1968: Исторический роман в эпизодах - Патрик Рамбо

В полночь на фасаде Елисейского дворца со стороны сада в окне генеральского кабинета еще горел свет. Принял ли де Голль разумные доводы премьер-министра или, напротив, сохранил свою непримиримую позицию?

Вне себя от нетерпения, депутат Жюрио кружил по дому. Его жена висела на телефоне уже целую вечность. В цветастом халате, сидя нога на ногу, она качала на пальцах домашнюю туфлю с помпоном.

— Хватит болтать!

— Но это же Соланж Порталье! — сказала мадам Жюрио, прикрывая трубку рукой.

— Плевать! Я жду несколько очень важных звонков.

Мадам Жюрио только что узнала о новой ссоре между профессором и его сыном-лоботрясом. Ролан на этот раз явно перестарался, превратив квартиру на бульваре Осман в придаток Сорбонны. Мадам Жюрио сокрушалась, слушая рассказ мадам Порталье.

— Эти хулиганы залезли к тебе в шкаф?

— Довольно! — заорал депутат, уже не в силах совладать с раздражением.

И он оборвал связь, положив руку на кнопки телефона.

— Ты с ума сошел! — закричала мадам Жюрио.

— Куриные твои мозги! Ты что, не понимаешь, что творится вокруг?

— Да, забастовка, я и без тебя знаю!

— Еще хуже: заговор, которым руководят из-за границы. Премьер-министр сообщил об этом на заседании палаты, а он знает, что говорит. Так что если сын Порталье, этот дурачок, попадет в тюрьму, то и поделом ему! Пусть его папаша не рассчитывает на меня, чтобы вытащить его оттуда!

— Порталье — наши друзья, котик…

— Не называй меня котиком! Все очень серьезно.

Жюрио растревожили утренние новости, переданные по радио. Не будет ни поездов, ни метро, ни автобусов, ни самолетов. Все ждали, как отреагируют банки, бензоколонки, почта. Домохозяек предупреждали о возможном отключении газа и электричества, франк падал в цене, французские ценные бумаги обесценивались, красный флаг развевался над двумястами заводами. Жюрио весь кипел. Дрожащей от ярости рукой он стал крутить диск наконец-то освободившегося телефона. Мадам Жюрио вздохнула и ушла в гостиную. Чтобы успокоиться, она включила телевизор. Воскресную утреннюю программу трудно было назвать легкомысленной: за «Днем Господним» последовали «Протестанты во Франции». Она даже не слушала, о чем говорил муж, потом увидела, как он положил трубку, открыл шкаф и надел пиджак.

— Ты уходишь?

— Как видишь.

— Мы же еще не обедали!

— Обедай без меня, у нас экстренное заседание.

Он глубоко вздохнул, чтобы вернуть себе свое легендарное самообладание, и сразу же ушел. Беспечная мадам Жюрио закрыла за ним задвижку входной двери, потом вернулась и уселась на диван из мягкой кожи. Решено — она весь день просидит в халате. Раз депутат отправился к своим товарищам, это до вечера. Мадам Жюрио подумала, что неплохо бы еще раз побывать в Сорбонне, студенты привлекали ее гораздо больше, чем муж, но ей стало лень. Она налила себе чистого шотландского виски.

В то время как мадам Жюрио размышляла о выходных и собственной личной жизни, не зная, чем заполнить ни то, ни другое, ее муж-депутат подъезжал к дому номер 5 по улице Сольферино. То было трехэтажное здание времен Второй империи с балконами из кованого железа и двумя камерами видеонаблюдения над входом. После Освобождения де Голль разместил там свою партию, «Объединение французского народа», потом здание перешло к Службе гражданского действия, которая следила за порядком во время демонстраций, помогала полиции и участвовала в секретных операциях на грани законности и пристойности. С 8 мая, то есть со времени своего основания, здесь же располагались и комитеты защиты Республики, возникшие во время беспорядков и призванные поддерживать голлистов и их власть. Идея принадлежала Жаку Фоккару, советнику де Голля, к которому тот всегда прислушивался. Фоккар посылал указания, не выходя из Елисейского дворца.

Все голлисты хорошо знали Жюрио, который вступил в партию одним из первых. Изнутри окна были защищены металлическими решетками, снаружи — бронированными ставнями. Люди из боевых отрядов свалили здесь в кучу дубинки, каски, гранаты со слезоточивым газом. Во время волнений они кружили по Латинскому кварталу и собирали студентов в свою поддельную машину «скорой помощи», чтобы обработать их здесь, в подвале, «где все сами признаются во всех грехах», стараясь как можно сильнее запугать своих жертв, прежде чем передать полиции. Жюрио был не в большом восторге от этого сброда, собранного Бог знает где: ветеранов Индокитая, полицейских активистов, рьяных экстремистов. Среди них была даже банда венгров, смертельно ненавидевших коммунизм. Как только порядок восстановится, мы от них избавимся, пообещали Жюрио товарищи, в этот славный день комитеты защиты Республики превратятся в респектабельную организацию. В вестибюле за столом консьержа сидел франкистский легионер, сражавшийся за нацистов в Синем дивизионе, и разгадывал головоломку.

— Господин Тевенон ждет вас в типографии, — сказал он на своем испанизированном французском.

Жюрио нашел Тевенона на втором этаже, тот перечитывал только что напечатанную листовку, пахнущую свежей краской.

— Прочти-ка, Жюрио! Нам надо собрать вместе всех сочувствующих и не определившихся, сейчас самое время.

— И противостоять анархии. Мы ведь для этого собрались, так ведь? Погоди, я прочту.

Тревога!

Французы!

Франции угрожает заговор. Кучка людей пытается навязать вам свои законы. Сегодня каждый должен исполнить свой долг. Каждый из вас, мужчина вы или женщина, молоды вы или нет, должен попытаться сделать так, чтобы в его окружении возобладал голос разума. Каждый должен быть готов встать на защиту самого ценного, что у него есть, — свободы.

Мы готовы помочь вам. Выразите свою волю. Вступайте в комитеты защиты Республики.

Постоянный секретариат Улица Сольферино, 5 Париж, 7-й округ

— Значит, стоит де Голлю отвернуться, и начинается полный бардак! Господа, веселье окончено.

Голос генерала звучал гневно. Де Голль машинально качал ногой под столом в стиле Людовика XV, пытаясь преодолеть нервозность и сдержать ярость. Премьер-министр сидел напротив, казалось, его кто-то вдавил в низкое кресло, а за ним на стульях из золоченого дерева в стиле ампир министры внутренних дел, информации и обороны пытались слиться с огромным гобеленом, на котором была изображена сцена из Дон-Кихота. Вызвали и полицейского префекта, который должен был высказать соображения технического порядка. Де Голль повернулся к степенному Кристиану Фуше:

— Господин министр внутренних дел, нет ли у вас новостей, которые мне еще неизвестны?

— Почти никаких, господин генерал. Единственное, мы должны обеспечить безопасность региональных узлов железной дороги…