Венер. Все просто - Тина Джель

которую Сальвадор Дали именовал — Гала. Верится в это с трудом, потому как «Гайя» — продукт межнационального брака между итальянцем и бразильянкой, русский здесь даже рядом не стоял. Но кто их знает этих итальянцев? За ними не заржавеет что-нибудь этакое выдумать.

Присмотрелся к танцующим, — Николь не нашёл…

Встал у бара, как все.

Почти сразу подбежал пожилой официант и нарочито вежливо поинтересовался:

— Не желает ли молодой Господин компанию?

— Николь мне, — резко отвечаю. Нет сил на расшаркивания и улыбки.

— Один момент, — растягивает губы в самой очаровательной улыбке, не обращая внимания на мою недовольную мину, — куда желаете присесть, — обводит полупустой зал рукой.

Выбираю место в самом углу, закрытое со всех сторон растительностью и, не оглядываясь, направляюсь прямо туда.

Минуты не прошло, как он мне приводит длинноногую блондинку, которая радостно улыбаясь, присаживается рядом.

— Момент, — говорю ей и, нехотя поднимаясь с мягкого дивана, обращаюсь к официанту по имени, написанном крупными буквами на его бейдже, — Гуидо, мать твою, — говорю по-русски, но он этого, как будто не замечает, продолжает вежливо улыбаться и бесить меня своей улыбкой, — я просил Николь…

— Да вот же она, — показывает рукой на девушку, удивлённо вытаращив глаза.

— Пидарас ебучий, — не выдерживаю и собираю пальцы в горстку направляя их к своему лицу, чуть покачивая, что у них означает: «меня это на хрен не волнует» — значит, другую Николь приведи мне, — добавляю на итальянском.

Не спорит. Бросает: — момент, — и убегает.

Плюхаюсь опять на диван, злой, как собака…

— Она у капо (директор), — вдруг говорит по-русски девушка, сидящая всё это время рядом. — у неё там проблема какая-то с клиентом вышла. Её сразу вызвали.

— Блядь, — не сдержался. Из-за меня что ли? — подумал. — И что, никак? — разворачиваюсь в её сторону.

— Предложи шампанское, — шепчет, — только дорого это…

— Занята, — разводит руки Гуидо, выныривая из-за кустов, буквально через пару минут.

— Шампанское, — перехожу сразу к делу и пристально на него смотрю, чуть прищурившись. Не колется гад — покачивает отрицательно головой, поджав губы. — Две бутылки, — растопыриваю два пальца перед его носом для наглядности, — На лицо его моментально возвращается обворожительная улыбка. Показывает рукой — «ок» и убегает. Да чтоб я так бегал в его возрасте! Он тут по ходу со дня основания клуба работает, а прыти — немерено, скачет, не хуже горного козлика.

— Откуда знаешь? — спрашиваю, присматриваясь к её лицу. Красивая, но не притягивает совсем — холодная.

— Мы живём с ней вместе, — отвечает. — У неё какая-то неприятность вчера случилась, она из-за этого на чену(ужин) сегодня согласилась и вот опять что-то произошло, — не успела договорить. Подбегает Гуидо с кулером и двумя бутылками шампанского, которые начинает крутить перед моим носом, радостно рассказывая мне о происхождении и составе бутылок. Судя по пафосу, с каким он мне его представляет — это лучшее шампанское всех времён и народов.

Мне всё равно, что он принёс, я пить не собираюсь, каким бы оно распрекрасным ни было. Киваю, в знак согласия, — он, манерно и неторопливо, с чувством выполненного долга, ставит бутылки в кулер со льдом на стол.

Я ничего у него больше не спрашиваю. Судя, по тому, что он начинает сервировать стол, отлаженными до автоматизма, движениями, — понимаю, что она должна в скором времени появиться. Откидываюсь на спинку дивана, закрываю глаза. Устал.

