Мщение или любовь? - Дженни Лукас

У Анны все поплыло перед глазами.

– Мне ничего не нужно. После того, как мы поженимся…

– Мы не поженимся, – прервал ее Никос. – Я настаивал на свадьбе, чтобы заполучить тебя в свою постель.

– Врешь. – Анна побледнела. – Ты мог заполучить меня к себе в постель в любое время. Это я отказывалась выйти за тебя!

Губы Никоса скривились в неприятной усмешке.

– Что ж, я только что поменял свое решение. Я не хочу жениться.

Глаза Анны стали огромными.

– Это неправда, – дрожащим голосом сказала она, неосознанно закрывая лицо руками.

– Какая же ты наивная, – глядя на нее сверху вниз, безжалостно продолжил Никос. – Ты отказала мне, тем самым, задев мою мужскую гордость, Анна. Я был обязан сломить твою волю – так или иначе. Ты думаешь, богатый холостяк добровольно обменяет свою свободу на жену и ребенка в придачу?

– Но ты приехал за Мишей через полмира! – в отчаянии выкрикнула Анна, почти слыша, как рушатся ее надежды на счастье.

Никос небрежно пожал плечами.

– Я приехал за тобой. Мой ребенок был всего лишь предлогом. Все то же самое, Анна: мужская гордость. Ну и к тому же ты возбудила мое любопытство. Интересно, думал я, что еще я не разглядел в тебе, когда ты осмелилась бросить мне вызов и гордо отказалась от моей щедрости, предпочитая прозябать в нищете, тогда как я обращался с тобой как с леди. Ну, или с наложницей, – усмехнулся Никос, не дав ей и слова вставить. – Должен признать, – откровенно сказал он, – из тебя получилась восхитительная наложница. Но, увы, я люблю разнообразие. В мире слишком много красивых женщин, чтобы ограничивать себя одной, даже такой прекрасной, как ты.

– Но ты сказал, что любишь меня! – исступленно закричала Анна.

По его лицу скользнуло что-то похожее на раскаяние, но в следующую секунду оно снова стало жестким.

– Ох уж эта женская сентиментальность, – вздохнул Никос. – Женщины придают огромное значение словам, и мужчины этим пользуются, думая: «Почему бы не сказать два-три слова, сэкономить время на ухаживании и получить то, что мне нужно на самом деле?»

Анна зажмурилась. Внутри у нее все разрывалось от боли и унижения. Нет, какая же она все-таки дура!

– Хорошо. – Анна открыла глаза, удивляясь тому, что ее голос звучит ровно. – Мы с сыном уезжаем в Нью-Йорк. И вот что. – Она придвинулась ближе и, стиснув зубы, прошипела: – Можешь подавиться своими деньгами! Я найду работу, чтобы не зависеть от такого подонка! С этой секунды ты для меня не существуешь!

В глазах Никоса появилось странное выражение. Голос его звучал глухо, когда он сказал:

– Я не могу запретить тебе работать. Единственное, о чем я прошу: если ты встретишь мужчину и захочешь выйти замуж, сделай правильный выбор. Я не хочу, – он, казалось, с трудом подбирал слова, – чтобы у моего сына был плохой отец.

– Лицемер! – На мгновение Анна забыла о боли. – Плохой отец? Кто же ты тогда после этого? – презрительно бросила она и порадовалась, как при этих словах исказилось его лицо. – Вот, – на стол полетели два листа бумаги, – эти две кандидатки могут тебе подойти. – Снова вернулась боль.

Ей захотелось, чтобы Никос обнял ее, прижал к своей груди и сказал, что все, что он сейчас наговорил, неправда. Она не сдержалась:

– Я не сообщила тебе о них, поскольку надеялась, что ты передумаешь и снова предложишь мне стать твоим секретарем. Мне нравилось работать у тебя. С тобой. Я люблю тебя, – сказала она с достоинством.

Что-то дрогнуло в его лице.

– Анна…

– Удачи, Никос.

Анна схватила со стола свидетельство об опеке, резко повернулась и пошла к двери, сдерживая слезы и втайне надеясь, что он остановит ее. Но Никос остался стоять на месте.

Сердце ее остановилось.

Все было кончено. Теперь навсегда.

Ну вот, он сделал то, что должен был сделать давно. Тогда почему он чувствует себя так, будто только что совершил самую большую ошибку в своей жизни?

Никос метался по своему кабинету, как зверь в клетке. Тишина давила на уши. Не было слышно ни детского лепета, ни нежного голоса Анны. За окнами раскинулся Лас-Вегас. Несмотря на раннее утро, жизнь бурлила в городе, не затрагивая роскошных апартаментов Никоса. В них было пусто и холодно, как в склепе. И одиноко.

В одну минуту он может все изменить, и дом наполнится голосами и смехом. Он может пригласить любую женщину, и она примчится сюда по первому его зову. Черт, он может устроить здесь цирк, но это ничего не изменит.

Ему никто не нужен, кроме одной женщины, которую он только что унизил и заставил уйти.

Ему нужна Анна. Его секретарь. Его любовница. Его друг. Но почему? Он ведь не любит ее…

– Вы так в этом уверены, сэр? – раздался голос с шотландским акцентом.

Никос резко повернулся, поняв, что произнес последние слова вслух.

Склонив голову набок, на пороге его кабинета стояла миссис Бербридж. На ее круглом лице были написаны доброта и понимание. Никос хотел выругаться, но все-таки сдержался и тихо пробормотал:

– Конечно, уверен.

– Вы позвонили сегодня рано утром и попросили меня приехать, чтобы присмотреть за ребенком, пока вы не поженитесь, – мягко говорила миссис Бербридж. – Я приехала, и что я вижу? Вы в ярости и отчаянии, ребенка нет, невесты тоже.

– Свадьба отменяется. – Гримаса боли исказила лицо Никоса.

Он подошел к столу, выписал чек и протянул его женщине.

– Прошу прощения, миссис Бербридж, но ваша помощь больше не понадобится.

Не обращая внимания на чек, миссис Бербридж подошла к нему и ласково спросила:

– Где Анна и ваш сын?

– Они уехали, – устало произнес Никос. – Мать нужна ребенку больше, чем отец. С Анной он будет счастлив.

– Странно, – задумчиво сказала миссис Бербридж. – В последний раз, когда я ее видела, Анна показалась мне такой счастливой, что я порадовалась за вас обоих. Кстати, мистер Ставракис, мне почему-то не кажется, что, сейчас, вы выглядите очень уж счастливым человеком.

– Анна заслуживает большего, чем я могу дать ей. – Никос сглотнул комок в горле. – Она мать моего ребенка. Самый лучший секретарь, который у меня был и вряд ли будет. Мой друг. Моя… женщина. Я не хочу сломать ей жизнь. Анне нужен мужчина, который полюбит ее всем сердцем. Она должна быть счастлива.

Миссис Бербридж с ласковой насмешливостью взглянула на него.

– Извините меня, сэр, но что, по-вашему, есть любовь?

Несколько секунд Никос просто смотрел на нее.

– О боже, – тихо сорвалось с его губ.