Infernum. Последняя заря - Нина Мильтон

Ишас резко развернулся, у Иды промелькнула мысль, что только сейчас, когда они стоят так близко, она заметила, что Ишас выше нее на целую голову. И почему она не замечала этого раньше. Она подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Встретившись взглядом с ней, Ишас резко выдохнул. Но быстро взял себя в руки, в его глубоких, карих глазах снова заиграла улыбка. Ишас сделал небольшой шаг назад, увеличив расстояние между ними, и протянул Иде сверток шершавой бумаги. Ида аккуратно развернула его и ахнула от удивления.

— Я в этом году так и не подарил тебе ничего, считай это на твой день рождения, — тихо сказал Ишас.

— Ишас, последний раз на день рождения ты мне дарил кольцо. Десять лет назад, — пошутила Ида, но судя по молчанию в ответ, Ишас шутку не оценил. Он не знал куда деть руки, почему-то волновался. Может, думал, что ей не понравится? Но как это могло не понравиться? На тонкой вязке цепочки — и как он только сумел выковать такие тонкие и маленькие, причудливо переплетенные звенья — висел кулон в виде цветка. Слева и справа лепестки загибались углами вниз, а по центру возвышался остроконечный овальный лепесток.

— Это лилия, — на выдохе сказал Ишас.

— Она прекрасна. — Ида взяла кулон, провела пальцами по лепесткам, по цепочке, отложила бумагу и протянула украшение Ишасу. Тот недоуменно взглянул на нее, в его глазах заметалась растерянность. Он наверное подумал, что она возвращает подарок? Дурак.

— Наденешь?

Ишас пришел в себя, взял цепочку. Ида повернулась к нему спиной, собрала волосы рукой, освобождая шею. Ишас аккуратно, стараясь не касаться ее кожи надел кулон ей на шею. Ида развернулась, широко улыбаясь, наклонила голову, чтобы посмотреть на кулон, потом резко посмотрела на Ишаса:

— Спасибо! Это чудесный подарок! — Ида поцеловала Ишаса в щеку. На его лице отразились эмоции, которые он постарался сдержать, но Ида заметила, как он слегка покраснел. Хотя она сама была, наверное, не лучше. В голове мелькнуло недавнее: «Мы же уже не дети».

— Ишас, теперь мне точно не будут страшны никакие кошмары! Этот кулон станет моим оберегом и защитит.

Ишас наконец сбросил свое оцепенение и улыбнулся ей.

— Ты думаешь?

— Я верю.

***Йофас

Он вернулся. Чем удивил многих.

Жители деревни всю неделю обивали пороги кузницы и высказывали свое негодование. Кто открыто, кто скрыто — не у всех хватало смелости высказывать в лицо Йофасу. Но возмущение у всех было одно, и Йофас, первые дни споря и отвечая всем, уже перестал обращать внимание. Они не прекратят ходить к нему, не прекратят возмущаться. Иногда он ловил себя на мысли, а вдруг действительно прогадал, отправив Луйса в город. Вдруг он не распознал намерений этого человека. Что-то было в нем такое, что настораживало кузнеца. Этот взгляд умудренного годами человека, хотя на вид сколько ему было? Лет 25–27? Скрытность, нежелание распространяться о своем прошлом тоже должно было насторожить, но Йофас не мог рационально объяснить, почему доверился ему. Почему привел в кузницу, когда отказывал даже деревенским парням, которых знал с пеленок — никого кроме сына он до сих пор не подпускал к кузне. Сына. Йофас понимал, что мальчик не виноват, Йофас видел, как тот с детства пытается оправдывать ожидания и несет на себе груз вины. Молча, безропотно переносит сухость и холод Йофаса. Но кузнец не смог преодолеть себя, не смог подарить ласку тому, кто отнял у него самое ценное, что было в его жизни. Йофас не смог простить. Возможно, в Луйсе он увидел себя молодого или того, кого хотел бы видеть на месте своего сына. Если бы все сложилось нормально. Если бы Мерием… если бы Мерием. Йофас отбросил мысли о той, о ком запрещал себе вспоминать. Он бы отправился за ней, но мальчик, принесенный ею в мир, нуждался в заботе. Да, Йофас не смог бы полюбить чужого мальчика, но от ответственности никогда не бежал. Он должен был его сберечь. Поэтому Йофас спрятал свои чувства и желание за выкованной собственноручно стеной безразличия и бесчувственности. Он даст мальчику будущее в безопасности. О большем его никто не посмеет просить. Мертвые ничего не чувствуют.

И вот Луйс вернулся, и Йофас понял, что несмотря на свое безразличие к жалобам деревенских, все это время все же чувствовал что-то похожее на тревогу. Конечно, он бы ни за что не отправил незнакомца, но сам поехать не мог, годы брали свое, а Ишаса отпустить в Пар-Ис — нельзя. Мерием бы не простила.

Груз с плеч упал, когда Луйс привез все необходимое для дальнейшего восстановления запасов. Иначе Азрет не переживет грядущую зиму.

Год выдался тяжелым, если бы Йофас был суеверен или не утратил бы веру хоть во что-то, он бы согласился с теми, кто считает все происходящее карой. Но Йофас предпочел объяснить себе все случающимися раз в какой-то период природными катаклизмами: засуха сожгла посевы, птицы сорвались с мест в поисках пропитания, жаркое лето еще принесет дождливую осень, и спаси Создатель, если река выйдет из берегов. Старуха Игиль может сколько угодно говорить о знамениях, совсем из ума выжила. Хотя Йофас и это понимал — она тоже пережила утрату, от которой не оправилась. И теперь пытается контролировать жизнь других. Но Йофас был перед ней в неоплатном долгу. Кроме главного, она помогала растить Ишаса, нашла кормилицу, смотрела за ребенком, когда Йофас запирался в кузнице под предлогом большого количества заказов — а на деле просто не хотел возвращаться в дом и видеть глаза Мерием на лице не своего ребенка.

Глава 10. Разоблачение (Ранее 14. Письма)

Ида уже забыла, когда в последний раз слышала этот голос, забыла, как натягивалось все внутри и дрожало, готовое оборваться в любой миг. Она забыла, как громко стучит сердце и как расплываются мысли. Почему сейчас? Почему опять? Сквозь вязкую и густую пелену неповоротливых мыслей проскочила: не помог кулон Ишаса. Рука сама потянулась к шее, но не обнаружила там золотой лилии. Ида растерянно повела рукой вокруг шеи, но не в силах более бороться с этим голосом и всеми одолевающими сомнениями, она поддалась. Решительно направилась к печи. Кулон. Она не забрала его у Ишаса. Потом. Чем ближе она подходила, тем сильнее звучал голос. Казалось, он становился все нетерпеливее, подгоняя. Кулон, порванная цепочка, Ишас. Голос заполонил ее сознание и подчинил себе, Ида больше не управляла телом, она будто покинула его и теперь со стороны