Чертова Дюжина. Книга Первая - Дубравка Руда

Сзади послышалась сойка пересмешница, возмущаясь делами такими.

— Отморозки, какие же отморозки. — Привычно растирая суставы, сплюнул Соленый и угодил одному из ментов, на звездочки.

— Вот сука. — Возмутился тот, вытирая птичье говно с погонов.

— Дядя, дядя! Ой дедушка! Я домой хочу!

От тонкого дрожащего голосочка, Соленый вздрогнул и чуть не свалился. Рядом с ним, на толстой дубовой ветке, сидел мальчик. Тот самый мальчик, абсолютно голенький, синий, порезанный, окровавленный с открытыми ранами, разкуроченной поясницей и брюшной полостью.

— Эээээ…внезапно. — Подумал вслух Леший. — Да вот понимаешь малец, ты вроде как бэ уже и дома, но вот Марену дождемся, а та уж и определит тебя потолковее, чем Я, куда да чего. Смекаешь?

— Дедушка, а почему они меня так фотографируют, смотрят. Я ж там голый совсем. — Тихонько спросил ребенок.

— Да посмотрят, посмотрят, а потом увезут, не боись. Тебе уже нечего бояться. — Пытался пободрее сказать Соленый.

Опыта общения с детьми до восьми лет, у него не было. Он вообще в последнее время только с нечистью себе подобной общался, да с лестными тварями.

Даже с младенцами, проще ему было. Те ж ничего не говорили. Их сразу забирали «посланники» без лишних слов. Забирали на распределение по указам Свароговны.

Последнего, вот, к примеру, весной нашел, одна родила и выкинула. Здоровенький ребеночек был, но от переохлаждения умер. А вот годков так сорок назад, повезло младенцу. По приказу начальника, Велесовича, зайцы да волки набежали и собой грели, пока Соленый, лесника не привел. Спасли мальца, так погремуха к нему и прилипла «Маугли».

Когда все более-менее стихло, мальчик и Соленый слезли с дуба.

— Дедушка, а мне теперь так всегда ходить? — Спросил ребенок и рукой протянул Лешему, кишку, которая вываливалась наружу из его животика.

— Ой епта. — Крякнул Соленый, а потом вспомнил, что и сам он не живой. — Не-не, пока не разберуться с обидчиками твоими. А может и раньше, это пока там решать будут! А потом все поменяется.

И Соленый показал пальцем вверх, на небо. Ребенок грустно посмотрел вверх, а потом попытался запихнуть обратно свой тонкий кишечник.

— Мама наверное волнуется и папа. — Пропищал малыш.

— Неа, не волнуются. — Ухнула Кикимора.

— А ты почем знаешь, мурло пернатое? — Кивком спросил Леший.

— Сорока — ворона на хвосте принесла. Алкаши, конченные его родители, а дитя на органы и продали, за ящик паленого бухла. Тьфу, пакость.

— И вправду, пакость. — Согласился Соленый и почесал затылок.

Из чащи леса, показались парящие черные тени.

— Никак за тобой, малой. — Руками, за плечи подтолкнул мальчика вперед Соленый.

— Коленька, зайчик, малыш, а мы по наставлению и повелению Марены Свароговны. — Черные тени в черных балахонах, сладкими женскими голосами, позвали мальчика.

— Пойдем с нами Коленька, пойдем с нами, сладенький. — Протягивали они костлявые руки к ребенку.

Мальчик недоверчиво попытался освободиться от рук Лешего.

— Не боись малой. Хуже уже не будет. А там все свои. Они не злые, они справедливые. У них полный порядок, ага! «Инных» не бойся, живых бояться надо, те еще, мрази. — Успокаивал ребенка Соленый.

Мальчик сделал шаг навстречу. Одна из теней, набросила на ребенка черное покрывало — облачко. Коле стало конфортнее, и удивительное чувство легкости окутало его вместе с новым одеянием.

— Как хочешь расправу вершить? Как обидчиков карать да наказывать хочешь? — Спросила одна из теней, ребенка.

Тот пожал плечами:

— Еще не знаю. Вы только маму и папу не обижайте. Им просто кушать нечего было, они же незнали, куда меня отдают, их обманули, обманули злые дяди!

Безликие тени в балахонах переглянулись, а потом закружились хороводом вокруг мальчика.

Через секунду, все расстворилось.

— Дозором иду, за лесом слежу. И птица и зверь, укажут на цель. Со злом кто прийдет, назад не уйдет, за гадкое дело, кара прийдет. Страшная, страшная, как болото мрачное, там люди не ходят, там духи злые бродят! — Идя по лесу и подшвыривая валянками листву, насвистывал Соленый.

Со стороны, могло показаться, что это просто легкий ветерок, подхватывает с земли листочки и кружит.

— Ой, Я давно говорил, чтоб выделили средств на нормальную технику, с этими… как их? Навигатарами, которые могли бы прилично работать в лесу, автономно. Да, да, Я и говорю. Квадракоптеры, дроны или как их, ну те, что летают и все записывают на камеры, и передают на телефон. Не везде ж пролезть человеку то можно? Этот фактор не учитывают. А чуть что, то куда глядел. А у всех только выборы на уме, других же дел нету и разговоров? О чем еще поговорить? Выборы, выборы, а лес похуй и нахуй, тут уже не заповедники, а кладбища. Да, да. Все разворовали гады, все напрочь. — Жаловался лесник Владимир своему напарнику в телефон.

Соленый затаился и стал прислушиваться. Нужно же быть в курсе всех новостей. Вон как Володька то разрывается? За лес переживает!

— Але? Але? — Крикнул в трубку Владимир. — Тьфу, блеать, связь сука. Телефон вырубился.

Рация тоже не глаголила, а лишь шумела и выдавала нечленораздельные звуки.

— Все через жопу. — Жаловался сам себе лесник.

Леший хихикнул и кивнул головой, в знак согласия с «коллегой».

— Устал Я. — Сказал лесник и руками потер колючее от щетины лицо. — Как же устал. Уволюсь к ебеням. В Польшу поеду. Мне, что больше всех надо, чтоли? Нахуй так жить!? Что в жизни, что в семье, что на работе. Везде хуйня и засада. Хоть стреляйся иди.

— Ой, понимаю Я тебя. — Снова кивнул Леший. — Сам пиздец как устал.

В эту же минуту, лес пришел в движение. Земля запульсировала, по деревьям, как по венам потекла жидкость, выпирая кору и напоминая вены с текущей, движущейся кровью. Ото всюду, словно грибы, стали появлятся тени. Появлялись тени не живых, покойных людей, которые по каким-то причинам не были определены Высшими. Возникали тени Духов, жителей леса, сущности, звери и прочие. Лес, стал, словно один цельный живой организм, ковер из осенней листвы, вздымался, словно огромная грудная клетка от вздохов и выдохов.

Такое, на памяти Соленого уже было разок. Тогда, он браконьеров остановить пытался. Да только те никак. И тогда, Соленый решил «показаться» им во всей красе. Те как увидели, только ржать да стрелять стали. На мол, дед, получи. Но пули его не брали.

— Меня красные, эти красные головорезы, при советах, порешить не могли, а вы позорные и подавно! — Улыбаясь во весь беззубый рот, приговаривал Соленый. А потом, собравшись, поднял руки к небу, да что есть мочи прокричал:

— Ветрович! Велесовича зови, а то одному мне не