Чужая душа - Наталья Корнилова

Впрочем, мне и без того стало дурно.

Дэпээсник подскочил к машине и, рванув дверь на себя, грубо схватил меня за руку. Едва не сломав мне пальцы, он выволакивал меня из салона, злобно ругаясь. При этом он костерил меня «пьяной жабой» и грозил «пожизненным расстрелом». Оглушенная, в крови и в полуобморочном состянии, я мало понимала, что со мной происходит и куда меня тащат. Голова вяло болталась, как набитая опилками башка куклы, то валясь подбородком на грудь, то стукаясь затылком и висками практически обо все подряд.

– Ах ты, сука! – приговаривал мент. – Олег, ты глянь на эту проститутку! Вот жаба! Жаба! Ну ничего, ты у меня легко не отделаешься, коррова!

– Да че там, каэшна-а, базарить? – встрял второй. – Недаром говорится в поговорке, каэ-эшна-а: за рулем… – это не езда. Каэ-э-эшна!

В тот момент я, понятно, была не способна оценить этот замечательный образец ментовского юмора. Но зато я услышала вопль мента, который держал меня:

– Слышь, вот это наглухо!.. Да ты глянь, грузовик… а-а-а, черрт!!

Омерзительный звук пронзил воздух. Пронзительный вой тормозов мог бы поднять на дыбы целый табун бешеных лошадей. С треском рухнул сломавшийся пополам молодой тополь. Его раскидистая зеленая крона прошелестела в воздухе и рухнула прямо на крышу моей машины.

Листья и ветви больно хлестнули меня по лицу. Я взмахнула руками, отстраняясь от мента, и угодила костяшками пальцев во что-то теплое и влажное. Потный лоб дэпээсника, с отвращением поняла я.

– Да она, жаба, еще и по харе меня хлестнула!..

Тупая боль пронизала мое тело, но я не упала, напротив – я выпрямилась, мною уже овладела всепожирающая, почти животная злоба. Да что же это – я сумела оторваться от преследователей, я почти обезопасила себя, а тут меня хватают, как последнюю преступницу, только за то, что я спасала свою жизнь?!

– Вы что оборзели?! Не за ту меня… при-ня-ли… – взвизгнула я, но тут же мой затравленный взгляд засек в нескольких метрах серый корпус грузовика, врезавшегося в рухнувший ствол тополя. Грузовик был почти полностью скрыт кроной дерева. Кто-то натужно орал: «Опять ларе-ок свистнули!»

Листья тополя зашевелились, ветвь обхватила дрожащая рука, затем из кабины разбитого грузовика выпал человек с окровавленным лицом. Он попытался ползти, но тут же получил удар по ребрам от мента и застыл на земле неподвижной изогнутой горкой.

…Я еще успела заметить, что второй дэпээсник, выволокший меня из салона, поднял руку, в которой я увидела табельное оружие. Он целился в меня.

А в моей руке все еще оставалась «беретта», из которой я отстреливалась там, во дворе Ксении.

Господи, она, «беретта», была там же…

Я хотела выронить пистолет и сказать, что произошла ошибка, что меня хотели убить и я нарушила все мыслимые правила вождения только из желания спасти свою жизнь, – но вместо этого кто-то каркнул чужим голосом, мелькнули чьи-то серые, как мостовая, лица, наверное – случайных прохожих… а потом стремительно приблизились плиты мостовой. Во лбу, в переносице, в надбровных дугах закипела ослепительная боль…

За что? Сколько же можно этих приключений с нелепыми комиксными трюками? Зачем на меня кидаются эти люди с нашивкой ДПС на рукаве?

Как оказалось, со стороны все выглядело иначе. Рассказали – позже – свидетели. Они видели, как высокая стройная девушка в обтягивающих серых джинсах и тонком белом свитере, с испачканным кровью лицом, к которому липли растрепавшиеся волосы, стояла, придерживаясь за свою машину, вдруг прохрипела что-то невразумительное… и неожиданно вскинула на милиционера пистолет. Зачем, зачем она сделала это?

А из-за спины этой коварной девушки, как черт из табакерки, вынырнул второй милиционер и одним четким ударом тяжелой резиновой дубинки саданул по изящной головке – по ветру взметнулись каштановые волосы…

* * *

Все сбилось в один слипшийся ком.

Мне снились одни и те же сны, посещали одни и те же видения, словно кто-то назойливо раз за разом демонстрировал мне одну и ту же запись. В снах из серой глины пучились чьи-то глаза, падали деревья и горели искореженные груды железа. Бетонные коробки подъездов – большое треснувшее сердце полумертвого титана пульсировало и сжималось, не умирая, кто-то бешено визжал, дыбился надо мной, а над всем этим висело белое лицо, знакомое и страшное, с залегшими в углах глаз багровыми тенями.

Кто-то приходил и уходил, мелькали тени; вспомнился, привиделся вдруг отец и учитель Акира – как карты из огромной колоды, выпадали те или иные моменты моей жизни.

Я попыталась открыть глаза. Я еще не могла понять, проснулась ли, очнулась ли я или вновь накатил прихотливый заворот нового бредового видения, которое сложно отличить от действительности.

Кто-то сидел рядом, слов я не могла разобрать, но то, что мне что-то говорили, не вызывало сомнений. Голос был далеким, но вдруг он приблизился до устрашающей, непривычной отчетливости.

– Что?.. Что… я?

Сверху протекло:

– Вы в палате. В больнице, Мария. Вы уже вторую неделю в больнице. Вы не помните?

– Н-нет, а… я…

– Вы попали в серьезную аварию. Автокатастрофа, ДТП. Вас отвезли в больницу. Боролись за вашу жизнь.

– И… как?

– Вы живы.

– Это я поняла. Что гово… рят?

– Доктор сказал, что он не видел такого живучего организма, как у вас. Он сказал, что после такой тяжелой травмы, какая была у вас, многие восстанавливаются месяцами или вообще остаются калеками на всю жизнь. А вы восстанавливаетесь потрясающе.

Во рту тяжело повернулся язык.

– Вы кто? Сестра?

Мне ответили вопросом:

– Значит, Мария, вы меня не узнаете?

– Гм… а должна? Должна… узнать?

– Да вроде бы должны. Я ведь последний человек, с кем вы говорили перед случившимся с вами несчастьем. Я ждала, пока вы придете в себя. У меня есть к вам разговор.

– А-а…

Сознание осыпалось на меня, как тяжелый белый бархан в пустыне на одинокого путника. Кажется, только сейчас я по-настоящему приоткрыла глаза и влилась в реальность.

И мне удалось узнать человека, сидевшего у моей постели.

Это была Ксения Кристалинская.

– Я рада, – сказала она. – Вы наконец-то пришли в себя, Мария. Все получилось так… так глупо, так нелепо. Мне жаль, мне искренне жаль. Вы понимаете меня, Мария? Слышите меня?

– Слышу, – ответила я. – Слышу, Ксения. Вы что тут?.. Вы?..

Ксения ответила:

– Решила вас навестить. Вы, наверное, подумали… впрочем, верно, не время вам что-либо объяснять. Вы еще слабы. Я принесла вам апельсинов. И еще гранат. Там, в тумбочке, потом посмотрите. Только опять их, наверное, врачи возьмут, как в прошлые мои посещения. Им же надо чем-то спирт закусывать, правда?