Физрук 2: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

на несколько эпизодов. Ну как — в многосерийном фильме. При этом — каждая серия должна иметь свой финал, но с намеком на продолжение. Я понятно изъясняюсь?

Сценаристы кивнули, хотя и слегка приуныли. Их понять можно — они-то думали, что это игра, а оказалось — работа.

— Кроме того, нужно рассчитывать на то, что на первых порах нам будет доступна только съемка немого фильма — в лучшем случае с титрами — поясняющими надписями. То есть, дорогие сценаристы, происходящее должно быть понятно зрителю без слов… Если вас все эти требования не пугают, тогда перейдем к обсуждению собственно самой истории.

— Не пугает, — сказал Толик.

Алька только кивнул.

— По-моему, вы больше меня напугали, Карл Фридрихович, — сказал я. — А бойцы рвутся в бой.

— Ну и отлично, — кивнул тот. — Значит, начинаем…

И мы начали. И увлеклись настолько, что не заметили, как стемнело. Хотя пацаны уверяли, что их дома скоро не хватятся, все-таки пора было расходиться. Что обо мне думает сейчас Илга, я даже предполагать не хотел. А еще надо было пацанят доставить по домам. И тут порадовал наш хозяин. Он сказал, что у него есть машина и он готов всех развезти. Я благородно отказался. Мне быстрее пешком добраться. Юные сценаристы, конечно же, обрадовались — они не каждый день катались на легковушке.

— Я их не просто доставлю домой, — негромко сказал мне учитель немецкого, — но и объясню все родителям, чтобы мальчишкам не влетело зазря.

Я был только рад. Пожал ему и мальчишкам руки, и помчался домой. Воздух посвежел. С неба начало накрапывать. И опять меня охватило беспокойство. Вдруг Илга обиделась? Я ведь ничего не объяснил по телефону, а мог бы — в учительской все равно не осталось ни души. Ну какой же я идиот! Жена должна знать, чем занимается ее муж после работы! Тем более, что и скрывать нечего… По крайней мере — того, что касается дня сегодняшнего… А вот — насчет всего остального?.. Ну ладно — прошлая жизнь, хотя бы о случившемся со мною уже в этой жизни я мог бы рассказать⁈ Мог бы, но… не обо всем…

Во двор я ворвался, словно за мною гналась стая волков, укоряя себя за то, что не догадался посмотреть с улицы на наши окна — есть ли в них свет? Ладно, чего уж теперь… Я поднялся к двери, вставил ключ в замочную скважину, повернул его и медленно потянул ручку на себя. Свет и музыка хлынули на меня ободряющей волной. У меня отлегло от сердца. Илга — дома! Никуда не убежала… Любимая моя девочка…

С трудом, словно пьяный, разувшись и раздевшись, я направился в большую комнату, потому что свет горел только в ней, и именно оттуда доносилась музыка. И сразу же обнаружил перемены. Во-первых, на окне висели шторы. Во-вторых, посреди пустой комнаты стояло кресло, которого у нас не было еще утром. В-третьих, на стене висела картина. Жена моя сидела в кресле, смотрела на картину, а из магнитофона доносилась музыка — совершенно мне незнакомая. Во всяком случае, у меня точно не было такой кассеты.

Наклонившись над креслом, я заглянул жене в лицо. Слава богу, она не плакала. Она даже мне улыбнулась, спешно чмокнула меня и приложила палец к губам. Я понял это, как молчаливый призыв помалкивать и не мешать слушать музыку. Я кивнул, выпрямился и на цыпочках побрел в ванную, умываться. Потом — на кухню. Нет, после угощения у коллеги голоден я не был, но хотелось чаю. Я даже прикрыл дверь, чтобы моя возня не мешала Илге наслаждаться мелодией.

Поставив чайник на конфорку, сел на табуретку, в ожидании пока закипит вода. Напряжение постепенно отпускало меня. Да настанет ли день, когда я буду уверен, если не в любви этой удивительной девушки, то хотя бы в том, что однажды она не уйдет без всякой причины? А если и настанет, буду ли я в тот момент счастливее, чем сейчас? Не знаю. И, наверное, никогда не узнаю. И это хорошо. Это и есть настоящая жизнь… Музыка кончилась, вода закипела. Можно было заварить чаю, а потом идти к жене, рассказывать — почему провел вечер без нее…

Глава 15

— Вот видишь, в какие нелепые истории я все время влипаю! — закончил я рассказ о своих приключениях, пережитых в этом времени.

Не обо всех, конечно…

— Ты молод, горяч, склонен к скоропалительным решениям, — ответила Илга. — Вот потому и влипаешь… Ничего, с возрастом это пройдет.

