Парад скелетов - Сергей Самаров

— Можно еще чай заварить? Точно такой же…

Медсестра посмотрела на заведующего отделением. Тот кивнул, разрешая, но она все же спросила у меня:

— Туалет у вас работает? — и посмотрела на дверь туалета.

Вопрос завуалирован. Ответил откровенно:

— Все нормально. Регулярно посещаю…

— Сейчас заварю…

— Товарищ полковник, по коридору прогуляться можно? Имею скромное желание людей попугать. Разрешите костюм проверить?

— Только не улыбайся, пожалей больных…

— Понял. Воздержусь.

Я открыл дверь самостоятельно, шагнул за порог, осмотрелся и двинулся в сторону холла, расположенного посреди коридора. Там стояло множество кресел и стульев и всегда собирался народ. Нынешний день — не исключение. И кому-то там, возможно, стало в самом деле не совсем хорошо при моем появлении. Я выглядел персонажем из «Звездных войн» или роботом-полицейским из какого-то американского фильма.

Бронелобый подполковник узнал меня, кажется, первым. Может быть, даже не меня узнал, а заведующего отделением и полковника Михайленкова. И связал их функцию преследования больного с моей персоной. Хромая, шагнул вперед, улыбаясь, как мне показалось, шире, чем позволяло его лицо.

— Здравия желаю, товарищ подполковник, — сказал я, не слишком зазнаваясь в новом облачении. — Понимаю ваши мысли, но не уверен, что мне разрешат поделиться частью костюма для вашей ноги. Хромаете по-прежнему?

— Хромаю, старлей, хромаю. И теперь уже всю оставшуюся жизнь хромать буду.

Я мог только сочувствие бронелобому подполковнику выразить, но я уже выражал его, а надоедливым я быть не хочу. Сам не люблю, когда кто-то дважды один анекдот рассказывает, и сам никогда тридцать три раза не повторяю сказанное без необходимости. Даже на русском языке. Но и саму фразу «тридцать три» вслух почти перестал произносить. Следующий этап — отучиться произносить ее мысленно. Я отучусь, поскольку это входит в арсенал профессионализма разведчика. Мимикрия в нашей профессии — одно из важнейших качеств. Причем не только в боевой обстановке.

* * *

Полковник Михайленков не стал дожидаться обеда, после которого мне должны были дать китайские препараты. Уехал по своим делам. Вместе с полковником и долговязый профессор убыл. У заведующего отделением и без меня проблем, кажется, хватало, тем более что он запомнил обещание Михайленкова завтра устроить командировку. Заведующий отделением воспринял эту угрозу как вполне конкретную и спешил какие-то дела сделать на случай, если ему прикажут все-таки ехать. Хотя мне по лицу полковника показалось, что он так шутил. Когда шутка произносится с серьезным лицом, она самая весомая. Разубеждать заведующего отделением не стал. Но он сам после приема препаратов через час ко мне пожаловал, чтобы поинтересоваться моим самочувствием. Медсестра, что пришла с ним, измерила кровяное давление, которое оказалось чуть ниже нормы. Это естественно после потери крови и после долгого постельного бездействия. А вообще у нас в спецназе ГРУ кровяное давление обычно у всех чуть ниже нормы. Это следствие привычного нам четырехчасового суточного сна. Солдатам обычно такой график трудно дается. А офицеры уже привыкли и считают нормой.

Непродолжительный и нудный допрос о моем самочувствии я выдержал с достоинством, и только сообщил, что мне хочется совершить небольшой, но интенсивный марш-бросок во главе своего взвода. Не знаю, насколько мое утверждение врачу понравилось, но он только головой покачал, и сказал одно слово:

— Стимуляторы…

После ухода заведующего и медсестры в мою палату пожаловал бронелобый подполковник. Вид танкиста был слегка удрученным, хотя я и не улыбался ему.

— Нога ноет? — поинтересовался я.

— Нет. С чего ты взял?

— Тогда зубы болят?

— И зубы не болят. Они почти все железные.

