Корень зла - Александр Варго

Вскоре он свернул в коридор, который показался знакомым, миновал его быстрым шагом, выскользнул к винтовой лестнице.

Но тут на него сверху свалился электрифицированный безумец с пылающим взором, схватил за рукав, закружил. Этот парень был одержим целой сворой бесов! Не успел Артем разобраться в ситуации, как его уже прижали к стенке. В лицо скалилась бледная физиономия юноши лет двадцати. Он отчаянно жестикулировал, трясся, выгибал пальцы, пытался добраться до лица. Физиономия судорожно дергалась, глаза горели. Он что-то говорил на незнакомом языке: отрывистые фразы, повелительные нотки. Юродивый. Агрессивный юродивый! С претензиями. Откуда такой вылез? Царапины на лице Артему были совершенно не нужны, он схватил одержимого за пальцы, вывернул. Тот истошно завизжал, заметался, ткнулся, словно незрячий, носом в стенку, разбился в кровь. Артем попятился в тень. Из ниоткуда выросли дюжие хлопцы с рассерженными лицами, подхватили паренька под мышки, поволокли. Они исчезли в лабиринтах переходов, а он очень кстати обнаружил глазок видеокамеры, с интересом наблюдающий за инцидентом и тем, кто остался…

Он бросился к лестнице, полез наверх, задыхаясь…

И снова помпезная надземная галерея. Древний архитектор умело соединил в своем творении античные и средневековые мотивы. Он двинулся, куда глаза глядят – людей в этот час в галерее не было. Дойдя до ниши в нефе, свернул и сделал открытие: просторная открытая терраса, опоясанная перилами с монументальными балясинами. Он бросился на свежий воздух, вдохнул его полной грудью, вцепился в перила, чтобы не рухнуть от головокружения…

Удивительно живописное местечко. И опасное. Он опомнился, отпрянул от края террасы. Под ногами разверзлась пропасть – изломанный овраг с отвесными стенами. Дна не видно, воистину, адская бездна. Он осторожно высунул нос за пределы террасы. Здесь было на что посмотреть. Подобной красоты он не видел ни на Алтае, ни в Крыму. Разлом метров двадцать в ширину, слева и справа – стальные мостки на цепях (возможно, разводные), достаточно широкие для проезда автомобиля. Две дороги убегали за пределы «ойкумены». За оврагом повсюду скалы – живописные, разные. Бурые, мышиные, черные, покрытые белесым налетом, серыми пятнами лишайников, опутанные вереском и пышным кустарником, похожим на орешник. Россыпи валунов вокруг скал, словно стаи мелких рыбешек. Невозможно вычленить тропу. Даже та дорожка, что тянется от ближайшего моста, пропадает в нагромождениях всевозможных форм. Небо затянуто плотными тучами, ветер срывался в порывы. За скалистой местностью в сизой дымке вставали горы – отнюдь не идеально ровные конусы-карлинги: каждая гора – отдельное творение. Обрывистые, сплющенные, раздвоенные, заваленные набок, обросшие хвойными лесами…

Тоска – беспросветная. Здесь даже стороны света определить невозможно. Где оно, солнце? Но красиво, не отнять. Он стоял, завороженный, созерцая причудливую красоту. Так можно стоять весь день, постоянно открывая в панораме что-то новое. Но тут от сильного порыва ветра что-то заскрипело над головой. Он задрал голову, которая немедленно закружилась. Над ним возвышалась громада замка. Такую махину не могли отгрохать в двадцатом веке, явное творение старины глубокой. Но замазывали и укрепляли совсем недавно. Он видел не весь замок, только ту его часть, что открывалась с террасы. Громада разместилась в ложбине между скалистыми хребтами. Могучая стена из каменных блоков, обходная галерея, тянущаяся на уровне второго этажа (с нее неплохо отстреливаться). Глухие балконы, крошечные окна, сторожевые башни, облицованные грубым камнем, сливаются со стеной и вздымаются на недосягаемую высоту. Затейливые пинакли на углах башен: каждый пинакль – скульптура химеры или гаргули – статуи-водостока…

Это только часть замка. А что скрывается с обратной стороны? Сюрпризы неисповедимы. Он снова чувствовал страх. Махина подавляла, преувеличивая его ничтожность. Он должен был куда-то спрятаться. Лучше всего вернуться в кровать, набраться сил… Он резко повернулся и чуть не столкнулся с женщиной, неслышно подошедшей сзади.

