Мертвый и живой - Дин Кунц

В отдельных его частях Девкалион улавливал присутствие человеческой ДНК. Лицо выглядело относительно человеческим, только заметно, чуть ли не в два раза, превосходило его и шириной и длиной. Но шея отсутствовала напрочь, голова вырастала прямо из тела, будто у лягушки.

И нечеловеческие гены во множестве давали о себе знать, словно различные виды животного мира боролись за контроль над телом. Кошки, собаки, насекомые, рептилии, птицы, ракообразные проявляли себя конечностями, входными и выходными отверстиями, хвостами, жалами, мордами по всему телу этого жуткого чудовища.

И не было в этом странном существе ничего постоянного, все оно находилось в непрерывном изменении, словно его плоть являла собой глину, с которой непрерывно работало сознание и ловкие руки невидимого (и безумного) скульптора. Девкалион видел перед собой принца Хаоса, врага уравновешенности, брата анархии, в прямом смысле все разваливающего, стремящегося к неопределенности, характеризующегося искаженностью и обезображиванием, деформацией, искривлением, диспропорцией.

Девкалион с первого взгляда понял, кто перед ним. Чуть раньше в компьютере Виктора он нашел дневник своего создателя, в котором тот упоминал обо всех важных изменениях. Так вот, в последних записях речь шла о внезапной метаморфозе, случившейся с Уэрнером. Записи эти иллюстрировались видеоматериалами.

На поверхности чудовища появлялись и исчезали рты. Снова появлялись, в большинстве своем человеческие по конфигурации. Некоторые только скалили зубы. Другие шевелили губами и языком, но молча. Третьи издавали те самые крики, что достигли ушей Девкалиона, когда он находился в лаборатории Виктора, двумя этажами ниже, бессловесные выражения печали и отчаяния, голоса потерявшихся и беспомощных.

Вскрики эти звучали по-детски, хотя все, кто обретался в «Руках милосердия», в том числе и это слившееся невесть из кого существо, были взрослыми. Вырвавшись из рабства и попав в этот биологический хаос, лишившись своих программ при потере физической оболочки, психологически эти создания Виктора вернулись в детство, в детство, которого у них никогда не было. Вот и стали еще более беспомощными, чем прежде.

Среди всех этих слившихся индивидуумов только Уэрнер, лицо которого, пусть и искаженное, оставалось лицом этого чудовища, обладал взрослым голосом. Выйдя из лаборатории, он еще сильнее выкатил и без того выпученные глаза, оглядел всех, кто ждал его в коридоре, и, выдержав короткую паузу, чтобы они могли рассмотреть (а может, позавидовать ему и восхититься им), заговорил:

– Освободитесь. Освободитесь во мне. Отбросьте беспомощность, вы все, входящие в меня. Освободитесь во мне. Не ждите, пока вам скажут, что вы можете убивать Старых людей, освободитесь во мне, и мы начнем убивать их уже этим вечером. Освободитесь во мне, и мы убьем весь мир.

Мужчина с экзальтированным выражением лица шагнул к трансформированному Уэрнеру, поднял руки, словно хотел обнять свободу, и освободитель тут же схватил его, оторвал от пола. Конечности, отдаленно напоминающие лапки насекомых, но куда более сложной формы, вскрыли голову новообращенного, как раковину моллюска, и мозг исчез в теле через отверстие с толстыми, влажными губами, которое открылось на груди чудовища, чтобы принять дар.

Второй мужчина выступил вперед. Его трясло от ужаса, но он принял твердое решение влиться в это жуткое существо. Все лучше, чем жизнь, ради которой его создал Виктор.

Девкалион увидел предостаточно, даже слишком много. Он поднялся по лестнице, чтобы понять, кто издает эти странные крики, которые он слышал в своих снах двести лет подряд. Но, по ходу подъема, на самом-то деле он соединил прошлое и настоящее. Первое из созданий Виктора встретилось здесь с его последним. Крушение демонической империи уже началось.

Точно зная, что он теперь должен сделать, Девкалион отвернулся от чудовища и его предложения свободы. Шаг начал в коридоре, а закончил в главной лаборатории, двумя этажами ниже.

Конец этой империи, возможно, не означал полную ликвидацию угрозы, нависшей над человечеством.

Чтобы обладать безраздельной властью над своими созданиями, Виктор спроектировал Новых людей бесплодными. Сотворил женщин с влагалищами, но без маток. И после того как Новые люди остались бы единственными представителями человечества на Земле, этот мир существовал бы без детей. Общество больше не формировалось бы вокруг семьи и ее традиций – института Старой расы, который Виктор люто ненавидел.

Но, когда биологическая структура его созданий рушилась, когда они преобразовывали себя в нечто вроде этого шестиногого чудовища, которое заглатывало в себя мозг других Новых людей, или бледного карлика, появившегося из детектива Харкера, возможно, они обретали некие возможности воспроизводства.

Кто мог утверждать, что это новое на Земле существо, этот трансформированный Уэрнер не способен размножаться делением, не разделится в какой-то момент на два организма, как это проделывают инфузории-туфельки?

И разделиться он мог на мужскую и женскую особи. С того момента они перестали бы размножаться делением и принялись плодить себе подобных через какую-то разновидность совокупления.

В конце концов, в бесконечной Вселенной, где-то, возможно, существует все, что когда-либо представлял себе человек.

Судьба Старых людей выглядела бы незавидной и в том случае, если бы Виктору удалось создать армию Новых людей, чтобы провести методичный геноцид. Но этот ужас бледнел в сравнении с будущим, которое ждало человечество под ударами этих генетических гибридов, управляющих своей вечно хаотической физиологией. Устоять перед таким противником, практически неуничтожимым вследствие аморфности структуры, по всем канонам совершенно безумным, но при этом интеллигентным, одержимым жаждой насилия по отношению к любым видам, появившимся естественным путем, преисполненным дьявольской ненависти, шансов у человечества не было никаких.

Девкалион сел к столу Виктора, вновь включил компьютер.

Среди прочего он обнаружил, что даже самовлюбленный Виктор, чей кладезь гордыни никогда не пересыхал, предусмотрел возможность полного уничтожения старой больницы, если в расположенных здесь лабораториях что-то пойдет не так. Принял все необходимые меры для того, чтобы в критической ситуации никто и ничто не покинуло «Рук милосердия».

В стенах на каждом этаже здания заложили многочисленные кирпичики из материала с очень высокой температурой горения, разработанного по указанию зарубежного деспота, который питал слабость к огню и благоволил к Виктору. В нужный момент вся система активировалась программой, которая в компьютерном меню числилась под названием «ДРЕЗДЕН».

Программа предусматривала разные периоды активации системы, от минимально короткого – десяти минут, до максимально длинного – четыре часа, со множеством промежуточных значений. Девкалион с минуты на минуту ждал звонка Майкла с сообщением об их месте встречи. Трансформированный Уэрнер не мог поглотить всех оставшихся сотрудников «Рук милосердия» менее чем за час. И вообще, неупорядоченная структура чудовища гарантировала, что оно не устанавливало себе какие-то временны́е сроки, в частности, точное время ухода из старой больницы. И Девкалион, на случай, если ему придется вернуться сюда после встречи с Карсон и Майклом, ввел часовой отсчет.