Каратель - Роман Феликсович Путилов

ее упорно преследовал, матерясь вполголоса, старший сержант Викторов. Наконец, соскочив с крыльца и совершив еще пару оборотов, фуражка упала на асфальт, чуть-чуть не докатившись до лужицы, с тонкой бензиновой пленочкой на поверхности, после чего, навсегда ушла из нашего повествования. А на сцене, выкарабкавшись из черной «Волги»,появился Первый секретарь райкома партии товарищ Сакаш Байрым Самданович. Правда, за прошедшие сутки, с момента нашей последней встречи, товарищ Сакаш сильно переменился. Если вчера это был уверенный в себе Хозяин окрестных земель, вод и сел, то сегодня на крыльцо вступил ординарный чиновник местечковой администрации, сильный своей принадлежностью к роду и клану, со всех сторон прикрытый национальной квотой и «местными обычаями». Еще вчера, это восточное божество грозило и обещало быть милостивым и справедливым, считая, что тонкие моменты разрулились и Москва, взбешенная отсутствием внятных результатов, не громыхнет кулаком, отправляя не справившегося с усмирением плебса местного главу на персональную пенсию или руководить банно-помывочным комплексом в отдаленном таежном райцентре. Но прошла всего лишь ночь, и, как все обоснованно считали, местная молодежь, на волне «демократического» безумия, почему то посчитавшая что «мы тут власть», принесла новые проблемы, которые надо решать здесь и сейчас. И урусы, как сорвались с цепи, не хотят больше слушать, что «органы разберутся», все время что-то требуют, пишут слезливые письма «наверх», собираются в опасные стаи.

И понимал Первый секретарь, пожимая руку начальнику милиции и пытаясь разглядеть в его бездонных угольных глазах надежду на быстрое решение проблемы. Но, майор, встретившись взглядами с главным партийцем, отнял робкую надежду, незаметно отрицательно мотнув головой. И в тоске сжалось сердце пожилого политического бойца, в предчувствии грядущих проблем.

— Здравствуйте, товарищи — повернулся секретарь к притихшей толпе: — Как я и обещал, я приехал, что бы лично взять на контроль ход расследования и порядок привлечения к суду всех виновных, невзирая на лица. Да, товарищ майор? Дайте мне пять минут товарищи, чтобы вникнуть в обстановку…

— Ну, докладывай, майор, что выяснили?

— Товарищ первый секретарь, сегодня около двенадцати часов дня…— майор докладывал то, что доводил нам на разводе дежурный по отделу, единственное, добавился результат осмотра машины потерпевших: — из машины изъяты смывы вещества, похожего на кровь с напольных ковриков и педалей и многочисленные отпечатки пальцев рук.

— Так молодцы, майор, давай, раскрывай, вечером доложишь о раскрытии…

Начальник РОВД мысленно закатил глаза к небу. Как бы то ни было, но он был профессионал, закончил Омскую высшую школу и два года отработал в Канске опером. Это потом родня перевела поближе к родным стойбищам и стала помогать, двигаться вверх. Майор прекрасно понимал, что с вероятностью девяносто процентов, виноваты в кровавой расправе на пустынном гаражном проезде. Сейчас в общежитии болтались только те, кого родня не желала забирать домой на каникулы, то есть самые— самые. И картинка произошедшего рисовалась майору вполне банально: несколько ублюдков, болталось по городу, одурев от безделья и желания употребить каких-нибудь нехороших излишеств, и их извилистый путь, на беду пересекся с дорогой несчастной пары, судьба. И не свалишь, как всегда, на бытовой конфликт, взаимную драку молодежи. Придется всех (сколько их там — восемь человек?) везти в отдел и начинать пытать, и пытать жестко, а иначе, кроме дурацкого ржания в лицо, от одуревшего от безнаказанности, полупьяного сопляка, ничего не услышишь. Но стоит только, кому то «поплыть», твои же подчиненные, тут же, «сольют» информацию, и начнется давление.

Авторитетные люди, узнав, что их родственники, про которых они даже вспоминать не хотели, стыдились их, которые плевать хотели на старших, на род, на родню, могут попасть под уголовное дело… И попрут в отдел милиции ходоки из самых отдаленных мест, вплоть до таких, кто норовит въехать в кабинет начальника милиции, даже не слезая с коня… Другой вариант — найти полностью «пробитого» забулдыгу, подвязать его «доказухой», и давить, пока человек, в отравленных мозгах которого давно плещется спирт, или смесь наркотического «крокодила», который за порцию убойной дури «вспомнит» как бил мужика и пилил горло бабе. Майор посмотрел на приплясывающего от нетерпения Первого, потом кивнул:

— Вечером доложу о результате работы…

— Надо раскрыть, майор…

— Я не могу вам этого обещать.

— Хорошо. — по лицу партийного лидера начальник РОВД понял, что все совсем не хорошо: — Что будете сейчас делать?

— Всех несовершеннолетних доставляю в отдел, там начинаю их отрабатывать на причастность к преступлению.

— Правильно, всех увозите, глядишь и толпа успокоится. В любом случае, до вашего доклада мне вечером, никого из задержанных из РОВД не выпускайте. Договорились?

— так и сделаю, товарищ Первый.

Секретарь райкома повернулся к ловящей каждый звук толпе:

— Товарищи, расходитесь, пожалуйста, не мешайте работать правоохранительным органам. Сейчас всех учащихся доставим в милицию, и думаю, что к вечеру мы будем знать имена виновных. Расходитесь пожалуйста. У вас есть представители, они могут вечером подъехать в здание райкома и вместе со мной заслушать начальника милиции. Расходитесь, товарищи, не нагнетайте атмосферу, обычный бытовой конфликт, разберемся…

Хозяин района захлопнул рот, надеясь, что уже набившая оскомину за последние два года, но автоматически выскочившее изо рта объяснение любому преступлению, совершаемому на территории района, возможно, не была услышана людьми, но нет…

«Бытовой конфликт» двух пожилых людей, один из которых сейчас лежал на прозекторском столе в местной больнице, а вторая, поступившая в приемный покой почти с нулевым артериальным давлением, и сейчас ее душа болталась между небом и землей…эти слова подействовали, как красная тряпка на толпу. Люди, готовые уже расходиться, недовольно зашумели и остались на месте.

— Товарищи — секретарь делала отчаянные попытки спасти ситуацию, перекричать толпу: — Расходитесь, товарищи, я вам обещаю, милиция раскроет это преступление, найдет и задержит преступников.

— А что их искать, начальник? — заорал расхристанный мужик из задних рядов: — Вон они, суки, из окон глядят. Вы сейчас опять их по аулам, сук, спрячете, уроды гребаные…

В подтверждение слов мужика, с открытого окна третьего этажа, под истерическое ржание малолетних придурков, вылетел какой-то полузасохший фикус в сереньком горшке и с громким хрустом впечатался в асфальт, чуть не долетев до первого ряда собравшихся людей. Тонкий пластик горшка и комки ссохшийся, забывшей о поливе, земли, как осколки снаряда разлетелись в стороны, большей частью в протестующих.

— Ай, глаза! — раздался звонкий детский визг, наверное, какая-то любопытная девочка, протиснувшаяся вперед, получила грунтом в лицо. Это было последняя капля, толпа рванула вперед, мы рванули наперерез яростной