинулись дальше, к гостевому дому.

В доме было только Обетное Братство ― всем женщинам велели уйти, ― и все были вооружены. Иллуги усадил Ульф-Агара перед огнем и, сняв плащ Скапти, склонился над ним. Скапти же, взяв свой плащ, с отвращением разглядывал зловещие пятна, потом свернул его и пошел укладывать в сундук.

Эйнар поставил у дверей стражей в кольчугах, потом сел у огня ― локоть на колено ― и огладил усы. Обетное Братство тихо переговаривалось, обмениваясь рассказами о битве; то и дело раздавался резкий лающий смех.

Тут кто-то сильно застучал в дверь, и все затихли, полуприсев на корточки в красном сумраке, точно стая диких собак. Сверкнула сталь. Стук повторился, прозвучал чей-то голос.

― Это Нос Мешком, ― сказал один из стражей в кольчуге.

Эйнар жестом велел открыть дверь, и Гейр ввалился внутрь.

― Чтоб вам! Чего так долго? Тор наслал бурю, а вы меня не пускаете... ― Он смолк, увидев освещенные красным лица вооруженных людей, понял, что что-то случилось.

Эйнар не объяснил, просто подозвал его.

― Ты проследил за маленьким монахом?

― Проследил, ― отвечал Нос Мешком, оглядываясь в поисках эля.

Стейнтор, голый до пояса и стянутый рваными повязками, протянул баклагу, а Нос Мешком ухмыльнулся и отхлебнул. Эйнар терпеливо ждал.

― Он пошел в Торговую гавань, в один бревенчатый дом. Нет, не дом... а вроде как христианский храм. Отстроен наполовину. И кое с кем там встретился. ― Гейр замолчал, ухмыляясь и отхлебнул снова, но тут заметил, как угрожающе сверкнули глаза Эйнара. ― С Вигфусом. Со старым хреном самолично.

Вигфус. Вигфус. Это имя шепотом распространилось по дому, пока кто-то ― думаю, Хринг, ― не задал тот вопрос, который хотел задать я.

― Кто такой, так-разэтак, этот Вигфус?

Эйнар не обратил на вопрос внимания.

― У него есть корабль?

― Крепкий, большой кнорр в Торговой гавани. И, может, два или три десятка человек ― все добрые бойцы, только что с войн Синезубого, хотя и с проигравшей стороны.

Эйнар огладил усы, потом взглянул на Иллуги.

― Иллуги Годи, Скапти и Кетиль Ворона ― надо поговорить.

― Нам лучше убираться из этого дома, ― проворчал кто-то сзади. ― Мы здесь в ловушке.

― Как ты думаешь, что будет? ― бросил Эйнар в ответ.

― Придет человек Синезубого, этот Старкад. Если мы не выйдем из дома, он подожжет нас, пока мы внутри, ― ответил тот, кого звали Квасиром по прозвищу Плевок.

Эйнар рассмеялся, хотя ничего веселого в словах Квасира не было.

― Последнее, что я слышал о Синезубом, это то, что он стал конунгом Дании и Норвегии. А Бирка принадлежит конунгу шведов, и он может обидеться, если псы Синезубого станут убивать людей в этом торговом городе.

― Никакому конунгу нет дела до Бирки. Этот город ― сам себе хозяин, ― заметил Финн Лошадиная Голова. ― А хозяин города ― Ламбиссон, от имени конунга шведов. То есть, если конунгом по-прежнему Улоф. Эйрик воевал с ним за Бирку ― это последнее, что я слышал, ― а поскольку Эйрик, кроме всего прочего, прозван Победоносным, вот вам и ответ, на кого стоит делать ставку.

В ответ раздался смех.

― Ламбиссон ― вот кто позволил людям Синезубого войти в Бирку во всеоружии, ― сказал Валкнут. ― Что подсказывает, кто ищет сокровища. Когда речь идет о деньгах, он своего не упустит.

И на это ответили невеселым смехом. Эйнар оглядел лица, увидел полуиспуганные, полукровожадные взгляды и глаза, сверкающие в красном свете огня.

― Кому охота мерзнуть на ветру, пусть мерзнет, ― он пожал плечами. ― А мы с Иллуги, Скапти и Кетилем Вороной поразмыслим об этом. Спокойно, в тепле и за элем.

Все забормотали, заспорили, мол, надо бы устроить тинг. Кто-то ― я был уверен, что Эйвинд ― сказал громко:

― Жги.

Гейр Нос Мешком сдул пену с рога со свежим элем и начал произносить стихи. Я вздрогнул, поняв, что он сочиняет вису о спасении Ульф-Агара, и, хотя знал, почему он это делает, мне хотелось, чтобы этого не было. Но споры стихли, все слушали.

Отец очутился у меня за спиной, хлопнул по плечу.

― Ты хорошо поступил.

― Я наложил в штаны ― и не раз, ― ответил я искренне. ― Мне бы подождать... но его крики, они были такими ― как бритва.

― Да, ― согласился отец, ― с ним плохо обошлись на допросе... ― Он осекся, потому что все зашумели, всем понравился особенно удачный кеннинг ― «грозный глаз змея», ― весьма остроумная игра на моем имени «Орм-Змей». И отец добавил: