Если боги за нас! - Владимир Малыгин

Пошли вниз по реке, обходя многочисленные рыбацкие лодчонки. А ведь раньше столько лодок в городе не было. Действительно, лучше жить люди начали. Посмотрим, что дальше будет.

Ночевали на том же самом месте в Чудском озере, недалеко от устья реки Наровы, где останавливались всегда, с самого первого моего похода. Столько лет прошло, а ничего не изменилось, травы только меньше на берегу стало и дрова все повыгребли в округе.

Пороги на реке проскочили с ходу, привычно чиркнув несколько раз днищем по каменистому дну, но на такие вещи уже и не обращали внимания. Это в первый раз сразу же проверяли трюм, корпус, опасались за прочность обшивки, а теперь только выслушали доклад, что внизу всё в полном порядке, и даже не стали останавливаться, понеслись дальше. Не стали задерживаться и у Изяслава — только недавно здесь гостевали. Выскочили на морской простор, переложили паруса и пошли вдоль берега влево, мимо изрезанного бухтами и заливчиками красивого побережья, желтеющего по самой кромке прибоя чистым песком с ярко-зелёными пятнами свисающих над ним деревьев. Рыбаков и тут хватает — поселения новые появились, крыши меж зелёных густых крон виднеются. Значит, точно спокойнее стало, разогнали пиратов. Пройти мимо знакомого городища на берегу не смог. Горивой, да и Бивой только понимающе хмыкнули, но возражать никто не стал. Всё равно дело к вечеру, ночевать где-то надо. Почему бы и не на знакомом месте? По переброшенным на берег сходням перебрались на песок, тут и разобьём лагерь, как в старые добрые времена.

Вдвоём с Горивоем и при обязательном сопровождении десятка бойцов поднялись вверх по склону, казалось, к тому же самому высокому деревянному тыну поселения Иру. Ошибся. Того тына давно уже не стало, поселение рыбаков превратилось в пока ещё небольшое городище. В гостеприимно распахнутых воротах точно так же, как и прежде, стояла стража из местных жителей, а к нам навстречу уже спешил местный старшина. С горечью увидел совершенно другое, незнакомое лицо. А что я хотел? Сколько лет пронеслось над этим побережьем? Ушли старые люди, пришли новые.

Ничего не меняется в этом мире. Встретили нас точно так же, как и раньше встречали. Только и разницы, что сейчас, в отличие от первого раза, нас сразу за стены пустили. Знают и струги, и флаги наши. А вот сам приём, разговор, всё повторилось точь-в-точь. Даже подарками обменялись один в один, как когда-то давным-давно, вызвав приступ острой ностальгии. Проговорили с местным старейшиной до поздней ночи. Рассказал про задуманную стройку в устье Наровы, предложил желающим заработать пойти внаём к Изяславу. Старейшина только покивал удовлетворённо, всколыхнув у меня новую волну воспоминаний. Ведь было уже так, было! Так же мы сидели у костра, так же предлагал старому вождю отправить молодёжь на заработки в строящийся тогда новый город. Всё повторяется. Только плохо, что нет тут никого из наших. Нет ни псковских лавок с товарами, ни псковских воинов. Гарнизон-то уж могли бы свой поставить. Надо же хоть как-то обозначать наше присутствие на этом берегу. Горивой только покивал головой на мои слова. Ну, хоть покивал, и то дело. Говорил же сколько раз на эту тему, да без толку. Считают, что крепости Яна достаточно? Посмотрим. Что-нибудь и придумаем. Но сначала нужно доделать начатое, а то распыляться не дело.

