Воспитан рыцарем - О'Санчес

– А дальше что?

– Дальше? Тургуна – траве и новой жизни – хватило на полдня, а мяса пузача нашему раскаявшемуся тургуну – аж на целую неделю. – Зиэль рассмеялся первый, немного погодя и Лин.

– Я так и знал, что не будет тургун есть траву, ты нарочно так сказал.

– Да, это называется – шутка, притча. Вполне возможно, что и у тебя с вином получится по той же тропинке. Как у тургуна с травой.

– Не получится. Не буду.

– Да ты же не пробовал?

– И все равно не буду. От вина пахнет… – Лин запнулся, в поисках подходящего слова, но Зиэль сначала не обратил на это внимания.

– Пахнет, естественно. Все в этом мире пахнет, и отнюдь не всегда только жареным мясом… Погоди… Что значит – пахнет? Ну-ка, поясни.

– Пахнет… коварством. Я нюхал вино, кружку в руках держал. Оно обманывать любит, у него голос… нет… запах неправдивый, противный.

– А, вот ты о чем… Надо же… Со стаканом я разговаривал, тысячу раз, с кружкой, с кувшином, с бутылкой, с кубком, с вином – нет еще. Вино следует пить, а не запах слушать. «Неправдивый запах»! Откройся, небо, внемлите долы: парнишка явно со способностями, но, увы, еще не испорчен! – Зиэль заржал. – Во как! Ну, тогда я одно могу сказать: ты со Снегом найдешь общий язык, вы с ним – два сапога пара. Он тоже слышит голоса вещей, и не с перепою, а так, вообще. Хорошо хоть, мясо вкушает. Да! Кстати! Будет невежливо, если мы завалимся в гости к отшельнику, и без подарка. Но какой подарок может быть принят отшельником, отрицающим деньги, роскошь, власть, славу?.. Правильно: кус хорошего жирного мяса, ибо даже святой отшельник – все равно мужчина и воин. А женщин и вина в дорогу мы не захватили, у него свои должны быть, так что вариант с подарками естественный и единственный – мясо.

– Как это – воин? Он же старый? – Лин удивился: ему в воображении уже представился согбенный старец, с белою как снег бородою по колена…

– Так это. С мечом и луком, с секирой, с ножом, с дубинкой – он управляется сносно. Не так, конечно, как я, или Ведди Малый, но – достаточно, чтобы внушать уважение окрестной нечисти и разбойникам, и тебе со временем передать кое-какие полезные навыки, помимо завываний-заклинаний да дурацких привычек чужие буквы разбирать. Старый он, ты прав, хотя… кого и с кем сравнивать… Но мясо будет на зубы метать – Гвоздик обзавидуется. Поохотимся за подарком?

– Конечно!!! А как?

– Быстро и ловко, вот как. С помощью великого изобретения: лука.

Зиэль снял с седла длинную кожаную сумку и вынул оттуда и бросил на траву странные предметы: какие-то кривые сучья не сучья… палки не палки… что-то похожее на обломки гуслей, которые Лину довелось увидеть намедни, в трактирном зале, наутро после веселья с девицами. Но Зиэль взялся за дело споро: щелк, щелк – приставил один обломок к другому, потом еще один, потом сбоку пластину наложил, потом размотал шпулю с какой-то веревкой…

Лин поглядел на багровое от натуги лицо Зиэля и едва не рассмеялся: сейчас и сам лопнет, и устройство сломает!.. Но – нет, лук – а это уже был настоящий лук – не сломался, и тетива поставлена, аж звенит… Лин не раз видел собранный боевой лук, а вот чтобы разобранный – не доводилось.

– А можно я потрогаю?

– Зачем это? Не девка, чай, чтобы трогать. Лук – боевое оружие, и не любит чужих рук и пальцев. Издали любопытствуй, из моих рук смотри. Принеси колчан, я пока тетиву натру…

Лин верно догадался – в какой из сумок должен быть колчан со стрелами.

– Весь колчан нести?

– Л-лодырь. Одну стрелу вынь и принеси, достаточно будет. Что сегодня едим – птицу, дичь?

Лину, по правде сказать, более всего нравились на вкус утки и гуси, но птица – это несерьезно, не по-мужски, зачем срамиться лишний раз перед Зиэлем и Гвоздиком?

– Дичь, конечно.

– Согласен.

Зиэль не спеша наложил стрелу на тетиву, вдруг, продолжая сидеть на траве, развернулся стремительно – свист, звучный щелчок и ругань с задранными к небу сапогами!

– А-а-а, тупые боги, в навозе ноги! Чтоб вам всем не жить, а кашлять!.. Представляешь, Лин, перчатку забыл! На, глянь на дурака. – Зиэль выпрямился, отложил в сторону лук и протянул к Лину левую руку, повернув ее ладонью вниз: между запястьем и большим пальцем красовался длинный сочащийся кровью рубец.

– Что это?

– След от тетивы. Надо было защитную рукавицу… да тут этот олешек подвернулся… Правильно говорят: дурные руки старше головы. Натянуть по полной ежели – и палец отсечет, хорошо хоть, сидя стрелял. Вынимай нож, пойдем обработаем добычу, а то Гвоздик твой всю ее сожрет, нам не оставит. С него и требухи хватит.

– Оставит.

Действительно, в кустарнике через полянку, лежал мертвый олень, маленький, немногим больше овцы, стрела в два локтя длиною пронзила его едва не насквозь и убила на месте.

– Рога долой, с головой вместе, требуху долой, копыта оставим, Снег им найдет применение. Он бы и рога приветствовал, да нести их неудобно: видишь, шмыбзик совсем, малыш, – а рога кустистые, куда их совать? Долой. Заодно и кровь лучше сойдет, свернуться не успеет, мясо вкуснее будет. Два ломтя сразу прожарим, небольших. Или кусками лучше? Печенку – обязательно, так на любой охоте положено, а остальное в мешок. До вечера мясо не скиснет, а мы к Снегу раньше успеем. Но до этого пообедаем не спеша, поваляемся чуток и шагом до него – часа за два управимся. Прямо сейчас к нему идти – неприлично, у него там свои дела: молитвы, опыты, шаманства… размышления… Они же там не могут без размышлений о судьбах мира. Зато к закату – в самый раз будет. И дождь упредим.

– Кто они?

– Ну… отшельники всякие. Уж не знаю, чего они там умудряются промыслить – на природе и человечестве это никак не сказывается, ни сейчас, ни раньше… Думаю, и сто миллионов лет пройдет – все то же будет, и так же. И хорошо, я не против.

– А сто миллионов лет – это много?

– Много. Боги столько не живут.

– Боги??? Как это?

– Так это. Эй, пузырь с чешуей, а, пузырь с чешуей? Не лопнешь, кусамши?

Гвоздик поднял от травы счастливую, всю в крови, мордаху и вновь попытался засмеяться.

– Нет, он точно уже лает! Зиэль? Ну теперь-то ты слышал? Гвоздик, малышочек, умница!..

– Что пищит противным голосом – слышал. Эх, печень бы правильнее в сыром виде съесть, да уж пусть жарится вместе с филейкою, избаловался я среди людишек. Сына бы мне нужно, вот что! На, держи свою долю и не роняй.

Лин удивился было непонятным сетованиям Зиэля, да тотчас и забыл, приняв прутик с нанизанными на него кусками (печенка и мясо, вперемежку с клубнями дикого лука): за время их знакомства он уже попривык к странным его речам, а свежее жареное мясо такая вкуснятина, во рту тает!.. И печенка неплоха…