Не родись красивой, или Точка опоры - Карина Тихонова

– Та нет! Стефан Викторович их не любит. Говорит, ковры только пыль собирают.

– Понятно, – ответила я.

– А мне ж еще и обед готовить, – уныло продолжала Марийка перечислять свои обязанности, – и белье перестирать-перегладить…

– Ты одна в доме работаешь? – спросила я.

– Конечно! – удивилась Марийка. – Хозяин-то один живет! Только в последнее время на меня двойную нагрузку навалили.

– Что так?

– А у Виктории Васильевны горничная заболела. Вот мне и приходится временно за двоих стирать.

– Доплачивают? – спросила я небрежно, хотя не сомневалась в ответе.

Марийка вытаращила глаза.

– Та вы что! У меня и так зарплата такая, что дома никто не верит! Я за это место знаете, как держусь!

– Ясно, – ответила я.

Так я и думала. Жлоб Стефан Викторович еще тот.

Впрочем, и Виктория Васильевна хороша. Нашли на ком экономить. На девочке-провинциалке, которая, наверное, всю свою семью в Молдавии кормит.

Я давно заметила: чем больше у человека денег, тем прижимистей он становится. Но у мужчин это качество выглядит особенно отвратительно.

Мерзавец.

– Давай я тебе помогу, – предложила я от всей души.

Марийка вытаращилась на меня.

– Та вы что! Неужто белье стирать умеете?

Меня начал разбирать смех.

– А что? Не похоже?

Марийка оглядела мою переливающуюся шубу, покачала головой.

– Не похоже, – ответила она осторожно. – Неужто сами дома стираете?

– Вполне возможно, – пробормотала я сквозь зубы.

– Чего?

– Я говорю, помогу обед приготовить! – ответила я, повысив голос. – Стирать не буду, гладить тоже.

– А готовить вы умеете?

Я осмотрела свои руки в перчатках. Что-то подсказывало мне, что готовить я умею, и еще как!

Так я и ответила:

– Еще как!

– Вот интересно! – сказала заинтригованная Марийка.

– Если интересно, пошли в дом. Ты белье перегладишь, а я обед приготовлю.

Марийка еще раз с сомнением осмотрела мой блистательный внешний вид.

– Хозяева заругают, – нерешительно сказала она.

– Не заругают, – успокоила я. – Мне все равно делать нечего.

Марийка поколебалась еще минуту. Но искушение посмотреть, как «барыня» возится на кухне, оказалось сильнее.

А может, она тоже страдала от недостатка общения, как и все живущие в этом странном поселке. Несмотря на все свои деньги.

– Пошли, – сказала она наконец.

Собрала коврик, и мы двинулись к распахнутой калитке.

Дом Стефана оказался несколько меньше домов его соседей. Но все равно это был добротный кирпичный дом, насчитывающий два высоких этажа и снабженный уютной мансардой.

– Ноги вытирайте, – предупредила меня Марийка, тщательно стряхивая снег с сапог перед дверью.

Я добросовестно потоптала ногами.

– А то Стефан Викторович заругает, – объяснила Марийка и шмыгнула носом.

Я вошла следом за ней в просторный полутемный холл. Огляделась вокруг и понимающе кивнула головой.

Понятно. Дом оформлен в современном ненавязчивом стиле.

Прямо от входной двери начиналось огромное пространство, разделенное только декоративными «полуразрушенными» каменными стелами.

Это пространство включало в себя прихожую, огромный зал и просторную кухню, не скрытую от глаз гостей высокой барной стойкой.

Да и незачем было ее скрывать. Кухня красивая, дорогая, нашпигованная современной техникой.

Пространство зала было оформлено сдержанно. Кажется, такой стиль называется мебельным минимализмом.

Большой камин, выложенный неотесанными грубоватыми камнями. Огромный уютный диван, стоящий к нему боком. Столик перед диваном, и пара таких же удобных глубоких кресел с другой стороны.

Домашний кинотеатр, правда, не с таким огромным экраном, как у Максима. Примерно семьдесят два по диагонали.

Бар у противоположной стены. Стеллажи с аудио- и видеокассетами.

Все.

Впрочем, недостаток мебели в комнате в глаза не бросался, благодаря множеству разнообразных деталей интерьера. Напольные вазы, сделанные в виде греческих амфор, светильник, оформленный в том же греческом духе, напольные часы, уж не говоря о всяческих хрустальных вазах, ракушках, подсвечниках…

Но главным украшением дома, как я понимала, был портрет хозяина, висевший над камином.

Нарисованный Стефан Викторович встречал входящих гостей лицом к лицу и выглядел на холсте еще лучше, чем в жизни. Очевидно, художник, писавший Стефана, принадлежал к модной сейчас школе «лакировщиков». Школа, раньше называемая так с презрительной гримасой, ныне процветает, благодаря плохому вкусу богатеньких Буратин, которым нравится все глянцевое и блестящее.

«Красивенькое», как они выражаются.

– Нравится? – спросила Марийка благоговейным шепотом.

– Нет, – ответила я, не успев подумать.

– Нет? – удивилась девушка.

Отступать было поздно.

– Нет, – подтвердила я. И тут же напомнила:

– Давай делом заниматься. Что ты собираешься готовить?

– Борщ, – ответила Марийка. И деликатно спросила:

– Помните?

– Как его готовить? – договорила я. И успокоила собеседницу:

– Прекрасно помню.

– Тогда подождите минуточку, – заторопилась Марийка. – Я сейчас быстренько белье в машину запихаю и вернусь. Вы будете готовить, а я гладить. И поговорить сможем.

– Здорово! – воодушевилась я.

Марийка удалилась, а я поднялась по трем широким ступеням, вошла в пространство, отведенное гостиной, и еще раз огляделась.

Марийка сказала правду. Ковров здесь практически не было. Только перед диваном лежал тоненький шерстяной палас, который при всей своей внешней непрезентабельности наводил на мысль о старинных молельных ковриках.

Пол в доме Стефана был не паркетным, а деревянным. Знаете, такой современный вариант: обтесанные, плотно пригнанные друг к другу и покрытые лаком.

Даже если Стефан принимал какое-то участие в ограблении своего магазина, то под полом он спрятать похищенные ценности не мог.

Это было просто невозможно.

Я подошла к камину и осторожно опустилась на диван.

Сиденье мягко спружинило подо мной, как кресло «Боинга», и уютно обволокло тело.