Лорд Системы 12 - Саша Токсик

«город свободы».

В том же вопросе технологий Техас ушёл далеко вперёд, добившись воссоздания воздушного шара.

Двое разведчиков уже доложили, что это дело рук техномага, но подробностей выяснить так и не удалось.

Ведь последний, оказывается, является далеко не последней фигурой во фракции, а потому и подобраться к нему не так чтобы уж просто.

Поэтому, как техномагу удалось обойти блокировку от Системы, мы не знаем. Виной тому его магия или ещё какие-то тайные знания — нам эта информация недоступна.

Да и вряд ли техасцы её выдадут, прекрасно осознавая ценность монополии на подобный секрет.

Так-то, если задуматься, то Техас до этого момента не выказывал особой агрессии к кому-либо. По крайней мере, из известных нам фракций.

Более того, мы спасли нескольких игроков из Техаса во время войны с Великим Ханом и ордой. Майор также упоминает парочку караванов, что заезжали в «Новую Надежду» для ведения торговли.

Казалось бы, бери и иди знакомься с южным соседом. Предпосылки для налаживания отношений у нас имеются.

Да и крови между нами пролито не было.

Так что почему бы не начать переговоры? К тому же Техас в случае установления дружеских отношений станет нашим щитом от всех «пришлых» фракций из нового региона на юге.

Чтобы добраться до Спарты, всем прочим придётся зайти на территорию Техаса, который выступит некоторым фильтром от совсем уж неадекватных и недружелюбных соседей.

Но есть одно ма-аленькое «но». И это, опять же, техномаг Техаса.

— Вы только представьте, чего сможет достичь этот уникум, если получит наши «флейты» в свои руки! Или порох, или ещё что-то! — восклицает Майор.

Создатель воздушного шара.

Он являлся, пожалуй, самой главной переменной в этом уравнении.

Станет ли он нашим врагом или союзником… большой ещё вопрос.

А даже если и станет союзником, то не ударят ли он и Техас нам в спину, стоит тем получить доступ к части наших разработок?

Или хотя бы прознать про существование хоть и крайне примитивного, но огнестрела.

Это ведь столь запретный плод!

Любая война окажется оправданной, если по её итогу техномаг заполучит вполне рабочий способ получения пороха и создания артиллерии.

С его-то магией Техас окончательно станет непревзойденным гегемоном.

Я глубоко вздыхаю.

— Это воистину опасный союз, Майор, — признаю я. — Но и война с целым городом нам сейчас не нужна. Особенно, когда «в тылу» у нас ещё не всё спокойно.

Афины, Вавилон, Рим. Я не сомневаюсь, что покажи Спарта хотя бы намёк на слабость или уязвимость, и эти фракции попробуют откусить от нас кусочек побольше.

При условном конфликте с Техасом мы тогда окажемся между молотом и наковальней, где Техас будет на юге, а Вавилон и остальные — на севере.

— Мы могли бы сдержать противника на болотах, — предлагает Лорд-наместник Краснодара. — Имея при себе «Болотную стражу», как и несколько взводов фалангистов и кавалеристов на кабанах, я бы смог развернуть полноценную партизанскую войну.

— А Техас мог бы её избежать, используя всего один воздушный шар, — замечаю я.

Ответить на мои слова Майору было нечем.

— Значит так, — беру я слово. — Мы пошлем Бибе и Бобе сообщение о том, чтобы они начали переговоры.

— Но как же риск…

— Про риск никто и не забывал, — останавливаю я Майора. — Мы лишь устанавливаем контакт между двумя фракциями. Ни о каком союзе, как и войне не идёт пока и речи. Мы прощупаем Техас и постараемся выудить как можно больше информации. И только потом… будем решать, что делать. Всё, что нам сейчас нужно — это время. И переговоры нам его дадут с лихвой.

Майор совершает поклон, принимая моё решение.

— Как вам будет угодно, Мой Лорд.

* * *

Уже позже я возвращаюсь к Актрисе и Данте, которую последний «одолжил у меня» на осмотр.

— Итак, док, какие новости вы можете нам сообщить? — интересуюсь я у мужчины.

Лорд Милана задумчиво меряет барак шагами, погружённый в свои мысли.

— М-м? О, Лорд Шурик! Вас-то я и жду, — приветствует мужчина. — Давайте я сперва поделюсь с вами своими наблюдениями. А затем мы перейдем к сути дела.

— Прошу, — разрешаю я Данте, после чего сажусь на один из стульев, рядышком с Леди Москвы.

Последняя сейчас также изучает потолок комнаты, находясь, где угодно, но не с нами.

Чего же там Лорд Милана наговорил ей?

— Итак, сначала я хочу вам приоткрыть некоторую тайну касательно изучения сущностей и духов, — поясняет мужчина.

Я киваю в ответ.

Данте прикрывает веки, после чего по прошествии секунд десяти снова открывает глаза.

Вот только радужка цвета золота со змеиным зрачком теперь становится изумрудно-серой, прямо как у настоящей рептилии.

— До этого момента я был не совсем откровенен касательно самой поимки наших объектов для опытов, — заявляет Данте, указывая на свои глаза, — Видите ли, при поглощении сущности, кроме прибавки к характеристикам, я получил и способность «читать» духов. По крайней мере, тех, что на одном со мной уровне или ниже. Благодаря этому Милану и удалось сформировать армию из одних только «горилл», артели рабочих из «быков», а также корпус прислуги из «фей».

— Всё потому, что вы заранее знаете, какие духи находятся вокруг вас. Вы отбираете их для своей машины по «изменению» игроков или же просто выбираете нужный момент, чтобы знать наверняка, какую сущность примет в себя подопытный, — продолжаю я за него.

Лорд Данте довольно ухмыляется.

— Приятно, когда ты общаешься с прозорливым собеседником, — не отрицает Данте. — Эта способность есть только у меня. И именно с её помощью я и проанализировал «невидимые нити», тянущиеся от Леди Актрисы.

— Нити, ведущие к нашей незадачливой богине? — спрашиваю я.

— Так я думаю, — кивает Лорд Милана. — Если Леди Москвы заключила ту или иную сделку с богиней, то наверняка будут следы этой «связи». Просто так их не разглядеть, но… если знать, что искать, то всё становится куда как проще.

— Итак, ближе к делу, — предлагаю я. — Вы обнаружили нити к Мирантис. Можем ли мы использовать их, чтобы избавиться от неё или как-то оборвать саму нить?

Правитель Милана просто и незатейливо пожимает плечами.

— Не имею ни малейшего понятия, — признается тот.

Я тяжело вздыхаю. Чего-то подобного я и ожидал. Но всё равно, как известно, надежда умирает последней.

— Мы ничего не можем