Дарданеллы 1915: Самое кровавое поражение Черчилля - Александр Больных

Хотя погода испортилась, на следующую ночь траулеры снова пошли в пролив, но теперь это были французские корабли, которых прикрывали неизменный «Аметист» и эсминцы. Турки их обстреляли, и французы, не задерживаясь лишней минуты, удрали, немало разочаровав адмирала Кардена. При этом стрельбы-то фактически и не было, турки выпустили всего 24 снаряда! Правда, при этом турки почему-то решили, что им удалось потопить целых 4 эсминца.

После событий этой ночи адмирал Карден решил перестроить работу партии траления. Ее командиром он назначил своего начальника штаба коммодора Кийза, в состав каждого экипажа включили по 5 добровольцев из команд военных кораблей. И, самое главное, было решено увеличить материальное стимулирование гражданских экипажей.

При этом 12 марта был сделан еще один шажок к пропасти. Генерал сэр Иен Гамильтон был назначен командующим Средиземноморским экспедиционным соединением, который пока еще не существовал. Однако планы передать ему 29-ю пехотную и Морскую дивизии уже имелись.

Ночью 12/13 марта в пролив снова вошли французские траулеры. Надо сказать, что французы использовали иные тралы, нежели англичане. Британцы просто с помощью двух кораблей тащили трос, который в теории должен был ловить мины, французы использовали тросы с резаками, которые могли перерезать якорный трос мины. Ночь прошла относительно спокойно, турки стреляли редко, а французские корабли сумели расстрелять всего одну сорвавшуюся с якоря мину.

Отсутствие прогресса начало тревожить Черчилля, 13 марта он отправил телеграмму Кардену, в которой требовал более решительных действий. При этом у него хватило ума обвинить гражданские экипажи в недостатке патриотизма. Впрочем, ни глубоко гражданский Черчилль, ни его адмиралы так и не поняли, что затеяли попытку с негодными средствами. Траулеры были совершенно непригодны для работы в конкретных условиях Дарданелл.

На следующую ночь первым в игру вступил броненосец «Корнуоллис», который обстрелял турецкие прожектора. После этого траулеры во главе с крейсером «Аметист» попытались обмануть турок, имитируя ложный отход, а сами 03.20 начали траление. Пройдя мыс Кефез, они повернули на обратный курс и пошли вдоль европейского берега. Затраленные мины следовало вытащить на мелководье — вот оно, отсутствие резаков! Однако турки не спали и обрушили на траулеры шквал огня. Хотя ни один корабль не был потоплен, 4 траулера и 2 катера получили тяжелые повреждения, на двух траулерах команда погибла почти целиком. Траулер, которым командовал капитан-лейтенант Робинсон, получил 84 попадания! «Аметист» попытался прикрыть их, но вместо этого сам получил несколько попаданий. Разрывом на нем было повреждено рулевое управление, и 20 минут крейсер беспомощно дрейфовал, рискуя в любой момент налететь на мину. В 04.20 англичане отступили, потеряв 27 человек убитыми и 43 ранеными. Турки в эту ночь поставили рекорд, выпустив 974 снаряда.

Адмирал Карден наконец был вынужден признать, что попытки траления фактически провалились. Вытраленные мины можно было в самом буквальном смысле пересчитать по пальцам, зато половина траулеров вышла из строя, хотя погиб только один. И тогда Карден сделал вывод, который послужил причиной последовавшей катастрофы. Он решил, что главным препятствием является артиллерия, и нужно сначала подавить ее, а уже потом заниматься минами.

Следующие две ночи союзники продолжали довольно вялые попытки траления, но ничего не добились. А 16 марта вице-адмирал Карден сдал командование своему заместителю контр-адмиралу Джону де Робеку по причине ухудшения здоровья. Была язва желудка причиной, поводом или следствием — не нам судить. Карден оставил де Робеку роковое наследство — непротраленный пролив и план артиллерийской атаки турецких укреплений в Узостях. Де Робек в последующие ночи также пытался организовать траление, и снова британские траулеры ничего не добились. А потом наступил роковой день 18 марта 1915 года.

Но до решительного штурма пролива произошла масса интересных событий как на Средиземном море, так и в Лондоне.

С самого начала операции в Дарданеллах в воздухе витала возможность высадки десанта, однако план использования сухопутных сил немедленно натолкнулся на резкие возражения военного министра Китченера, который утверждал, что у него нет ни одного лишнего солдата. Именно тогда Черчилль заговорил об операции силами одного только флота. Адмирал Фишер соглашался, что такую операцию следует проводить совместно армии и флоту. «Дарданеллы не имеют смысла без участия армии. Рано или поздно там придется высаживаться», — писал он.

В конце концов стало ясно, что какие-то силы действительно потребуются, хотя бы для того, чтобы занять разрушенные форты и уничтожить орудия. Даже Китченер признал это и пересмотрел свое мнение. «Если флоту понадобится помощь сухопутных сил на завершающей стадии, такая помощь будет оказана», — заявил он. 16 февраля он дал согласие на отправку в Дарданеллы 29-й пехотной дивизии, но напомним, что сначала эти войска Китченер хотел послать в Салоники, чтобы подтолкнуть Грецию выступить на стороне союзников. Более того, он согласился использовать на Галлиполи 2 дивизии корпуса Анзак, которые находились в Египте.

Узнав об этом, взбунтовался командующий британской армией во Франции генерал Френч. В результате получилось так, что 16 февраля Китченер подписал приказ об отправке 29-й дивизии на Средиземное море, а 20 февраля отменил его. Черчилль протестовал, заявив, что одна дивизия ничего не решит во Франции, но может все перевернуть на Востоке. 24 февраля после обстрела Карденом фортов на входе в Дарданеллы на заседании Военного совета Китченер заявил: «Если флот не может прорваться через Проливы без помощи, армия должна снова рассмотреть вопрос. Эффект от поражения на Востоке может быть очень серьезным. Отступать нельзя». 1 марта на сцене появился новый игрок. Премьер-министр Греции Венизелос, всегда настроенный проанглийски, под впечатлением уничтожения фортов Кум-Кале и Седд-уль-Бахр предложил послать в Дарданеллы 3 греческие дивизии, чтобы потом начать наступление на Константинополь. Но тут против выступили русские, по просьбе которых, кстати, была затеяна вся эта авантюра. Видения православного креста на Святой Софии мешали думать трезво, поэтому русские высказались категорически против. Впрочем, это было понятно, если Константинополь займут англичане или французы, они там долго не задержатся, а вот греки останутся навсегда. В общем, Китченер так и не смог найти войска.

1 марта он отправляет генерал-лейтенанта Бирдвуда, командовавшего войсками Анзак в Египте, переговорить с адмиралом Карденом относительно участия армии в операции. В результате 6 марта Бирдвуд прислал телеграмму, в которой прямо говорил, что не верит в способность флота прорваться через Проливы и считает Кардена второсортным командиром, мало на что пригодным. В результате 10 марта Китченер в очередной раз меняет точку зрения. На заседании Военного совета он объявил, что отправляет 29-ю дивизию в Дарданеллы, но кроме того следует потребовать, чтобы французы послали колониальную дивизию из состава Североафриканской армии. Тогда вместе с 2 дивизиями корпуса Анзак это составит 75000 человек, чего вполне хватит для решения любой задачи. Командовать новой армией Китченер назначил генерала сэра Иена Гамильтона, своего начальника штаба времен Бурской войны.