Ложа чернокнижников - Роберт Ирвин

— И никакого онанизма, — добавил Гренвилль. — Онанизм питает клиппот.

Лора и Рио рассмеялись, но Фелтон даже не улыбнулся. (Не забыть: разузнать об этих клиппотах.)

— Время от времени от тебя потребуется помочь Гривзу и его жене на кухне, но первым делом, я думаю, мы поручим тебе навести порядок в каталогах библиотеки Ложи и стереть там пыль. Всего час-два в день, когда сможешь. Считай нас своей новой семьей, и еще раз добро пожаловать, Non Omnis Moriar.

После этого все разошлись. Только Гренвилль отправился вместе со мной на лекцию Чалмерса. Гренвилль сел сзади, и, мне кажется, его обязанность — наблюдать за аудиторией и докладывать Магистру. Сегодняшняя аудитория попеременно то оживлялась, то впадала в спячку. Я заметил, что Рона действительно в аудитории нет. Чалмерс — плохой лектор. Предполагалось, что он будет рассказывать о главных принципах каббалы и иерархиях Сефирот. Однако он успел только сказать, что по Дереву Сефирот надо карабкаться и что Посвященный на каббалистическом пути похож на альпиниста, дюйм за дюймом преодолевающего путь к вершине. А потом взгляд Чалмерса затуманился, и он отключился. Он снова был там, в своих любимых Гималаях, а мы, его слушатели, остались далеко позади, карабкаясь по нижним склонам. Лекция закончилась, и полковник поспешил на поезд к себе в Рединг.

Когда мы выходили из лекционного зала, у нас с мистером Козмиком произошел странный разговор.

— Что ты думаешь обо мне, Питер?

Я растерялся и ничего не мог придумать.

— Ты воспринимаешь меня всерьез? — настаивал мистер Козмик.

— Конечно, да.

— А они?

Он имел в виду старших членов Ложи. Я пожал плечами. Мистеру Козмику это показалось многозначительным.

— Да, не фонтан. Похоже, что они мне не доверяют. Думаю, они подозревают, что я что-то вроде провокатора. Вот почему ты теперь свой человек, а я нет. Замолви за меня словечко, ладно?

— В этом нет необходимости, мистер Козмик. У тебя стремопатия.

Он действительно напоминал параноика, и слова, которые он произносил шепотом, звучали как стремопатический бред. Мистер Козмик такой человек, которому вечно кажется, что его окружают тайные заговоры и интриги.

Все наркоманы склонны к паранойе. Это у них в плоти и крови. Но даже при всем том мистер Козмик был сегодня каким-то особенно дергающимся, и мне хотелось на всякий случай поскорее от него отделаться. Кто знает, может, стремопатия заразна? Я уже собирался идти, когда он вдруг схватил меня за рукав и сказал:

— Говорят, ты порвал со своей девчонкой.

Я кивнул.

— Да… хреново. Но ты не будешь злиться, если я ей звякну, может зайду поболтать, успокоить? В смысле, мне на самом деле нравится Салли, но если тебе обломно, что я вижусь с ней, только скажи, и я буду держаться от нее подальше.

У меня не было сил что-нибудь ему ответить, я только поднял кверху большой палец — в том смысле, что я не против, — и поспешил отойти от мистера Козмика.

— Держись! — крикнул он мне вслед, пока я шел к столовой. Надеюсь, ему не позволят шляться с Салли, если это запретили мне.

В тот вечер после ужина я помогал Гривзу накрыть на стол. А за ужином собрались все постоянные обитатели дома кроме Магистра — Фелтон, Лора, Агата и Марк. После ритуального освящения еды и молчаливой медитации во время пережевывания первого куска пищи за столом завязался приглушенный разговор, я к нему не прислушивался. Я думал о Салли и ее вопросах.

Роберт Дрейперс сказал ей, что самое ужасное, что он может вообразить, это как ему в лицо своими когтями вцепляется кошка.

