Забытая Византия, которая спасла Запад - Ларс Браунворт

Здание возводилось со скоростью, от которой захватывало дух. Архитекторы разделили своих людей на две части, разместив одну на южном конце, а другую на северном. Подстегиваемые присутствием императора, который ежедневно посещал место стройки, две команды соревновались между собой, возводя здание с лихорадочной скоростью. В конечном счете с момента закладки первого камня и до завершения строительства прошло всего пять лет, десять месяцев и четыре дня — значительное достижения для любой эпохи, особенно если принять во внимание отсутствие современных механизмов.[74]

В первый раз войдя в просторную внутреннюю часть собора святой Софии через огромные ворота, предназначенные для императора и патриарха, Юстиниан был потрясен видением небес, воплотившихся в каждом изящном изгибе и каждой широкой арке.[75] Гротообразный внутренний свод, имевший сто семь футов в высоту и раскинувшийся почти на четыре акра, был украшен простыми крестами и полностью покрыт золотом, так что казалось, будто он парит над землей, как если бы был «подвешен на золотой цепи, спадающей с самого неба». Свечи и лампады, размещенные на верхних галереях, неземным сиянием заливали внутреннее пространство храма, отбрасывая мягкие отсветы на великолепные мозаики. От пола поднимались разноцветные колонны, покрытые замысловатым орнаментом в форме завитков и глубокими рельефными узорами в виде сложных монограмм Юстиниана и Феодоры. Напротив входа в собор был расположен огромный пятидесятифутовый иконостас с большими серебряными дисками с гравировкой, изображающей Марию, Иисуса и святых. Далее располагался высокий алтарь, содержавший непревзойденную коллекцию реликвий, начиная от молотка и гвоздей Страстей Христовых и заканчивая погребальной плащаницей Иисуса. Даже деревянная обшивка огромных царских врат[76] не была похожа ни на что в мире, поскольку состояла из древних обломков Ноева ковчега. Изумленный Юстиниан остановился в молчании, упиваясь открывшимся ему ошеломляющим видом. Так продолжалось долго, а потом те, кто стоял близко к императору, услышали шепот: «Соломон, я превзошел тебя!»

Праздное хвастовство было не в привычке императора, и он не оставлял своего великого замысла исправить неловкую ситуацию с Римской империей, в которую не входил Рим. Поскольку после восстания «Ника» в стране установился относительный мир, император мог сосредоточиться на своем плане отвоевания потерянных земель. Как и следовало ожидать, нашлось множество людей, твердивших ему о невозможности осуществить задуманное. Главным среди них был Иоанн Каппадокиец, который, как и любой не зря поедающий свой хлеб казначей, рассматривал эту затею с финансовой точки зрения и полагал, что она экономически нецелесообразна. Он слишком хорошо помнил катастрофу африканской кампании Василиска, которая подорвала имперскую экономику на следующие шестьдесят лет. Убеждая Юстиниана не рисковать ресурсами империи в ненужной военной кампании, он добился резкого сокращения размера армии, посланной с Велизарием. С одной стороны, это гарантировало, что империя уцелеет в случае неудачи похода; но с другой — маленький размер армии увеличивал возможность неудачи, которой предполагалось избежать. Впрочем, это мало занимало Юстиниана — его вера в способности своего полководца была несокрушимой.

В конце лета 533 года Велизарий выступил в поход с восемнадцатью тысячами человек, и что более важно для потомков — со своим личным секретарем Прокопием, который вел отчет о событиях, при которых лично присутствовал. Армии, прибывшей в Сицилию, чтобы пополнить припасы, сразу же улыбнулась удача: выяснилось, что флот вандалов отсутствовал, поскольку был занят подавлением мятежа на Сардинии — поддавшись на уловку, осторожно подброшенную Юстинианом. Велизарий воспользовался возможностью и действовал быстро. Высадившись на берег страны, которая сейчас называется Тунисом, и не обнаружив тут ни одного вандальского солдата, византийцы получили землю, которая сама была готова упасть им в руки.

Долгие годы правители вандалов настраивали против себя африканское население своими попытками обратить его в арианство. После многочисленных разрушительных мятежей паранойя варваров дошла до того, что они снесли стены своих городов, чтобы не позволить бунтующим подданным восстать снова. Таким образом Велизарий, прибывший в Африку, обнаружил, что города лишены укреплений, а их жители приветствуют его как освободителя.

За пятьдесят шесть лет до этого Василиск мешкал со своими кораблями, пока вандалы не разбили его наголову, но Велизарий, располагавший всего лишь десятой частью войск, бывших у Василиска, направился прямо к Карфагену — единственному из всех вандальских городов, сохранившему стены. Его целью было заставить Гелимера выйти наружу и нанести быстрый мощный удар, пока неожиданность была на его стороне. Но когда он был всего в десяти милях от города, его лазутчики сообщили, что большое войско вандалов поджидает его впереди в тщательно подготовленной засаде. Казалось, самым благоразумным в этой ситуации был стратегический отход на нейтральную территорию, но Велизарию не терпелось схватиться с Гелимером. Доверившись своему чутью, великий полководец решительно двинулся вперед.

Большинство опытных войск Гелимера сейчас отсутствовало, сражаясь в Сардинии, поэтому король вандалов совершил ошибку, пополнив свои ряды неопытными новобранцами. Это помогло ему собрать армию внушительного вида, но поскольку она была слишком большой, чтобы ею мог эффективно командовать один человек, ему пришлось разделить командование над ней со своим братом. К несчастью для вандальской Африки, неопытный брат Гелимера оказался полностью некомпетентен в военном деле и совершил грубую ошибку, в результате чего весь его фланг был уничтожен византийским авангардом. Гелимер пытался спасти положение, бросившись в атаку — но его войска бежали, едва завидев внушающих страх гуннских союзников Велизария, в своем поспешном отступлении смяв ряды собственной пехоты. Каким-то образом Гелимеру удалось сплотить свои войска, но как только его превосходящие силы стали теснить византийцев, он наткнулся на тело своего брата и обезумел от горя. Отказавшись двигаться с места, пока тело не будет должным образом похоронено, Гелимер потерял темп, и внезапной решительной атакой Велизарий разбил армию вандалов.

Путь к Карфагену теперь был свободен, и победивший полководец с триумфом вошел в ликующий город, захватив дворец Гелимера как раз вовремя, чтобы поспеть на пир, подготовленный для короля вандалов. Население города, вышедшее на улицы, чтобы приветствовать его, бросало цветы перед его лошадью и размахивало ветвями. Некоторые опасались грабежей и разрушений, как это случилось в последний раз, когда римская армия захватила Карфаген[77] — но Велизарий дал строгие распоряжения своим людям. Это был не захват, но освобождение. Возвращение Риму бесценной провинции, проведшей больше столетия под гнетом варваров, было проведено торжественно и радушно: не было ни чванства, ни контрибуций. Еда закупалась по справедливым ценам, а за соблюдением дисциплины строго следили.