Основная миссия - Владислав Конюшевский

Я для себя отметил эти слова, как несомненный жирный плюс будущему зятю, и, еще некоторое время поболтав втроем, мы с Аленкой удалились наверх. Ее маман попробовала было вякнуть что-то насчет гостевой спальни, но дочка одарила ее таким взглядом, что Александра Георгиевна моментально поняла свою неправоту и пробормотала:

– Я просто думала, что Илья Иванович захочет отдохнуть с дороги. Ты ведь ночью вставать будешь – ребенка кормить. Да и…

Что именно «да и» она недоговорила, просто быстренько смылась к себе. А мы с любимой переглянулись, одновременно понимающе хмыкнули и пошли сдавать тест на тему «Как надо поступать в ситуации, когда обоим очень хочется, но одной не сильно можется?» Кстати, вариантов решения нашлось море…

* * *

А наутро я был вынужден покинуть семью и заняться бюрократической волокитой, связанной с документами. Впрочем, как оказалось, не такой уж и волокитой, поскольку уже к обеду я освободился и смог заняться своими делами. Иванов, выделив мне Панарина в качестве проводника и шофера и предупредив, чтобы при малейшей проблеме я связывался с ним лично, убыл в консульство. Мы поехали в церковь, а затем в магазины, так как я собирался, используя подвернувшуюся возможность, прикупить презенты своим мужикам. В магазины мы, правда, уже не успели, поэтому продолжили вояж на следующий день.

В принципе, я бы долго не мотался, но вот Хелен, которая, узнав о дате свадьбы, превратилась в тайфун, ураган и торнадо в одном лице, прихватила мамашу и сорвалась заказывать платье. А это оказывается – ПРОЦЕСС, который может занять недели и месяцы. Вообще, меня чуть не съели из-за того, что я заранее не предупредил о столь важном мероприятии. Возражения о том, что первое колечко было подарено более полугода назад, и этот подарок, в общем-то, являлся намеком на свадьбу, в расчет не принимались. При этом суета прерывалась только на время кормления Ванюшки и на периодические стоны Аленки, что она ничего не успевает. К концу дня я настолько от всего опупел, что неосторожно предложил перенести свадьбу на полтора месяца. Мол, за это время все точно успеют собраться и нарядиться. Вплоть до моего знакомого Гюнтера Клабке, который сейчас крутил какие-то семейные дела в Аргентине. М-да, лучше бы я молчал, так как за это предложение меня вообще чуть не убили.

Одно радовало, что вечером Хелен опять превратилась в ту самую девчонку, которую я знал. На вопрос о подобных метаморфозах она ответила, что это «невестин синдром», и посоветовала любимому просто, стиснув зубы, перетерпеть четыре дня, оставшиеся до свадьбы. Четыре дня перетерпеть я согласился, но наутро приключилась новая напасть – знакомство с ее подружками: Магдой – высокой девицей гитарных форм, одетой в платье с декольте, глубоким как овраг, и Джулией – просто красивой барышней, муж которой был крупной шишкой в местной строительной корпорации. Про мужа и свою недавнюю свадьбу она рассказала буквально на первых минутах знакомства, а потом все больше молчала, заливисто смеясь над каждой моей шуткой. Магда же, наоборот, болтала непрерывно, рассказывая сразу обо всем, начиная их детскими шалостями и заканчивая прогнозами на урожай винограда. Я ее слушал внимательно, но постоянно отвлекался на два внушительных шара, выпирающих из выреза платья. В конце концов, Аленка заметила направление моего взгляда и, мило улыбаясь, наступила мне на ногу каблуком, благо мы сидели за столом и этого ее действия никто не заметил. Больно было так, что я чуть не откусил кусок кружки, из которой чинно прихлебывал кофе. А жестокосердная Нахтигаль нежно поцеловала меня в щечку и невинно поинтересовалась, а что это у любимого так личико скривилось? Кофе обжегся? Так осторожней надо быть – это ведь не русский охлажденный квас! Девки опять заржали, ну и мне пришлось нацепить улыбку, при этом обиженно думая, что данную экзекуцию моя зеленоглазка устроила совершенно зря. Если говорить объективно, то в такой вырез, как у Магды, целиком провалиться можно, но я заглядывал туда движимый не похотью, а совершенно нормальными, высокоэстетичными чувствами. Смотрят ведь люди на картины Рубенса, и никто им за это ноги не оттаптывает! Ленка, видимо поняв, что несколько перестаралась, уже искренне погладила меня по руке, и я, оттаяв, снова начал шутить и каламбурить.

