Не оглядывайся! - Карин Фоссум

— Он тебе поверил?

— Нет, нет, мне нельзя верить. Взрослый человек никогда не верит. Я сказал ему это.

— А одежда, Раймонд? Что на нем было?

— Обычная одежда.

— Коричневая одежда? Или синяя? Ты можешь вспомнить?

Раймонд растерянно посмотрел на Сейера и сжал голову руками.

— Ты можешь так не приставать?

Сейер выдержал паузу. Дал ему посидеть немного и успокоиться. Потом сказал очень тихо:

— Но автомобиль был все-таки серый или зеленый, так?

— Нет, он был красный. Я сказал как есть, так что не нужно угрожать. Потому что автомобиль был красный, и тогда он был доволен.

Он снова наклонился над листком и перечеркнул рисунок несколько раз. Рот вытянулся упрямой чертой.

— Не порть. Я с удовольствием заберу его. — Сейер взял рисунок. — Как твой отец? — спросил он.

— Он не может ходить.

— Я знаю. Давай зайдем к нему.

Сейер поднялся и двинулся за Раймондом по коридору. Они открыли дверь без стука. В комнате царила полутьма, но света хватало, чтобы Сейер мгновенно увидел старика, стоявшего рядом с ночным столиком в старой сорочке и слишком больших трусах. Его колени угрожающе дрожали. Он был настолько же худым, насколько сын — круглым.

— Папа! — закричал Раймонд. — Что это ты делаешь!

— Ничего, ничего. — Рука старика нащупывала зубной протез.

— Сядь. Ты сломаешь ноги.

На ногах у старика были эластичные гольфы, а над ними набухали колени, как два бледных хлебных пудинга с родимыми пятнами, похожими на изюм.

Раймонд помог отцу опуститься на постель и подал ему зубы. Старик избегал взгляда Сейера — смотрел вверх. Глаза были бесцветные, с крошечными зрачками, под длинными кустистыми бровями. Зубы встали на место. Сейер подошел и встал перед ним. Взглянул в окно, выходящее на двор и дорогу. Занавески были задвинуты, и свет проникал лишь сквозь узкую щель.

— Вы наблюдаете за дорогой? — спросил он.

— Вы из полиции?

— Да. У вас тут хороший вид, если раздвинуть занавески.

— Я никогда этого не делаю. Только в облачную погоду.

— Вы видели тут чужие автомобили или мотоциклы?

— Случалось. Например, полицейский автомобиль. Или сказочные сани, на которых вы тут разъезжаете.

— А пешеходов?

— Туристов. Им жизненно необходимо залезть на Коллен, пособирать камешки. Еще они ходят посмотреть на гнилое озеро. Оно битком набито трупами овец. Кому что больше нравится.

— Вы знали Анни Холланд?

— Я знаю ее отца. Со времени работы в мастерской. Он поставлял автомобили.

— Вы там всем заправляли?

Старик подтянул одеяло и кивнул.

— У него были две девочки. Со светлыми волосами, красивые.

— Анни Холланд мертва.

— Я знаю. Я читаю газеты, как любой другой.

Он кивнул на пол, где под ночным столиком лежала толстая стопка газет и что-то еще, сверкающее, в фольге.

— Вчера вечером здесь во дворе был человек, который говорил с Раймондом. Вы его видели?

— Я только слышал бормотание снаружи. Раймонд, возможно, не слишком шустрый, — вдруг резко сказал он, — зато он не знает, что такое злоба. Понимаете? Он такой добрый, что, кажется пойдет за вами на поводу, как теленок. Но на самом деле он поступает так, как считает нужным.

Раймонд серьезно кивнул и почесал живот.

Сейер поймал взгляд светлых глаз старика.

— Я знаю, — сказал он тихо. — Так вы слышали, как они разговаривали? И не поддались искушению приоткрыть занавеску?

— Нет.

— Вы совершенно не любопытны, господин Локе?

— Верно, не любопытен. Я слежу за порядком в собственном доме, а до чужих мне нет дела.

— Но если я скажу, что мужчина, зашедший к вам во двор, возможно, замешан в убийстве девочки Холландов, — вы мне ответите?

— В этом случае, да. Я не смотрел наружу, я читал газету.

Сейер осмотрелся в маленькой комнате и вздрогнул. Здесь плохо пахло — видимо, у старика отказали почки. В комнате следовало бы убраться, открыть окно, а старика усадить в горячую ванну. Полицейский кивнул и вышел на чистый воздух; несколько раз глубоко вдохнул. Раймонд поплелся следом и стоял, скрестив руки, пока Сейер садился за руль.

— Ты починил автомобиль, Раймонд?

— Мне нужен новый аккумулятор, говорит папа. А на него у меня сейчас нет денег. Он стоит больше четырехсот. Я не езжу по дорогам, — добавил он быстро. — Почти никогда.

— Молодец. Заходи скорее в дом, ты замерзнешь.

— Да. — Он продолжал дрожать. — А я еще отдал куртку.

— Зря ты это сделал, верно? — спросил Сейер.

— Я думал, что я должен, — печально сказал он. — Она лежала там и на ней ничего не было.

— Кто она? — Сейер в замешательстве смотрел на него. Куртка на трупе была курткой Раймонда! — Ты прикрыл ее? — быстро спросил он.

— На ней совсем не было одежды, — ответил коротышка и ковырнул землю тапком.

Так он подумал, что она мерзнет и он должен ее укрыть. Светлые волоски были, видимо, кроличьей шерстью. Он ел леденцы. Сейер посмотрел ему в глаза, глаза ребенка, чистые, как родниковая вода. Но мышцы у него были, крепкие, как рождественский окорок. Он непроизвольно покачал головой.

— Ты хорошо поступил, — твердо сказал полицейский, глядя в глаза собеседника. — Вы говорили друг с другом?

В глазах Раймонда появилось недоумение, вытесняя ангельское выражение, как будто он начинал различать контуры ловушки.

— Ты же сказал, что она мертва!

После того, как Сейер уехал, Раймонд выскользнул наружу и заглянул в гараж. Цезарь лежал в самом дальнем углу под старым вязаным свитером и все еще дышал.

* * *

Скарре разделался с рутиной и докладами. Он довольно улыбнулся и напел несколько куплетов из «Jesus on the line». Жизнь была прекрасна, а расследовать дело об убийстве куда лучше, чем вооруженные ограбления. Рядом стоял шеф и размахивал мороженым «Kroneis». Скарре быстро сдвинул бумаги в сторону и взял его.

— Ветровка, — сказал Сейер, — на трупе. Она принадлежит Раймонду.

Скарре так удивился, что мороженое выскользнуло у него из рук.

— Я верю, что он накинул на нее ветровку по дороге домой, после того, как отвел Рагнхильд. Он аккуратно прикрыл ее, потому что она была без одежды. Я позвонил Ирене Альбум: Рагнхильд настаивает на том, что ветровки не было, когда они подходили к озеру. И все же это его куртка. Мы установим за ним наблюдение. Я объяснил ему, что, к сожалению, он не может получить ее назад прямо сейчас, и он был так озадачен, что я обещал ему свою старую. Есть что-то новое? — наконец спросил он.