— Настроение неважное?

— Не с чего быть веселым.

— Что-то случилось?

— Сын ко мне только что приходил. Его вчера вечером прямо рядом с подъездом ограбили. Подошли двое, нож приставили и ограбили. Хоть самого не тронули. А он ведь черный пояс по карате имеет. И ничего сделать не сумел.

— Это неприятно, — согласился я. — Не поймали?

— Нет. Два каких-то азиата. Их сейчас в Москве не меньше, чем русских. Попробуй найди…

— Надо было сразу, товарищ подполковник, «вязать». Чтобы не искать потом.

— А как? Нож подставят к животу, что тут сделаешь? И карате не поможет.

Я взял с тумбочки обыкновенную линейку, которая осталась от убывшего генерала, вручил подполковнику.

— Это нож, будем так считать, подставляйте к животу.

Бронелобый покорно выполнил. Я начал объяснять:

— Самое первое — хоть против ножа, хоть против пистолета — следует убрать корпус с линии атаки. Так, чтобы острие смотрело не в живот, а параллельно ему. Или ствол пистолета. Дальше живот выполняет роль прижимной плоскости…

Я легко перебросил руку, подсунув ее под руку подполковника, прижал линейку плоскостью к своему животу и резко вернул корпус в прежнее положение, тем самым вывернув ему кисть. Линейка-нож упала ко мне в свободную левую руку, и я привычным движением нанес условный удар линейкой по глазам противника.

— Понятно объяснил?

— Так просто? — удивился бронелобый.

Хороший он, видимо, мужик, если умеет так удивляться.

Я взял линейку в правую руку, которая, освобожденная от гипса, жаждала действия, и приставил лже-оружие к животу подполковника.

— Пробуйте!

Со второго раза у него все получилось.

— Потренируйтесь с кем-нибудь, у кого конечности более работоспособные, чем у меня. Потом можете сыну показать. На будущее.

— Спасибо, старлей…

Бронелобый подполковник остался доволен. Но все же хотел еще что-то спросить. Я это по глазам понял.

— Что-то непонятно?

— Вот, предположим, нож я отобрал. А у второго тоже нож.

— Значит, нож против ножа. Даю гарантию, что второй убежит.

— А если не приставляют нож, а бьют сразу… Как тогда быть?

— Товарищ подполковник, психологию нужно было изучать. С точки зрения психологии — что такое нож в руках бандита? Оружие. А для чего? Чтобы была уверенность в собственных силах. Однако этот вопрос следует рассматривать и с двух точек зрения. Кому нужна дополнительная уверенность в собственных силах? Тому, у кого этой уверенности нет. Что это значит, мы увидим, когда с другой стороны на вопрос посмотрим. Человек, естественно, перед тем как нанести удар ножом, готовится. Он приобрел дополнительную уверенность в себе и потому считает себя очень сильным. Но подобная уверенность, как все искусственное, не обладает прочностью и стойкостью. И потому, как только появился нож, следует работать на опережение, не дать противнику себя ударить, но начать самостоятельную атаку. При этом следует учесть — нападающий готов сам нападать, но он психологически не готов защищаться. И потому его защитой даже не при вашем шаге вперед, а просто при демонстрации намерения сделать шаг, будет однозначная. Он попытается или отмахнуться ножом, или выставить его вперед. Вы же только продемонстрировали намерение, но осуществлять его не стали. В единоборстве это называется «выдернуть» противника. Его действия в этот момент будут скованы адреналином, гормоном страха. Адреналин делает из верхних мышц своего рода защитный панцирь. И рука с выставленным ножом в этот момент будет статична. Ваши действия! Вы делаете уже нормальный шаг-скачок вперед, одновременно с шагом поворачивая корпус так, чтобы избежать колющего удара, и повторяете все те же самые действия, что я вам уже показывал. Но вообще-то второй вариант требует более тщательной подготовки. Для неподготовленного человека лучшим вариантом будет использование собственных ног. Но, если убежать невозможно, следует тренироваться и учиться.