В этом тёмном помещении, даже негромкая, пока ещё, музыка, мне не мешает. Наоборот, действует расслабляюще. Отключаюсь мгновенно.

— А ты можешь мне одну консумацию оплатить? — подаёт голос девушка, про которую я забыл.

— Конечно, — нехотя открываю глаза.

— А вот и она, — радостно восклицает официант, встречая распростёртыми объятиями Николь, которая как-то очень неуверенно, заходит в наш тёмный уголок, вежливо здоровается и скромно садится на краешек дивана с противоположной от меня стороны, пытаясь натянуть на коленки короткое, чёрное платьице.

Не меняя позы, смотрю на неё: испуганная, припухшая, глаза блестят.

Плакала…

Говорю Гуидо, чтобы он включил в счёт консумацию девушке, что просидела со мной всё это время и жестом прошу их удалиться. Он громко начинает рассказывать, как же он любит щедрых русских, только целоваться ещё не лезет для полноты картины.

Останавливаю его «признания в любви» жестом и прошу исчезнуть. Грубо, — знаю, но я сегодня не в настроении.

Девушка радостно подхватывает бокал с шампанским со стола, приобнимает его, и громко смеясь и переговариваясь между собой, они, наконец, удаляются.

— Сядь ближе, — хлопаю ладонью по дивану рядом с собой, — не хочу кричать.

Николь молча пересаживается. Не смотрит на меня, — стену рассматривает.

— Я деньги принёс. Забыл просто вчера — не трогаю её.

— Не надо было, я отдала…свои…

— Я сам тебя пригласил. — Пожимает плечами. Молчит, продолжая тщательно изучать стену напротив. — У тебя из-за меня были проблемы? — уточняю.

— Нет, — отрицательно мотает головой.

— Расскажи…

— Нет, это не из-за тебя, — упёрлась, как маленький ребёнок, — не надо было тебе приходить. — Всхлипывает.

Ненавижу, когда женщины плачут…

Глава 25

— Я обидел тебя вчера? — спрашиваю.

Молчит…

— Я тогда поем, если ты не против, а то я сегодня не успел, — пододвигаю к себе закуски, которые нам принесли к шампанскому. Не густо, но хоть что-то. Не знаю что ей ещё сказать. Не понимаю.

Разворачивается ко мне, но на меня не смотрит — на коленки свои переключилась. Подол платья пальцами перебирает.

— Прости меня за вчерашнее, — выдавливает несмело, почти шёпотом.

Киваю. Не готова она к разговору, что толку её пытать.

— А сегодня что у тебя случилось? — перевожу тему. Может ей про сегодня проще будет поговорить. Хотя вот какое мне дело до её проблем?

Разглядываю её: хорошенькая, ребёнок почти, несчастная вся, расстроенная. Так пожалеть её захотелось, успокоить. Прижать, обогреть.

— Потанцуем? — предлагаю. Как раз медленную сальсу поставили. Офигенную просто. Незнакомую. Надо спросить, кто исполняет. Знают они толк в музыке, в этом им не отказать.

— Я не умею, — оставила в покое свои коленки, взгляд испуганный на меня поднимает.

— Я умею, — встаю, руку ей протягиваю, — тебе ничего не надо делать. Просто обнимай меня и слушайся во всём.

Хлопает ресницами в нерешительности, но руку подаёт…

Идёт за мной…

Вывожу её в центр, как положено. Обнимаю. Руки её на себя кладу. Прижимаю крепче, чтобы хорошо меня чувствовала.

— Расслабься, — шепчу ей на ухо.

Кивает…

Начинаю вести. Послушно следует, не сопротивляется, как это часто бывает. Даже на ноги почти не наступает. Все расходятся, уступая нам место, рассредоточившись по краям танцпола. Наблюдают за нами с интересом.

Мне нравится с ней танцевать — она послушная, пластичная, музыку слышит, меня чувствует. Пахнет приятно.