Вечером этого же дня состоялось знакомство с ее дядей, ну и тетей, прицепом. Там все прошло штатно, и разговор все больше вился вокруг наших семейных планов на будущее.

А за два дня до часа «Х» в Берне появился сумевший таки уехать из рейха Карл Нахтигаль. Мы с невестой в это время отсутствовали. Она была на очередной примерке, и я, как ни странно, тоже, так как, оказывается, «мужчина во время свадебной церемонии должен быть либо во фраке, либо в мундире». Согласившись с тем, что парадная форма полковника НКВД здесь и сейчас будет смотреться несколько вызывающе, не говоря уж о том, что о конспирации придется забыть, я потопал добывать этот долбаный фрак. Хорошо, предусмотрительный Иванов надоумил, что его можно взять в посольстве, благо размер подходящий был, в противном случае я бы еще кучу времени на пошив потратил. Да и деньги надо поэкономить, а то покупка десятка хороших часов для подарков моим ребятам пробила солидную брешь в бюджете. Это удачно еще получилось, что я заранее оплатил услуги поваров и официантов с музыкантами, прежде чем пошел за презентами пацанам, а то хорош был бы жених, одалживающий деньги на банкет.

В общем, когда я с фраком наперевес зашел в дом, Аленка еще не вернулась, и меня встретила Алекс с высоким, седым, упитанным мужиком, которого я мгновенно опознал как Карла Нахтигаль. После стандартной процедуры знакомства Александра Георгиевна куда-то смылась, а я был приглашен в кабинет для беседы. Предложив мне свободно курить, Карл достал трубку и, набив ее, закурил сам. После этого, выставив два бокала на стол, плеснул в них немного коньяка и сказал:

– Я уже имел разговор с женой и буду с вами откровенен. Узнав в январе этого года, что моя дочь решила связать свою судьбу с русским офицером, я не был в особом восторге, но и препятствовать свадьбе не собирался, решив, что в послевоенном мире это вполне приемлемая партия для Хелен. Точнее, я просто не хотел спорить и расстраивать дочь. Натура у нее упрямая, поэтому никаких аргументов она бы не слушала. Но сегодня выясняется, что вы не просто армейский офицер, а сотрудник тайной полиции…

Я, кивнув, спросил:

– Это как-то влияет на ситуацию?

– Несомненно! – Немец несколько раз пыхнул, раскуривая трубку, и продолжил: – Поймите меня правильно, я уже имел дело с тайной полицией. Вы наверняка знаете о том, как меня чуть не арестовало гестапо?

– Знаю. И о тогдашнем выборе, стоящем перед Еленой, тоже знаю. Или ваш арест, или ее замужество с тем прохвостом, который пронюхал о ваших делах с русскими военнопленными.

Карл несколько смутился, вспомнив, какую именно роль сыграл его нынешний собеседник в ликвидации нешуточной угрозы, но, быстро оправившись, сказал:

– Я вам благодарен за то, что вы тогда сделали, но поймите, я достаточно взрослый человек, чтобы понимать, что государственная безопасность – это не армия, где все просто и понятно. В безопасности постоянно плетутся интриги, а мне вовсе не хотелось бы, чтобы моя семья и мой внук хоть как-то пострадали от этой тайной войны. Скажу более откровенно: в тайной полиции прямо приветствуется доносительство, двуличие и подлость, даже по отношению к своим коллегам, поэтому я считаю, что порядочный человек в такой структуре служить не будет.