— Думаешь? — зевая, произнес я.

— К сожалению, у всех проходит.

— Ах, ты моя богиня-психологиня… — я потянулся к жене, мы поцеловались.

И утром расставаться нам не хотелось, но педагогический долг влек нас в разные стороны. Илга исправляла дефекты речи у малышей, а мне приходилось исправлять дефекты воспитания у восьмиклассников. И еще неизвестно, кому приходилось труднее. Во всяком случае, за двух пацанов из ватаги моих подопечных я мог быть относительно спокоен. Кривцов и Абрикосов, судя по отметкам в классном журнале, хотя и не были самым тяжелым случаем, но все же не зря же угодили в «экспериментальный» класс! А при ближайшем рассмотрении оказались не самыми плохими пацанятами.

С другими будет потруднее. Всех неформальных лидеров я взял в секцию, так что была надежда, что хотя бы с дисциплиной в классе на других уроках проблем не будет. Остальных я намеревался вовлечь в съемки фильма. Взять, например, Доронина — чем не Портос? Особенно — в нашей трактовке, когда этот мушкетер не добродушный любитель подраться, а феодал-обжора, который угнетает простых французов в угоду своему ненасытному чреву! Да и для других персонажей исполнителей подберем.

Кто сказал, что нужно ограничиться только восьмым «Г»?.. А кто будет исполнять женские роли?.. А костюмы кто будет шить?.. И вообще, надо подключать школьное начальство, пусть помогает финансово и административно. О чем я и решил при удачном случае поговорить с директором. Утром в учительской как всегда было шумно. Учителя обсуждали новости, возмущались глупостью учеников, цитировали ляпы из сочинений, хвастались удачными оборотами из них.

Неожиданно ко мне подошел наш историк. Петр Николаевич поздоровался со мной и начал что-то мямлить. Я даже не сразу понял, что ему нужно. Наконец, он выдавил два слова: «Франция» и «Людовик».

— А-а, так вы слышали о нашем с Карлом Фридриховичем замысле? — догадался я.

— Да, — кивнул Трошин. — Я хотел сказать, что выбор периода правления Людовика Тринадцатого очень удачен… Восьмые классы как раз изучают сейчас переход Европы от позднего Средневековью к раннему Новому времени… Рост промышленного производства, начало колонизации Нового света…

— Слушайте, Петр Николаевич! — перебил я его. — Присоединяйтесь к команде!.. Будете нашим научным консультантом…

— Благодарю вас, очень польщен, — явно обрадовался он. — Знаете, я и сам с детства увлекаюсь этим периодом, собираю книги, старинные гравюры, шляпы, позументы и даже оружие…

— Неужто вы готовы все это предоставить для съемок? — удивился я.

— Нет, это было бы слишком рискованно, — забормотал историк. — Вещи старые, многие нуждаются в реставрации, но я готов показать их вашим художникам, для копирования…

— Значит, вы у нас отвечаете за историческую достоверность, — резюмировал я.

Он кивнул. Раздался звонок. Пора было приступать к работе. Я взял журнал десятого «А» и пошел в тренерскую. Забавно, у нас нет еще даже сценария, не говоря обо всем остальном, а эта затея уже начала притягивать самых неожиданных людей. Соскучились в школе номер 22 по живому делу, погрязли в рутине. Ну ничего, я их разворошу. С этими мыслями я и приступил к занятиям. На улице накрапывал дождик, так что пришлось проводить их в спортзале.

Наблюдая, как старшеклассники сигают через козла, я думал о том, что прошел всего месяц, как Владимир Юрьевич во мне уже весь съежился. Сидит где-то в дальнем уголке души и не рыпается. Я сам не заметил, как почти перестал сравнивать жизнь 1980-го года с жизнью 2023-го, да и мыслю я уже все чаще, как советский гражданин. Поначалу напрягало, что нельзя запросто прийти в магазин и купить, все что нужно — либо берешь то, что на прилавках, либо ссылаешься на знакомство с большими людьми.

Однако, когда внутренне принимаешь правила игры и начинаешь жить в предлагаемых обстоятельствах, общее течение жизни подхватывает тебя и несет. Это как переплывать бурную реку! Можно сопротивляться потоку, стремясь выплыть к нужной тебе точке противоположного берега, а следовательно — теряя силы и рискуя захлебнуться, а можно отдаться на власть течения, позволив реке свободно нести тебя и лишь немного подгребая руками и ногами, чтобы все-таки понемногу продвигаться к цели, используя энергию