2 июня, пятница

К поскрипываниям и потрескиваниям старого дома надо привыкнуть, и я то засыпал, то просыпался снова. Я боюсь не столько дома, сколько себя или того, в кого я превращаюсь.

Одно о сатанистах можно сказать наверняка — все они великие книгочеи. Здесь видимо-невидимо книг. Одному богу известно, сколько именно: десять, пятнадцать тысяч. Я пишу это, сидя в библиотеке. Я провел здесь почти весь день, изучая книги, заполняя карточки и следя за тем, как по полу, крадучись, передвигаются тени и забираются в мою голову. Я сегодня собирался снова отправиться на игровую площадку, но, когда проснулся, за окном уныло моросил дождик, и я решил, что сегодня самое время приступить к своим обязанностям.

На полках — стандартный набор по эзотерике: «Завеса Каббалы приоткрывается» и «Книга Иббар» Кнорра фон Розенрота, «Saducismus Triumphatus» Гленвилля, Кур де Жебелен, факсимиле «Книги Войнича», «777» и «De Prestigis Demonorum», «Magus» Баррета, Папюс, Синистатрари и так далее. Куча серьезных работ по египтологии Масперо и Уоллиса Баджа, а также, пожалуй, полная подборка «Bulletin de l’institut Archeologique en Egypte». Кроме того, давно устаревшие справочники вроде «Готского альманаха» и Справочника по английскому духовенству и церквам Крокфорда. Беллетристику я решил выделить в специальный раздел. Все это старые романы Бульвер-Литтона, Мари Корелли, Дорнфорда Йейтса и Денниса Уитли, а кроме этого — «La Madone des sleepings» Декобры, «Голем» Мейринка, «Влюбленный Дьявол» Казотта, «Зеленая шляпа» Арлена, «Там, внизу» Гюисманса и «Небесная война» Чарльза Уильямса.

Итак, я стал библиотекарем! Может быть, используя свой опыт, я смогу написать книгу — что-нибудь вроде «Приключений на библиотечном поприще» или «Воспоминаний доблестного библиотекаря». После нескольких часов, посвященных осмотру моего пыльного царства, я прервался, чтобы перекусить сэндвичами на кухне в компании миссис Гривз. Она — человек немногословный. Потом я вернулся в библиотеку. Там есть довольно странные книги, например: «Hermippus Redivivus» Джона Кембелла, посвященная омолаживающей силе дыхания юных дев. Я чувствовал себя как средневековый ученый, с головой ушедший в свои занятия, в то время как под его окном по дороге течет пестрая толпа под звуки флейт, барабанов и колокольчиков — жонглеры, паломники, сквайры и леди с сидящими на их руке соколами. Но я, ученик мага, не смотрю на них, ведь я близок к открытию Эликсира молодости.

Хотя дождь не стихает, меня тянет выбраться на улицу и прогуляться. Но какой-то абсурдный, жуткий страх удерживает меня. У меня в голове засела дурацкая фантазия, что Салли подстерегает меня у порога, ждет под кипарисами, когда я появлюсь. Тогда она набросится на меня, ошеломив своей яростью и скорбью. Я твержу себе, что я в безопасности, но только до тех пор, пока нахожусь в стенах библиотеки. Она сказала, что я — «зло». Но что такое зло? Зло для меня пустое слово. Добро и зло — это социальные конструкты. Но есть высшая реальность, и я собираюсь ступить на земли, куда я не могу взять с собой никаких пассажиров, во всяком случае не Салли.

Я считаю, что, оставив Салли, я оказал ей услугу. Серьезно. Она хотела, чтобы я принадлежал ей, хотела, чтобы ей принадлежали и мое время, и мои вкусы, но настоящая любовь должна быть выше собственнических устремлений. Я дал ей свободу, и она должна отплатить мне тем же. Любовь есть Закон. Любовь подчиняется Воле. Теперь она думает, что я — дерьмо. Если начистоту, то это меня немного мучает. А не должно. Я не затем появился на этой планете, чтобы соответствовать ожиданиям Салли. Я — это я. Для того я пришел в мир.