Эхолетие - Андрей Сеченых

– Люк, хотел спросить, как ты умудрился так неприлично потолстеть? – со смехом спросил Поль.

– Ага, посмотрю на тебя через год, – совершенно не обиделся старый товарищ, – ты даже не можешь себе представить, как великолепно здесь готовят пирожки с капустой…

Ну что, вonjour, Лисецк…

Последние полгода для Поля пролетели как один день. Он достаточно быстро втянулся в ритм жизни советского преподавателя и не заметил, что периода адаптации не было, как такового. Жил он в той же однокомнатной квартирке на Комиссаржевской, которую снимал Арно. До университета ему было прогуляться семь минут пешком, всё было удобно и достаточно комфортно. Поль иногда смеялся, когда вспоминал свои первые дни в Лисецке. Так, впервые попав в гастроном, он долго топтался на месте, не понимая, какую очередь занимать, в продуктовый отдел или в кассу. Или, решив купить кефир, пытался найти среди стеклянных бутылок с разноцветными крышками и без этикеток необходимый продукт. Что его постоянно удивляло – так это люди, которые, увидев растерянное лицо Поля, сами приходили на выручку. Они подсказывали, какую очередь сначала занимать, или принимались объяснять, что молочная продукция маркируется как раз именно на разноцветных крышечках.

Люди вообще были удивительны и совершенно не похожи на французов. Поль вспоминал вечеринки в Туре, всегда в бистро или пабе, ровные, немного сдержанные, с неторопливыми беседами под кружечку пива, иногда с коротким взрывом смеха, но главное – это возможность совместно поужинать. Компания всегда делила счет между собой, и все расходились по домам, довольные друг другом и жизнью в целом. Поль считал подобный отдых единственно для себя возможным, но когда он попал Лисецк, картина мира перевернулась с ног на голову.

Конечно, здесь не было привычных желудку креветок, салата «Цезарь», бургундских улиток, да и вообще в магазинах было скудновато, но какой фантастический здесь варили холодец или готовили салат оливье – потрясающее блюдо с картошкой, вареной колбасой, майонезом, яйцами и маринованными огурцами. Дружеские вечеринки никогда не собирались в кафе или ресторанах. Еда в этой стране была совсем не главной целью. Дом или квартира – единственное достойное место для настоящих друзей, где молодые люди сами себя обслуживали, где смех и шум никогда не стихал, где пели под гитару, танцевали под раритетные бобинные магнитофоны, а поздними ночами читали стихи русских бардов. Каждый нес на вечеринку, что мог. И ничего, что не было шоколадных конфет. Их с лихвой окупал самодельный торт «наполеон» или просто вареная сгущенка. Но что поражало больше всего – никто и никогда не брал денег, это вообще здесь считалось дурным тоном. Первый раз попав на подобное мероприятие, Поль пришел с пустыми руками, и когда он спросил у хозяйки квартиры, молодой преподавательницы истории, сколько он должен заплатить, наступила гробовая тишина. Все замерли и повернули обалдевшие лица в сторону француза. Потом грянул гомерический хохот, от которого завибрировали стекла в серванте с рюмками, и каждый по очереди пытался дружески хлопнуть Поля по плечу или спине: «ну, ты дал», «это вам не Копенгаген», «вот оно – лицо загнивающего капитализма». Каждый раз утром Поль, вспоминая своих французских друзей, искренне жалел, что они так и не смогли ни разу по-настоящему повеселиться.

Впервые он немного открыл для себя советских людей, когда седьмого ноября пошел на демонстрацию. Люди шли по центральной площади с транспарантами, флажками, внутренне спокойные и необычно уверенные в себе и в своей будущей жизни на ближайшие сто лет. Эта уверенность заразила Поля, с гордостью несущего в руках плакат с одним из политических лидеров страны. Он шел и радовался как ребенок, которого взрослые позвали с собой на ответственное и важное мероприятие. Глядя в эти лица, он понял, что бесконечные очереди, дефицит, отсутствие продуктов на полках – для них это мелочь, ерунда, не стоящая внимания, а главное – то, что сегодня они вместе, плечом к плечу, едины как одна большая семья.

За полгода Поль изучил Лисецк, как свои пять пальцев. Он вообще считал, что город очень похож на его родной Тур, небольшой, уютный, где почти все друг друга знают.

На работе было интересно. Доброжелательные коллеги, по-хорошему любопытные студенты. Поль привык к постоянному вниманию к своей персоне, со временем это его перестало смущать. Он немного переживал, когда особо ретивые девушки оказывали ему совсем не студенческие знаки внимания, но потом смог найти правильную линию поведения, и подобные проблемы отпали. В свободное от работы время он много гулял, читал, иногда, просто не отрываясь, часами смотрел в окно. С телевидением была, конечно, беда – всего два канала, да и то политические и информационные, но Поль не унывал. Он же не телевизор ехал посмотреть за три тысячи километров. К тому же у него было дело.

Начиная с поздней осени, Поль занялся поисками деда, но далеко в этом вопросе продвинуться не смог. Открытые публичные библиотеки и архивы не содержали подобных сведений, Поль это понял через три месяца кропотливой работы. Остальные источники были надежно засекречены, как, впрочем, и всё в этой стране. Перепробовав все возможные варианты, Поль подумал, что возможна еще одна дорога – попробовать найти неформальные контакты среди тех людей, которые владели такой информацией. Однажды подобный случай представился в самом начале февраля. Поль обедал в студенческой столовой, уплетая за обе щеки паровые биточки, когда к нему подсела Мария, преподаватель испанского, еще достаточно молодая и веселая женщина. Они раньше часто встречались на заседаниях кафедры и тихо дружески болтали, пока заведующий долго и нудно вещал о повышении качества знаний и культуре поведения преподавателей.

– Привет, Поль, ты не против? – она поставила на его стол поднос c салатом и кофе.

– Конечно, присаживайся! Привет, Мари, – Поль освободил место на столе, вежливо подвинул поближе к себе беспорядочно расставленные тарелки и стаканы. – Как дела?

– Всё хорошо. Побыстрей бы весна. Я просто умираю без солнца. А ты как?

– Спасибо, в порядке. Я питаюсь котлетами, поэтому могу прожить и без светила, – пошутил Поль.

Мария рассмеялась, потом спросила:

– Кстати, как твои поиски деда? Есть что-нибудь новое?

– Нет, Мари, всё без толку. В архивах пусто, а всё, что вне архивов, то секретно. Просто беда, не знаю, что делать.

– Знаешь, возможно, я смогу помочь, – Мария наклонила свою голову к его голове и, чуть понизив голос, сообщила: – У меня в группе учится студентка, Нелюбина Алёна, а у нее отец служит в местном КГБ, вроде шишка не маленькая. Поговори с ней, ей не трудно будет тебя познакомить с отцом, а тот поможет, чем сможет. Это же ведь не государственная тайна.

– Спасибо, Мари, – Поль придвинул к себе стакан с чаем и немного подумал, прежде чем ответить, – но мне неудобно, да и вообще, как ты себе это представляешь?

Испанка хмыкнула:

– Поль, у русских есть пословица – «Под лежачий камень вода не течет» – очень правильная, кстати. Если хочешь чего-то добиться, то действовать надо, а не спать. Не валяй дурака, у меня сейчас в ее группе семинар, я скажу, что ты завтра с ней поговоришь после занятий, и всё. Попытка – не пытка.