О прекрасная фемина, причина ДТП… Он машинально сжал кулаки. Защищайтесь, сударыня. Потом опомнился, растерянно опустил руки. Он был немного знаком с этой женщиной. Она являлась к нему в ванной. Жгучая смуглянка с большими обворожительными глазами. Сейчас на ней была накидка из фиолетового бархата, концы которой были скреплены у ворота переливающейся змейкой. На запястье – кожаный браслет с вкраплениями отшлифованных жемчужин. Волосы прятались под пиратской банданой. Волевое скуластое лицо, глаза с азиатской раскосинкой.

«Вы кто, мадам? – чуть не сорвалось с губ. – Штатная королева на балу Сатаны?» Но успел прикусить язык. Ведь сначала было слово, а уж потом – прочие неприятности.

Он склонил голову в учтивом полупоклоне.

– Аэлла, если не ошибаюсь? Вы реально существуете?

Женщина хитро улыбалась. Она смотрела на него, не отводя глаз, и что-то при этом испытывала. «Нимфоманка», – со страхом подумал Артем.

– Не хотелось бы вас расстраивать, но я реально существую, – бархатным голосом отозвалась женщина, – хотя порой накатывают сомнения…

Она заложила в свою фразу многозначительную паузу. Он не среагировал.

– Уже нагулялись? – спросила женщина.

– Да, знаете ли, – передернул он плечами, – холодновато в ваших палестинах.

– Ну что вы, прекрасная погода.

– Отличная погода, – согласился он, – только климат все равно суровый. Ветрено. Вы опять хотите познакомиться? – он не заметил, как осмелел.

– Хочу, – в ее глазах захороводили красные дьяволята, – очень хочется познакомиться с посторонним мужчиной – такая редкость в наших местах…

– Без вредных привычек, – поддержал Артем.

– Или вообще без привычек, – она склонила набок голову, как собачка, приоткрыла ротик.

– Не иначе, мертвый?

Женщина засмеялась. Не любил он, когда женщины смеются таким смехом – утробным, отрывистым, не предвещающим ничего хорошего.

– Вы кто, Аэлла? – спросил Артем, решив не нарываться. – Вы хозяйка этого прекрасного замка? Что вы здесь делаете? У вас вполне приличный русский…

– Хозяйка, – посуровела женщина, – хотя хозяин порой об этом не догадывается. Кроме русского, у меня приличный английский, немецкий и где-то испанский. Говорят, невероятная способность к языкам, – собеседница сардонически усмехнулась. – А если серьезно, я пятнадцать лет прожила в Кингисеппе, который по недосмотру считается российской территорией. Но это не имеет отношения к нашим… отношениям, простите за тавтологию. А в замке я… ничего не делаю, – она прыснула, причем явно с удовольствием. – Вы, наверное, догадываетесь, чтобы ничего не делать, надо уметь делать все. Не сочтите за бахвальство. Ладно, дорогой гость, – она опять сменила маску на лице, – я вижу, вы не любите женщин.

– Люблю, – возразил Артем, – красивых и недоступных.

– В следующий раз я обязательно накрашусь и запрусь в сейф.

– Вам не надо краситься, Аэлла. Разве для того, чтобы искусственно прикрыть вашу природную красоту… – он отвешивал комплименты из последних сил. Тело обрастало гусиной кожей. Перед ним стоял суккуб в чистом и незамутненном виде. Именно такими рисовало дьяволиц воображение.