Убийство в музее Колетт - Эстель Монбрен

У Алисы закружилась голова от ощущения одиночества, потерянности в огненном месиве, от слияния с космосом, где странным образом соединились вода и огонь. Ее душа будто возвращалась издалека, уже очищенной. Алиса вышла из этого сеанса гипноза освобожденной от тоски, страха, тревоги и медленно пошла в город, размышляя о своей судьбе. Теперь ей нужно было сосредоточиться на одном: сыграть в спектакле как можно лучше. Когда она входила во двор школы, ей встретилась группа, которую Мадлен Дюжарден быстро повела к кварталу Сен-Жан. Алиса последовала за ними, предпочтя держаться сзади на некотором расстоянии.

Группа состояла из журналистов и представителей местной власти, в числе которых была мэр, кое-кто из докладчиков и администрации клуба, а также из преданных читателей Колетт, ряды которых постоянно пополнялись, что говорило о растущей популярности книг писательницы.

Пресса, прельщенная именем Фретилло, еще не вернулась в столицу, и некоторые журналисты решили осветить открытие «Колеттовских троп». Среди них была и некая Жоселина Доберман, лет двадцать назад разродившаяся статьей о нижнем белье Колетт. Публикация имела успех благодаря скабрезным иллюстрациям, раскопанным автором в журналах той эпохи. И если журналистка сделала над собой усилие, встав с рассветом, то лишь потому, что надеялась высмотреть место, где Колетт впервые испытала волнение, предаваясь похотливым мечтам.

— Каким будет маршрут? — поинтересовалась одна молоденькая колеттофилка.

Мадлен громко объявила:

— Мы пройдем от маленькой мельницы к болотам, упомянутым в «Сидо»…

Тут Антуан Девриль, нагнувшись к Марго Лонваль, с хитрой улыбкой прошептал:

— В первоначальном варианте это были сады Сен-Жан. Подобная растяжка географической реальности довольно интересна.

— Это служит для большей выразительности образа, — поддержала она.

— Впечатление такое, будто, набрасывая черновик, она расширяла границы родного края до размеров Земли, — продолжил он.

Она другими глазами взглянула на молодого исследователя. Антуан улыбнулся ей. Марго невольно залюбовалась небольшой выразительной складочкой, придававшей особый шарм его полуоткрытым губам. «Что ни говори, а свежая плоть…» — поймала она себя на мысли. И тут же споткнулась о корень. Он подхватил ее под руку нежно и вместе с тем крепко. Их лица почти соприкоснулись, и она успела оценить его миндалевидные глаза и запах свежескошенной травы, исходивший от здоровой кожи и чисто выбритого подбородка.

— Мы поднимемся по дороге в Рош рядом с лесом Корбо, — продолжала Мадлен, — а затем свернем к западу в сторону Лоре и достигнем сказочного источника всех рассветных фуг.

Когда группа тронулась, Лейла Джемани проскользнула в середину. Она пристроилась между Амандиной Фолле и Одой Бельом, с умыслом оказавшись за спиной Жизель Дамбер, шедшей как раз за их гидом.

Пройдя излучину реки и поднявшись по узкой песчаной дорожке, они повернули направо и вышли на асфальтовую дорогу. По ней они подошли к роднику и остановились, окружив его.

— Вот уж не думала, что источник творчества расположен у самой дороги! — воскликнула одна из подруг Амандины Фолле. — К тому же он обложен бетоном! Это не соответствует тексту «Сидо». — И она процитировала: — «Он выбивался из-под земли прозрачным булькающим грибком…»

— Вы, вероятно, позабыли, мадемуазель, что Колетт писала о нем более полувека назад, — поправила ее Мадлен. — Тринадцатью годами позже, в «Флоре и Помоне», она сожалела о том, что родник обложили бетоном. — И она тоже процитировала: — «Меня уверяют, что он как был, так и остался чистым, просто его заключили в бетонную оболочку — дар предусмотрительного человечества…»

Во время этого диалога Марго Лонваль приблизилась к источнику, омочила кончики пальцев и поднесла их ко рту.

— У воды все такой же «привкус дубовых листьев»? — поинтересовался ее спутник.

Пока женщина подыскивала слова, чтобы выразить свое ощущение, Антуан Девриль пробежал глазами по белому платью, облегающему соблазнительные формы.

— Надо же, а он смотрит не только в манускрипты, — прыснула Амандина на ухо подруге.

Когда прибыли в Мутье и все ходили вокруг здания школы, Мадлен обратила внимание своих подопечных на трубу, возвышающуюся над коньком крыши:

— Там изображен Людовик Пятнадцатый на коне; я единственная, кто видел это вблизи, когда преподавала в этой школе.

Потом все восхищались романским фасадом церкви и ее ажурным портиком. Затем Мадлен обвела рукой горизонт:

— Как подумаешь, что кое-кто вынашивал проект осушения этого восхитительного края родников!..

— Кто именно? — спросила инспектор Джемани.

— К примеру, владелец Салодри, — ответила Мадлен. — Его дом вот там, по прямой.

Заинтересовавшись домом умершего, подруга Амандины вытянула указательный палец:

— Это тот, крышу которого видно сквозь пихты?

— Он самый.

— Раз уж мы совсем рядом, может быть, подойдем к нему? — предложила Лейла.

Вспомнилось о протоколе обыска. Как и в доме Жюли Брюссо, в нем не нашли ничего заслуживающего внимания. Так что она решила воспользоваться случаем, чтобы попытаться разгадать загадку другим способом.

— Я всегда сторонилась этого зверя и его логова, — возразила явно не испытывавшая такого желания Мадлен Дюжарден.

— Мадлен, ну пожалуйста, доставьте удовольствие моей подруге… — поддержала Лейлу Амандина.

С видимой неохотой дама повела всех к Салодри. На выходе из Мутье, за бывшей кузницей, она свернула налево на узенькую тропинку. Тема разговоров поменялась.

— А сейчас дорожка приведет нас к другому источнику, — доверительно сообщила Марго Антуану Деврилю.

Он не понял:

— К какому?

— К источнику зла, — мелодраматическим тоном, понизив голос, проговорила она.

Намек этот не прошел мимо ушей инспектора Джемани, сумевшей сделать из него свой вывод: она извлечет выгоду из подобных откровенных высказываний; об отношении горожан к Ришело она узнает больше, чем из допросов, во время которых свидетели осторожничали. Лейла завязала беседу с местным ботаником, одним из почитателей Колетт. Месье Дорбини крайне резко отозвался о проекте осушения болот, который хотел навязать этот злодей:

— Грешно говорить, но хорошо, что он мертв! Иначе он погубил бы всю флору, произрастающую здесь с третичного периода.

Лейла оценивающим взглядом искоса посмотрела на своего собеседника. Группа тем временем прошла через лес Мутье и остановилась перед оградой парка Салодри.

— Брр… Не очень-то приветливо выглядят все эти решетки на окнах, — поежилась подруга Амандины.

Чтобы защититься от нескромных глаз, месье Ришело велел насадить густые лиственницы между дорогой и домом. Подобная предосторожность погружала часть здания в негостеприимный полумрак.