ХВ Дело № 3 - Борис Борисович Батыршин

готовилась по другому профилю…» Елена не стала. Хотя, ответила не сразу и неохотно.

— Тогда я отказалась бы. Копаться в подсознании подобной особы — значит рисковать тем, что и твоя психика будет необратимо нарушена.

— Всё так серьёзно?

Она пожала плечами.

— Ну, может я несколько преувеличила, но с душевным покоем можно попрощаться надолго. И, кстати, ты в курсе, что первой с подопытными особями будет работать именно Нина Шевчук?

… «особи»? Значит, товарищи нейроэнергетики уже придумали свой, обтекаемый, нейтральный термин для будущих зомби? Или так они называют тех, кому только предстоит ими стать?

Я изобразил удивление и отрицательно помотал головой. Кажется, Елена поверила. Хотя, кто их разберёт, этих психологов...

— Извини, Лёшик, миленький… — теперь голос её звучал почти заискивающе. — Наверное, мне не стоит об этом говорить. Пока, во всяком случае. Пойдём лучше ко мне, я тебя чаем напою, хочешь? Позавчера ездила в райцентр, купила на рынке вишнёвое варенье — пальчики оближешь!

И, ухватив меня под локоть, повлекла к боковому крыльцу, откуда можно было попасть в крыло здания, отведённое под проживание научных сотрудников.

…ох, чую, не обойдётся тут вишнёвым вареньем…

III

Пять часов утра — пополуночи, как здесь принято говорить. Стрелки наручного «Лонжина» замерли, словно приклеенные к циферблату. Я лежу, закинув руки за голову и бездумно пялюсь в потолок, смутно белеющий свежей извёсткой. Темнота, что в комнате, что на улице — хоть глаз, выколи, но мне не спится, несмотря на довольно бурно проведённую первую половину ночи. Ах, Елена Андреевна, вы и сюда, на «объект» не забыли прихватить кружевное бельё, шёлковые чулки и туфельки на немыслимых шпильках…

Накануне, сразу после прибытия последовала недолгая приветственная речь Гоппиуса и экскурсия по «объекту», после которой у каждого из нашей шестёрки осталось больше вопросов, чем ответов. После чего нам представили дам-психологинь, которым предстояло контролировать душевное состояние спецкурсантов, но тут особых сюрпризов не было — почти все «ангелы-хранительницы» работали с нами и раньше, вроде Елены Андреевны, которая как и раньше, была прикомандирована к моей особе. По этому случаю мы после ужина (кормили здесь на удивление прилично, как объяснил один из ассистентов — по неким загадочным «усиленным наркомовским нормам») прогулялись вдвоём по территории и закончили вечер у неё в комнате — и при этом отнюдь не ограничились чаем с вишнёвым вареньем.

В свою комнату я попал только под утро — прокрался, сняв башмаки, по коридору, неслышно открыл дверь и как был, в рубашке и шароварах, нырнул под одеяло. Егор-пирокинетик, доставшийся мне в соседи, что-то неразборчиво пробурчал, перевернулся на другой бок и тонко, по-детски, засвистел носом. Я выдохнул — ерунда, конечно, но не хотелось бы вот так, с ходу, спалиться — и стал прямо под одеялом стаскивать с себя одежду. До подъёма, назначенного на семь утра (лишний час сна в отличие от строгого распорядка коммуны!) было ещё далеко, и имело смысл попытаться заснуть хотя бы на эти несколько часов — подступающий день обещал стать долгим и хлопотным.

К регулярным занятиям с инструкторами мы приступили уже после завтрака. По сути, они мало отличались от того, чем мы занимались раньше — разве что, времени на это было отведено больше, да инструктора спрашивали строже. Всю первую половину дня меня дёргали от одного спецкурсанта к другому на предмет «паранормальной поддержки» их усилий. Получалось не хуже, чем раньше, а кое у кого даже и лучше — например у Егора, который теперь не ограничился швырянием файерболами. Подобно героине старого фантастического триллера «Воспламеняющая взглядом», снятого, если мне не изменяет мой склероз, по Стивену Кингу[1], он мог теперь зажигать на расстоянии разные предметы, причём навострился делать это весьма избирательно. Так, на первом же занятии Егор продемонстрировал воспламенение пороха в патроне, помещённом в магазин винтовки. Получилось весьма эффектно — небольшой взрыв разорвал магазинную коробку и расщепил ложу, приведя оружие в полнейшую негодность. Я рассматривал несчастную «мосинку», прикидывая, какой эффект это может произвести скажем, на тротиловую начинку артиллерийского снаряда прямо в стволе орудия. А может, ничего и не получится — ведь тротил, как известно, не детонирует от воспламенения, тут нужен запал?

Я поинтересовался: на каком расстоянии он может проделывать такие штучки? Егор ответил, что пока пробовал самое большее, на полутора десятках шагов, но надеется путём упорных тренировок — и с моей, разумеется, помощью, — удвоить эту дистанцию. Инструктор добавил, что в дальнейшем у них запланированы опыты и с другими взрыво— и огнеопасными объектами — например, с ёмкостью, заполненной керосином, ручными гранатами или снаряженной пулемётной лентой. Что ж, остаётся надеяться, что Егор, и я заодно с ним, не взлетит во время этих занимательных упражнений на воздух. Или сам не погорит синим пламенем. Кто их разберёт, этих пирокинетиков — вполне ведь может и увлечься…

С Егором я проработал всю первую половину дня. Упражнялись мы на «испытательной площадке», оборудованной в бывших конюшнях. Впечатление, составившееся у меня при вчерашнем осмотре снаружи, подтвердилось целиком — как и мысли насчёт его истинного назначения. Часть обширного помещения была отгорожена крепкой кирпичной стенкой — там, судя по всему, собирались монтировать лабораторное оборудование. На оставшейся площади было устроено нечто вроде загона, отгороженного металлическими решётками; сверху этот загон перекрывала ещё одна решётка, сваренная из толстых стальных прутьев, так что в итоге получалось нечто вроде закрытой арены, способной выдержать любой натиск изнутри. От арены к кирпичной стене вёл решётчатый коридор; оба его конца перегораживали железные двери. Всё, в общем, понятно: в лабораторной части «площадки» будут обрабатывать мертвецов, обращая их в зомби, после чего по решётчатому коридору выгонят на «арену», где продолжат исследования уже в другом режиме. В каком именно — мне оставалось только гадать, однако приготовления велись основательно и всерьёз. Не удивлюсь, если в бетонных будках по углам решётчатой «арены» смонтированы стационарные огнемёты — огонь, как известно, лучшее средство против оживших мертвецов, если, конечно, под рукой нет святой воды, осиновых кольев и серебряных пуль…

Но шутки шутками, а Барченко действительно принимал все мыслимые меры предосторожности, не желая разделить участь бедняги Либенфельса. И пока строители заколачивали последние гвозди и штукатурили последние швы, а лаборанты и техники под руководством Гоппиуса монтировали на «испытательной площадке» доставленное из Москвы научное оборудование, он сутками просиживал во флигеле, в своём рабочем кабинете. Цель, похоже, была одна: отыскать в древней рукописи указания, упущенные в