Сестры-соперницы - Виктория Холт

Я выскользнула из-за шкафа и прошла в комнату Карлотты. Там на подушке сидела жаба. Она смотрела на меня недобрым взглядом, поэтому я завернула ее в платок и поспешила к двери. От страха кровь застывала в моих жилах, а сердце билось в груди, как барабан. Внезапно у меня возникло странное ощущение, что на меня кто-то глядит. Я осмотрелась. В комнате никого не было. Дверь в соседнюю комнату, где спала Сенара, была приоткрыта, но там я никого не заметила.

Откуда взялся этот неожиданный приступ страха? Ведь все оказалось таким простым. Нужно было лишь положить жабу в кровать, дождаться момента, когда Мэб придет расстилать постель, а потом, когда она выбежит (в этом я не сомневалась), забрать жабу, чтобы сбежавшимся сюда людям стало ясно, что жаба исчезла, как и подобало, по моему мнению, поступить известного рода жабе.

И вот теперь, когда я стояла, чувствуя как жаба шевелится в платке, мне хотелось бросить ее и убежать, куда глаза глядят… Я сказала себе: «Предположим, Карлотта действительно ведьма. Она околдовала Бастиана, предположим, это действительно не обычная жаба! Предположим, это дьявол в виде жабы! Но ведь это я нашла ее — совершенно безобидную жабу, сидевшую возле пруда, — и именно я сунула ее в постель Карлотты».

Откуда появилось чувство, что кто-то следит за мной? Я быстро подошла к двери и раскрыла ее. Там никого не было. И тогда я бегом выбежала из комнаты в коридор, где раздавался голос Мэб, сообщавший о том, что она видела.

Послышалась реплика Джинни:

— Да брось ты. Тебе просто показалось. Это все из-за того нашего разговора. Мэб возразила:

— Я туда не пойду. Я лучше умру.

Я укрылась в одной из комнат, пока они не прошли мимо, направляясь в спальню Карлотты, затем быстро прошмыгнула по галерее и спустилась по лестнице, с ужасом думая о том, что могу кого-нибудь встретить по пути. Выйдя через боковую дверь, я оказалась на заднем дворе, примыкавшем к саду.

Поспешив к пруду, я развернула платок. Жаба некоторое время не шевелилась. Я с неподдельным страхом следила за ней, ожидая, что в любую минуту она может принять какую-нибудь ужасную форму, но жаба, сообразив наконец, что очутилась на свободе и к тому же в родных краях, заковыляла к воде и спряталась там под большой камень.

Я подняла платок и пошла домой.

По пути мне встретилась группа оживленно разговаривавших служанок.

— Что случилось? — поинтересовалась я.

— Это все Мэб, госпожа Берсаба. У нее чуть не случилась истерика.

— А в чем дело?

— Да в том, что она увидела в постели леди Карлотты.

— В ее постели? Вмешалась Джинни:

— Мэб это могло и почудиться. Когда я пришла, никакой жабы там не было.

Служанки разом умолкли и уставились на меня.

— А с чего бы ей вдруг стали мерещиться подобные вещи? — спросила я.

— От разговоров, госпожа Берсаба, — сказала Джинни.

— Да видела я! — настаивала Мэб. — Она там сидела… прямо на подушке. А уж как она на меня смотрела… просто ужас! Не дай Бог кому такую жабу увидеть!

— Так где же она сейчас? — спросила я, притворяясь обеспокоенной.

— Начисто исчезла, — ответила Джинни.

— Ну-ну, — недоверчиво обронила я и пошла в дом. Я знала, что сегодня вечером единственной темой разговоров между слугами будет жаба, найденная Мэб в кровати Карлотты. Я также знала, что история с жабой не ограничится стенами поместья и расползется по всем окрестностям. Интересно знать, что скажет по этому поводу Томас Гаст? Привычки ведьм должны являться особенно греховными в его глазах.

В эту ночь кузнец приснился мне, стоящий у горна с безумными глазами, в которых мелькало пламя.

Как-то раз, ближе к вечеру, я лежала в саду под своей любимой яблоней, размышляя о Бастиане и гадая о том, чем он может заниматься в этот момент. Уезжая отсюда, он выглядел таким несчастным… И хотя я делала вид, что вообще его не замечаю, это было не так. Я надеялась, что он и сейчас несчастен. Он этого заслужил. Он бросил меня, а теперь попал в зависимость от Карлотты, которая еще не решила, собирается ли она выходить за него замуж, и если принять во внимание то, как складывались ее отношения с сэром Джервисом, богатым придворным, шансы Бастиана, деревенского сквайра, выглядели сомнительными.

Именно поэтому я ненавидела ее вдвойне: во-первых, за то, что она отняла у меня любимого, а, во-вторых, за то, что она сочла его недостаточно хорошим для себя. Учитывая все это, я не могла сожалеть об истории с жабой. Я знала, что слуги говорили почти исключительно на эту тему, поскольку постоянно подслушивала их разговоры. Часто я замечала как они шепчутся о чем-то в комнатах, в коридорах, в саду. При моем появлении они умолкали, но предмет их сплетен не был для меня секретом.

Иногда меня охватывало беспокойство: а что если Карлотта решит вернуться в замок Пейлинг? Она уедет отсюда… опять будет рядом с Бастианом… а когда ее здесь не будет, то народ постепенно забудет о своих подозрениях.

Пока я размышляла обо всем этом, ко мне подошла Джинни и сказала:

— Я видела как вы пошли в сад, госпожа Берсаба, и знала, где вас искать. Тут есть кое-кто, кто хочет переброситься с вами парой слов… по секрету.

Джинни говорила тихонько, и голос ее слегка дрожал от возбуждения, что делало ее похожей на заговорщицу. В последнее время меня не оставляло чувство вины. Если бы кто-то начал говорить со мной на эту тему, я бы тут же во всем созналась, так как допускала, что кто-то видел, как я вначале подбросила в постель жабу, а затем вынесла ее, и понял, зачем я это проделала. Так что… в любой момент все могли узнать о моей роли в этом событии.

Следующая фраза Джинни устранила мои страхи, однако очень удивила меня.

— Это Феб Гаст, — пояснила она.

— Чего она хочет?

— Ей нужно поговорить с вами, мисс Берсаба. Она сейчас сидит в амбаре. Она попросила найти вас и узнать, не можете ли вы прийти поговорить с ней.

Амбар, где хранили зерно, представлял собой каменное строение, находившееся на отшибе, и добраться до него было можно только пройдя через небольшое поле, раскинувшееся за садом.

— Кто-нибудь знает о том, что она там?

— Ой, нет, хозяйка. Она бы до смерти перепугалась, если бы кто ее там увидел. Меня-то она поджидала на тропинке, потому что знает, где я хожу, так вот она вышла навстречу и говорит: «Ты скажи госпоже Берсабе, скажи ей, что мне ее надо видеть». Ну и сказала, что будет ждать в амбаре.

— Ну что ж, пойду узнаю, в чем там дело, — сказала я, почувствовав нечто вроде ликования: все-таки она пришла ко мне.

Когда мы добрались до амбара, я открыла дверь и заглянула внутрь. Скрип двери заставил Феб вскочить на ноги, но как только она узнала меня, на ее испуганном лице выразилось облегчение.