Странник поневоле - Борис Долинго

Вот выстругать вёсла из пары осинок придётся, поскольку они будут куда эффективнее плетёных, а руль можно сделать плетёным или же из куска шкуры, натянутой на деревянную рамку.

За рассуждениями и набросками планов подошло время ужина. Богдан поел, напился вдоволь ароматного травяного чая и лег спать, запершись в пещере.

Весь следующий день он посвятил заготовке провизии. К его радости, револьвер действовал: с первого же выстрела Богдан, имевший отличные оценки по стрельбе на военной подготовке, застрелил приличного кабанчика. Разделав тушку и максимально сохранив шкуру, он повесил мясо вялиться на прутиках, а рядом нанизал грозди винограда. Затем, найдя поблизости от пещеры ещё новые дедае, Богдан насобирал много плодов.

Решив, что питанием он обеспечен на несколько дней, Богдан восстановил старые чаны профессора Витта, вырытые в песке пляжа, промазав все образовавшиеся трещины глиной и разведя в чанах костры. После того как глина спеклась, получились вновь хорошие ёмкости для дубления шкур. За этим занятием Богдана и застал вечер.

Следующий день по плану был днём заготовки брёвен. Богдан споро взялся за работу, но уже к полудню понял, как быстро усталость скручивает городского жителя, даже с нарощенными мускулами – вечером, кое-как срубив и сбросив с обрыва на берег пять приличных брёвен, он, почти не ужиная, повалился спать.

На следующий день тело болело, и Богдан решил сделать перерыв. Он купался, отлёживался в тени, попивая холодный чай, и совершенно ничего не делал.

Так прошло два дня. На третий работа была возобновлена, хотя и мускулы ещё побаливали. Однако постепенно Богдан втягивался в тяжёлый труд и ещё через неделю заготовил весь материал и вплотную занялся соединением частей тримарана. Если после выхода из медблока дворца он выглядел атлетом, то сейчас начал и ощущать себя таковым.

Осмотрев своё загоревшее тело, Богдан с удовольствием отметил, что такой комплексный результат, наверное, могли бы дать только долгие усиленные занятия бодибилдингом, о котором он слышал по телевизору в зарубежном разделе типа «их нравы». Положительное влияние, безусловно, оказала не только некоторая перестройка организма, которую провёл ему Компьютер, но и просто тяжёлый труд на свежем воздухе в сочетании с качественным экологически чистым питанием.

За всё время строительства тримарана ему так и не встретились крупные хищники. Или лев, который убил Витта, был последним, или за пятьдесят лет передохли все остальные. Естественно, Богдан нисколько не огорчался этим – ведь ничто не мешало заниматься делом, хотя он на всякий случай носил при себе лучемёт.

Работалось теперь куда легче, чем в первые дни. Не всегда, правда, хватало навыков судостроительного искусства, поэтому изготовление весёл и установка мачты потребовали переделок, но ещё через неделю тримаран был готов. Больше всего времени заняло дубление шкур и сшивание кусков вместе для получения паруса нужного размера. Попутно Богдан приобрёл навыки делать тонкие верёвки из полосок кожи, чем и связал вместе плоские куски коры, соорудив себе приличный спасательный жилет. Таким же способом он соединял куски шкур.

Кроме того, научившись делать кожаные верёвки, он решил проблему изготовления руля: сделал его из множества связанных между собой тонких стволов деревьев – так же, как делал и плот.

Наконец, почти через четыре недели его корабль был готов. Богдан в который раз отошёл в сторонку и полюбовался на уже завершённое творение своих рук. Тримаран смотрелся совсем не плохо: пропорциональный центральный корпус-плот с приподнятой палубой, два боковых поплавка-бревна на крепких перекладинах, почти таких же толстых, как и сами поплавки (Богдан решил сделать их прочнее, чтобы при сильном волнении перекладины не переломило). Венчала судно мачта с косым парусом. Богдан бы очень удивился, если бы узнал, что у него получился классический кливер. Более того, он почти правильно, хотя и примитивно, выполнил весь стоячий и бегучий такелаж, а также снасти для управления парусом – фалы и шкоты. Однако подобные термины, хотя он и слышал их, лежали вне сферы активных знаний юноши.

Ещё несколько дней на заготовку провианта и воды – и можно было отправляться в путь.

Что касается направления предстоящего плавания, то, вспоминая, рассуждая и прикидывая, Богдан был почти уверен, что находится на острове в юго-восточной части океана, если применять привычную ориентацию по местным сторонам света. Если он определил своё положение правильно, то немного в стороне на восток находился остров, где он оказался вначале, а остров с точкой перехода лежал южнее. С высокого берега в дни, когда океан не парил, его можно было смутно разглядеть. Богдан боялся ошибиться, определяя расстояние по плоской воде на глаз, но составляло оно, похоже, не менее шестидесяти километров. Чуть к западу от этого острова лежал ещё один.

В принципе, если бы горы, окружавшие торцевую грань, можно было перейти, разумнее всего было бы доплыть до края океана и перебраться на одну из граней, где совершенно точно имелись точки перехода, ведущие прямо во дворец. Однако Богдан уже знал: горы, ограничивающие торцы и грани, вздымаются выше атмосферы, и даже имей он альпинистское снаряжение и соответствующие навыки скалолаза, ему через горы не пройти.

За строительными работами он не забыл постараться проследить закономерность направления местных ветров, соорудив простенький флюгер. Делая отметки в тетради, Богдан определил, что ветер здесь дул хотя и с разной силой, но стабильно по направлениям: один день с севера на юг, затем с востока на запад, и так далее по часовой стрелке в последовательности, в которой меняло свой восход солнце. Подобная «карта ветров» облегчала путешествие, ведь Богдан не обольщался по поводу своего косого паруса: возможно, под некоторым углом к ветру его судно двигаться сможет, но против, как хорошие земные парусники, вряд ли.

Дождавшись дня с наиболее благоприятным направлением ветра, Богдан собрал все припасы на палубе тримарана, который качался на волнах у берега. И только в эту последнюю минуту, собравшись в путь, он по-настоящему почувствовал, как беззащитен перед водной стихией неведомого мира. В этом океане водились опасные существа, порой дули сильные ветры, а судно его, несмотря на тщательность постройки, всё-таки было творением дилетанта. Правда, единственной альтернативой путешествию по воде была жизнь отшельника на этом острове. Долгая жизнь.

– Я согласен провести здесь остаток дней? – спросил Богдан вслух.

Было тихо – только слабая волна толкала брёвна плота, да что-то крикнули сверху чайки.

– Вот-вот, – кивнул Богдан. – Страшно, но выбор не богатый. А я во дворец хочу!

Он перекрестился и, орудуя на мелководье шестом, направил тримаран в открытое море.

Погода благоприятствовала: ветер дул в меру сильный, чтобы тримаран двигался резво, но высоких волн не было. Морские хищники на пути не показывались, хотя Богдан всё время с опаской всматривался в изумрудные воды – лучемёт висел на груди, для дополнительной страховки ещё и на крепкой верёвке.