Зоопарк подсадных уток - Ирина Николаевна Базаркина

из-за стола! – одернула Егора Кира.

– Какой же тут стыд – у бабушки покушать? – удивилась Евгения Никитична. – Садитесь, детки, пока все свеженькое, горяченькое! Она буквально силой усадила Киру за стол.

– Это Вам! – Кира протянула бабушке цветастую коробочку. Та тут же развернула хрусткую упаковку и вытащила на свет Божий ярко-голубой платок с замысловатыми узорами.

Какая прелесть! Спасибо, доченька! – умилилась Евгения Никитична. Она ловко развязала узел своего платка, стянула его и накинула на волосы Кирин подарок. Платок был ей к лицу, удивительным образом сразу же заиграли глаза – стали как будто ярче.

Егор тем временем показался из дальней комнаты. За ним шла высокая стройная женщина с заколотыми в тяжелый узел рыжеватыми волосами, в джинсах и темном свитере. У нее было бледное, какое-то уставшее лицо, выражение которого было глубоко задумчивое и отрешенное. Женщина равнодушно поздоровалась с Кирой и, сгорбившись, села в углу стола под старой, потускневшей от времени иконой, обернутой в белоснежные накрахмаленные полоски кружевной ткани. Бабушка тем временем металась между плитой и столом, который и так уже был уставлен тарелками с едой. Кира сглотнула набежавшую слюну. На кружевной скатерти выстроились в ряд тарелки с толстенько нарезанной колбасой, обложенная луковыми кольцами селедка, соленые грибы и маленькие, в пупырышках, маринованные огурчики с прилипшими смородиновыми листочками. Бабушка разлила в глубокие миски янтарную лапшу – домашнюю, толстенькую, с яркими кружками морковки и зажаристыми кусочками мяса. От лапши поднимался густой пар и плыл такой запах, что Кира чуть не заплакала. Она с детства любила домашнюю еду, но мать, презиравшая быт, всегда добавляла в суп тонкую, прозрачную итальянскую вермишельку, у которой не было абсолютно никакого вкуса. Однажды, совершенно случайно, придя к однокласснице Ксюше Байченко, Кира застала их семью за воскресным обедом – на столе была именно такая лапша. Мария Емельяновна, мать Ксюши, пригласила Киру за стол, и та не смогла заставить себя отказаться. Потом Кира еще долго с ужасом и стыдом вспоминала, как ела эту лапшу – очевидно, настолько жадно, что Мария Емельяновна предложила ей еще, и Кира, наплевав на приличия, согласилась…

Дома в тот день она отказалась от ужина и, сославшись на недомогание, поскорее легла спать, потому что раздувшийся от обильной пищи живот, казалось, перевешивал вперед и мешал дышать. Матери, Кира, разумеется, ни в чем не призналась – обеды у чужих людей та не поощряла и считала подобное поведение «попрошайничеством».

Кира на мгновение представила, что было бы, если бы ее мать сейчас оказалась здесь – в уютной деревенской бревенчатой избе, где в углу старая икона со светлыми ликами святых, на столе дымящаяся лапша и маринованные огурцы, а рядом бабушка Егора в ситцевом платье и переднике, и его мать – молчаливо глядящая в одну точку. «Мама просто убежала бы отсюда, роняя тапки!» – весело подумала Кира.

– О чем задумалась? – прошипел на ухо Егор, и Кира вздрогнула. Бабушка уже села за стол и выжидательно смотрела на гостей.

– Пробуй, доченька! – ласково проговорила она. Кира послушно зачерпнула ложкой лапшу, подула и отхлебнула – на вкус блюдо было еще восхитительнее, чем на вид.

– Ну как? – Егор уставился на Киру с таким видом, словно сам катал тесто и чистил картошку.

– Нет слов! – Кира улыбнулась бабушке. – Ваши кулинарные таланты выше всяких похвал!

Бабушка просияла – Кире показалось, что даже морщинки на ее лице разгладились, и тоже взялась за ложку. Кира ела, смотрела, слушала, впитывая происходящее и наслаждаясь каждым моментом. Наевшись вволю, она не стала вставать из-за стола, а, откинувшись на спинку стула, слушала, о чем говорят Егор с бабушкой.

– Наелась? – спросила Евгения Никитична. – Сейчас чай будет с лепешками.

– Мне кажется, я скоро лопну! – пропыхтела Кира. – Я никогда в жизни так не наедалась! Я потолстела по меньшей мере на килограмм!

– А в наше время в моде были женщины в теле, – задумчиво проговорила Евгения Никитична. – Да и думать о фигуре было особо некогда, время было тяжелое. Каждому куску хлеба в послевоенные годы рады были.

– Ну-у, ты еще про революцию вспомни, – снисходительно – насмешливо протянул Егор и, потянувшись через стол, чмокнул бабушку в морщинистую щеку.

– Я после революции родилась, – улыбнулась бабушка. – А про что не знаю, про то говорить не буду.

Кира, подперев кулаком щеку, слушала шутливую перепалку за столом. После чая ее окончательно разморило.

– Не спи, замерзнешь! – Егор осторожно тронул Киру за локоть.

– Может, тебя уложить, Кирочка, подремлешь чуток? – всполошилась бабушка.

– Нет, что вы! – запротестовала Кира. – Давайте, лучше я вам помогу посуду помыть.

Не слушая слабых протестов хозяйки, Кира собрала тарелки со стола и отнесла их на кухню.

– Ты как будто всю жизнь жила в деревне, – озадаченно проговорил Егор, глядя, как Кира, не задумываясь, налила в чашку воды и принялась за работу.

– Сама на себя удивляюсь! – весело проговорила Кира. – Может, когда-то в далеком детстве и у меня была бабушка, жившая в селе?

Помыв посуду, обняв бабушку и получив «на дорожку» пакет с лепешками, Егор и Кира сели в машину и отъехали от дома. Бабушка в сбившемся на затылок платке стояла на крылечке, глядя вслед удаляющейся машине. Кира, высунувшись из окна почти по пояс, энергично махала рукой, пока бревенчатый дом не исчез за поворотом.

– Сядь уже, а то вывалишься ненароком! – Егор дернул Киру за свитер и втянул обратно в машину.

– Хорошая у тебя бабушка! – задумчиво произнесла Кира, поудобнее устраиваясь на сиденье и пристегиваясь.

– Я и сам ничего! – развеселился Егор и полез целоваться.

– Следи лучше за дорогой! – Кира вырвалась из его объятий и вдруг резко подалась к окну. – А там что за дом? Почему я не видела его, когда мы ехали сюда?

– Не видела, потому что мы сейчас едем другой дорогой – более короткой, – пояснил Егор. – А что за дом, я и сам не знаю. Честно говоря, никогда не интересовался. А почему ты спрашиваешь?

– Он мне что-то напоминает, – Кира наморщила лоб. – Как будто я когда-то здесь была. Послушай, а давай, подъедем ближе.

– Давай, – согласился Егор. – Времени у нас еще много, домой вернуться засветло успеем.

Он резко вывернул руль вправо и, сбавив скорость, поехал по чуть заметной колее. Колеса то и дело попадали в выбоины, машину трясло, а Кира, пристально вглядываясь в приближающийся двухэтажный дом из белого кирпича, вдруг почувствовала странное волнение – как перед экзаменом. В животе что-то противно засосало, и к горлу подступила тошнота.

– Мне кажется, я где-то видела этот дом, – Кира в волнении даже привстала, пристально вглядываясь вперед.