Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР - Том Шахтман

словосочетание он упомянул почти случайно, в одном из посланных в газету писем. И только после того как пресса подхватила его, он принял это прозвище и даже постарался придумать свой логотип. Внимание публики раскрывало его творческие способности.

Я считаю, что в том, что Берковиц продолжил убийства, в определенной степени виноваты такие безответственные журналисты, как Джимми Бреслин. Бреслин писал статьи про «Сына Сэма», напрямую получая письма от убийцы. После первых убийств, когда город охватил страх, Берковицем, можно сказать, стали управлять средства массовой информации. Например, газеты печатали карты с местами его преступлений, журналисты размышляли, не собирается ли он по очереди посетить все районы города. До этого такая мысль в голову Берковицу не приходила, но, прочитав о ней, он решил попробовать. Даже в отсутствие новостей репортеры продолжали нагнетать панику, потому что благодаря ей хорошо продавались газеты. Всем, даже самым недалеким газетчикам, было ясно, что Берковиц хочет прославиться (пусть даже таким мрачным образом) и он убивает, чтобы произвести впечатление на общество, добиваясь внимания и признания. Постоянная подпитка его эго в виде печатных и телевизионных репортажей означала, что будут новые преступления. Наверное, в Нью-Йорке и не получилось бы контролировать средства массовой информации настолько, чтобы они не мешали полиции и не возбуждали убийцу, но для меня всегда было очевидно, что Дэвид Берковиц продолжал убивать, чтобы оставаться в центре внимания таких публицистов, как Джимми Бреслин.

Как признался мне Берковиц, в юные годы у него появились фантазии про секс, сопряженный с актами насилия; и обычные эротические образы в его воображении смешивались с разрушительными сценами убийства. Еще в детстве, в шесть-семь лет, он подливал аммиак в аквариум приемной матери, чтобы убить ее рыбок, и протыкал их булавкой. Он также отравил ее домашнюю птицу крысиным ядом, потому что ему нравилось смотреть, как животное медленно умирает, а взволнованная мать ничего не может поделать. Он мучил небольших животных, таких как крысы, и бабочек. Все это были фантазии о контроле, о власти над другими живыми существами. Поведал мне Берковиц и свои фантазии об авиакатастрофах с большими пожарами. В реальности он никогда не пытался вызвать авиакатастрофу, но логическим продолжением его фантазий стали мечты о поджоге. Большинству пироманов нравится испытывать чувство причастности к поджогу, к тому, что именно благодаря им возник пожар и они могут контролировать такое эффектное событие; ведь именно из-за них приезжают большие автомобили с сиреной, бросаются в огонь пожарные, получают повреждения, иногда гибнут люди. Берковицу нравилось смотреть, как из охваченных пожаром зданий выносят пострадавших. Эти поджоги были прелюдией к наивысшей стадии контроля – убийствам людей. Наибольшее возбуждение он получал, когда сидел дома и смотрел по телевизору новости, в которых рассказывали о его преступлениях и об охватившем город страхе.

Что же насчет его странных высказываний в суде? Насчет предположения о том, что им овладел демон? Как сказал сам Берковиц, все это были выдумки в надежде, что его признают сумасшедшим. Он полагал, что его поймали как раз вовремя, чтобы не дать развернуться как следует, показать себя в крайнем величии. Он уже фантазировал о посещении дискотеки и расстреле танцующих вокруг пар, пока не приедет полиция и не начнется ожесточенная перестрелка в голливудском духе, во время которой пострадает еще больше народу.

Последняя фантазия Берковица отражала его зависть к обычным людям, вовлеченным в нормальные гетеросексуальные отношения. Он признавал эту зависть и честно сказал, что если бы до всех этих нелепых убийств он завел отношения с хорошей женщиной, принимающей и удовлетворяющей его фантазии, которая вышла бы за него замуж, то, возможно, он никого и не убивал.

Это было довольно пафосное высказывание, как нельзя лучше подходящее для окончания интервью, но тогда я не поверил Берковицу, как не верю и сейчас. Хорошая женщина не решила бы его проблемы и не предотвратила бы содеянное. Реальность в том, что он вел себя и мыслил гораздо более неадекватно: его проблемы были гораздо глубже и коренились в желаниях, которые начали проявляться в возрасте, когда большинство мужчин начинают строить свои первые важные отношения с представительницами противоположного пола. Именно эти фантазии и связанное с ними поведение мешали ему заводить взрослые отношения с женщинами. Как и многие убийцы, с которыми мне довелось беседовать, он буквально вырос убийцей.

4. Детство жестоких преступников

«Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?» – эти три великих вопроса, заданные Гогеном в его знаменитом полотне, были настоящими темами моих интервью с заключенными в тюрьмах с убийцами, к которым я по собственному решению приступил в конце 1970-х. Мне хотелось узнать, что заставляет человека пойти на жестокое преступление, как при этом работает его мозг. Вскоре любопытство было оформлено систематическим образом в рамках Бюро, а мои первоначальные размышления и исследования легли в основу Проекта по исследованию личности преступника, частично финансируемого Министерством юстиции. В этом Проекте, главой которого считался я, принимали участие доктор Энн Берджесс из Бостонского университета и другие специалисты из научного сообщества. Был составлен протокол на пятьдесят две страницы, следуя которому мы опросили тридцать шесть осужденных, сосредотачиваясь на истории их жизней, их мотивах и фантазиях, на конкретных действиях и поступках. В итоге нам удалось распознать некоторые общие образцы их поведения и узнать кое-что новое о том, как развивается мотивация к убийству.

Согласно мнению ряда экспертов, наше исследование было самым обширным, тщательным и полным исследованием из всех, что когда-либо предпринимались в связи с «массовыми» убийцами, в котором фигурировало, пожалуй, самое большое количество живых, находящихся за решеткой убийц. В статье 1986 года судебные психологи Кэйти Буш и Джеймс Л. Кавано-младший из Чикагского центра имени Исаака Рэя назвали это исследование «образцовым» благодаря его охвату и детализации, позволяющим сделать важные выводы.

Но прежде чем описывать в подробностях конкретных убийц и рассуждать о том, как они ими стали, позвольте мне безоговорочно заявить, что не существует такого человека, который бы ни с того ни с сего в возрасте тридцати пяти лет вдруг перестал быть совершенно нормальным и перешел к ненормальному, порочному и в высшей степени разрушительному поведению. Предпосылки к такому образу жизни должны были развиваться в нем постепенно на протяжении весьма долгого времени – с самого детства.

Согласно распространенному мифу, убийцы происходят из бедных семей, в которых присутствуют проблемы. Наша выборка показывает, что это не совсем так. Многие убийцы выходили из относительно благополучных семей со стабильным доходом. Более половины изначально проживали в семьях с обоими родителями. В целом это