Утром, одновременно с выходящими на промысел местными рыбаками, отошли от берега, помахали руками, прощаясь с редкими провожающими, и продолжили плавание. Хорошо летом, если, конечно, погода благоприятствует, как в нашем случае. Вот помню, как-то раз знатно нас потрепало сильным штормом у берегов Англии, света белого не видели. А та буря, когда наш струг, можно сказать, выкинуло на гребне волны в так своевременно замеченную кормщиком Первушей широкую протоку, по которой мы и вышли к новым в то время для нас городам Волину и Щецину? Канаты тогда как нитки лопались, паруса рвало, и ливень стоял сплошной стеной. До сих пор мурашки по телу бегают, когда эти воспоминания накатывают. Нет уж, лучше так, как сейчас, при солнышке и слабом ветерке. Пусть идти дольше, зато спокойнее. А что это мне спокойствие понравилось так? Старею, что ли? Не рановато будет?

Так и дошли до островов под ласковый тёплый ветерок, пригревающее сверху ясное солнышко, скрипучий и противный крик вездесущих чаек, которых я с детства терпеть не могу. Сначала на горизонте показались тёмно-зелёные шапки острова, а потом, по мере приближения, на этом фоне нарисовались чёткими контурами приземистые основательные башни серого камня с прямыми зубчатыми стенами. А чуть позже смогли и разглядеть флаг, слабо колышущийся на шпиле возвышающегося над стенами донжона. Наш флаг, псковский. К пристани буквально пришлось протискиваться, аккуратно распихивая бортами многочисленные баркасы. Притерлись боком, заскрипели протестующе сминаемые кранцы, несколько штук которых успел сделать Бивой, захлюпала внизу разведённая волна, зашлёпала мокрыми ладошками по крутым скулам закачавшихся лодчонок, застучали глухо борта небольших судёнышек, сталкиваясь друг с другом, недовольно поскрипывая истёртым деревом и медленно успокаиваясь. Пора на берег, посмотрим, что тут настроили.

— Как ты когда-то говорил? Незваный гость хуже какого-то татарина? Так вроде? — голос Горивоя за спиной заставил оглянуться. За все эти дни старый знакомец в первый раз решился заговорить со мной. До этого его и не видно было на палубе. Впрочем, он никогда не отличался особой любовью к морским путешествиям, предпочитая почти всё время проводить в своей каюте. Правда, раньше он не один был, путешествовал с комфортом и женой под боком, но привычка не вылезать лишний раз на палубу во время похода, похоже, осталась.

— Так. Вот и посмотрим, как меня примут, вспомнят ли?

Знакомая дорога, знакомые места. А караул у Яна службу несёт не в пример лучше, чем у Изяслава. Похоже, местные воды не дают расслабляться островитянам. И ладно бы меня, так ведь и Горивоя никто не пропустил за стены, несмотря на дружественный флаг на струге. Получается, никто из псковского начальства с тех пор не посещал этих мест, что в лицо никого не знают. Хорошо, что старший караула быстро сориентировался и посыльный убежал в донжон сразу же, как только на берегу заметили наше желание причалить. Только и успели парой слов перекинуться с немногословной стражей в воротах, как на подходе показалась колоритная фигура бывшего разбойника и грозы местных вод. И его не пощадили пролетевшие незаметно для меня годы. Погрузнел, когда-то стройная фигура раздалась вширь, поседел, шикарные чёрные кудри покрылись благородным налётом серебра, но всё так же остро, с прищуром смотрят весёлые глаза, вглядываются в наши лица, перескакивают на стоящий у причала струг. Мелькает на лице недоумение, глаза возвращаются к Горивою, узнавая княжеского безопасника, опять переходят на меня и замирают.

— Глазам не верю! Не может этого быть! Горивой, ты решил подшутить над бедным островитянином?

— Какие могут быть шутки? Мы с князем были ошарашены не меньше твоего, — откликнулся тот в тон Яну.

— Ты ли это, Владимир, старый друг мой? — А сам уже наступает, распахнув руки в стороны до самого горизонта, обхватывая и сжимая меня в своих лапищах, да так, что только рёбра захрустели. Если ещё и по спине начнёт хлопать, то точно этого не переживу. — А собака твоя где? У тебя же такая огромная чёрная псина была? Умерла?