В эпицентре любви - Дженни Лукас

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. И чтобы здесь мы растили наших детей.

— Детей? — Она вдруг представила, как они обживутся здесь, создадут большую, счастливую семью, будут воспитывать детей с такими же улыбками, как у их отца. — Скольких детей? Двоих?

— Шестерых? — Он смотрел на нее с хитринкой в глазах.

— Ладно, можем сойтись на троих.

— Договорились. — Ив подалась к нему, блаженно вздыхая. — Я так счастлива здесь, — призналась она. — Так не хочется уезжать.

Он ответил ей улыбкой.

— Тогда не уедем.

— И что ты предлагаешь? — подразнила она его. — Медовый месяц, который никогда не кончается?

Талос склонился и нежно поцеловал ее в губы.

— Именно.

Он подошел к белому гранитному столу и, взяв с подноса два блюда, подал их с серебряными столовыми приборами и полосатыми салфетками. Поднеся стаканы с водой к шезлонгам, один протянул ей.

Подняв свой стакан, он сказал:

— За самую прекрасную женщину в мире.

— За самого прекрасного мужчину в мире, — откликнулась она нежно, зардевшись от удовольствия. — Спасибо за то, что рассказал мне правду. И за то, что простил меня. Спасибо, что оставил это все позади и привез меня домой.

Он нахмурил темные брови и отвернулся. Запрокинув голову, допил воду до последней капли.

Очень вкусно, подумала она, отхлебнув. Игристая и освежающая — совсем как он. Ее муж и правда был глотком чистой прохладной воды под этим жарким, палящим солнцем. Она отпила еще, скользя взглядом по торсу мужа.

Внезапно Ив выпрямилась в шезлонге. Весело смеясь, она положила руки на живот.

— Мне кажется, ребенок только что толкнулся!

— Правда? — Талос дотронулся рукой до ее живота под полупрозрачным парео и, подождав, сказал: — Я ничего не чувствую.

— Может быть, я ошиблась, — ответила Ив неуверенно. — Я еще не привыкла. — Она замерла, пытаясь различить легкие вибрации, музыкой звучавшие внутри нее и щекотавшие ее живот подобно пузырькам шампанского. Ощутив их, она просветлела. — Чувствуешь?

— Нет.

Она развязала парео. Положив его руку на свой: голый живот, наблюдала за его лицом, пока он ждал, затаив дыхание. Словно для него ничто не имело столь большого значения, как движения его ребенка, которые он пытался уловить, находясь здесь, рядом с ней.

Ив исследовала взглядом его красивое лицо.

Разве есть кто-то счастливее ее на этом свете?

«Вот только, — прошептал вкрадчивый голосок внутри нее, — он до сих пор не сказал, что любит тебя».

Ей не нужно слышать эти слова, оборвала она внутренний голос. Его поступки говорили за него. Слова ничего не стоят. Она обойдется и без них.

Обойдется ли?

— Все еще ничего не чувствую, — сказал он, по-детски обиженно выпятив нижнюю губу.

— Почувствуешь, — сказала она, пряча ухмылку. — Хоть это и займет какое-то время. В книге, которую я читаю, говорится, что уже через пару месяцев это будет заметно и снаружи. Но я так счастлива, что ты заботишься о нашем ребенке. Я так… — Люблю тебя, хотела продолжить, но сдержалась. Она не могла сказать это снова. Ведь тогда он даже ей не ответил. — Я так хочу есть.

— Я здесь для того, чтобы исполнять любое твое желание, — проворчал он.

Она съела свой сандвич и половину его, веселясь и нежничая с ним. Она была так голодна. И так счастлива.

Весь день они плескались в волнах и гуляли по солнечному побережью возле виллы. Над ними, над их собственным маленьким островком возвышались скалистые, пронзающие небо горы. Раскаленный песок под ногами быстро охлаждался приливавшими голубыми волнами.

Ив постоянно ощущала на себе взгляд его темных глаз. Он целовал ее, прижимая к себе, и синие волны разбивались о ее лодыжки на тысячи капелек. Его губы были такими нежными, а поцелуй — таким страстным и неистовым.

Затаив дыхание, она смотрела на него сквозь опущенные ресницы. Его загорелая кожа блестела от морских брызг, тонкими струйками стекавших по его рельефному, мускулистому телу. Палящее греческое солнце обжигало их, обнимавшихся посреди волн.

— Только не останавливайся, — умоляла она.

Он неожиданно взял ее на руки, прижал к своей обнаженной груди.

— Я намереваюсь провести всю жизнь целуя тебя.

Талос отнес ее с берега к вилле, словно она была невесомой. Перешагивая через ступеньки, поднялся по лестнице и зашел в спальню, выходившую окнами на море. Глядя на своего прекрасного мужа, она едва заметила высокие потолки, распахнутые балконные двери, белые полупрозрачные занавески, развевавшиеся от теплого эгейского бриза.

Она трепетала от страсти, изнемогала от желания. На этот раз они даже не дошли до кровати. Пройдя через двери балкона с видом на синее море, стали целоваться. Он держал ее на руках, обнимая за талию, и она изогнулась в его объятиях, обхватив ногами его бедра.

Прижав Ив к скользкой стеклянной двери, он снял ее желтый купальник. Она дрожащими руками стянула с него плавки. Они безудержно целовались, тесно прижимаясь друг к другу в отчаянной попытке; быть еще ближе. Она целовала его кожу, лаская его обнаженное мускулистое тело и ощущая на губах вкус соли, солнца и моря.

С приглушенным стоном Талос повалил ее на пушистый ковер. Ветер холодил их кожу и раздувал прозрачные белые занавески, которые невесомым куполом накрывали их обнаженные тела. Он поцеловал ложбинку между ее грудью и животом и, раздвинув ее ноги, стал целовать и ласкать языком влажное от желания лоно. Ив прерывисто выдохнула, когда он еще шире развел ее бедра, играя языком с ее напряженным клитором, и окончательно потеряла голову. Она впилась пальцами в его плечи, царапая ногтями кожу. С каждым движением его языка она возбуждалась все сильнее, и мучительная, но блаженная истома поглощала ее. Он проник языком внутрь, и она изогнулась, сводя ноги вместе, ощущая, что вот-вот достигнет оргазма, не находя сил сдержаться даже на минуту.

— Нет, — прохрипела она, потянув Талоса наверх. — Войди в меня.

Ему не понадобилось повторного приглашения. Он лег на спину и, обхватив за талию, посадил ее к себе на бедра так, что его член проник в нее до самого основания. На мгновение она застыла, не в силах пошевелиться. Он был так глубоко внутри нее!

Держа Ив за талию, Талос слегка приподнял ее. Взгляд его темных глаз искал встречи с ее взглядом, пронзая ее насквозь.

— Двигайся, — потребовал он, и ей оставалось только подчиниться.

Она слышала его шумные вздохи, видела неистовое желание на его лице, когда он позволял — и побуждал ее — задавать темп. Она тесно, очень тесно прижималась к нему, блаженно выдыхая при каждом движении. Их потные тела сплелись, содрогаясь. Последнее движение — и она, сотрясаясь от оргазма, выкрикнула: