Золотой век амазонок - Флоренс Мэри Беннет

Трудно сказать, превратился ли в этот вид синий крокодил, замеченный Форбсом и Бартоном, или же черепаха являлась особым фетишем правившего в то время короля. Черепаха представляет собой одно из животных, особенно почитаемых самыми примитивными народами, ибо в их космогониях она исполняет роль Атланта и удерживает тяжесть сотворенного мира на своем панцире. Можно не сомневаться лишь в том, что крокодил сохраняет в этом регионе все свое значение и поныне, поскольку Токподун, бог-крокодил, почитается во многих районах страны, и это пресмыкающееся играет свою роль в некоторых из священных церемоний или ежегодных «обрядов», как было в Египте. Лисса, бог солнца, использует в качестве вестника, представляющего собой некоторое подобие Меркурия, хамелеона. Однако основным культом на территории Дагомеи и за ее пределами является почитание змеи. Представителем бога, дарующего добро и зло, является священный змей — питон. Данхгбве «матушка змея» — небольшой, покрытый бурыми и белыми полосами боа почитается в Видахе (Wydah): великим фетишем охотников и лесных жителей служит Гбве-джи, небольшая змея с такими же полосами, как у боа, а Айдо-вхе-хо. небесная радуга в местном пантеоне, символизируется свернувшейся рогатой гадюкой. Имя Водун носит змеиный фетиш на невольничьем берегу, а как нам известно из книги Босмана (Bosman), творящийся на Гаити темный культ «вуду» включает в себя оргии с плясками, в которых принимают участие женщины, а также обязательны человеческие жертвоприношения. Соображения эти имеют для нас некоторый интерес, потому, что возвращают к одетым в змеиные шкуры и вооруженным ятаганами амазонкам Диодора, связывавшего женщин-воительниц с почитанием змей, религиозной организацией общества, а также с королевской властью.

Трудно сколько-нибудь точно определить число этих женщин, поскольку оценки всегда оказывались самыми разнообразными. Иногда количество амазонок кажется нам достаточно большим для того, чтобы опустошить целую страну, отчасти благодаря собственной организации, отчасти благодаря частым вылазкам, которые были необходимы в связи с большим числом воительниц. Ранние путешественники, правда, имели склонность преувеличивать военную мощь королей Дагомеи, так как эти изобретательные владыки любили простейшие хитрости. Их амазонки маршировали по плац-параду от глиняных ворот в женскую часть дворца, до соседней чащи, потом, скрываясь за деревьями, женщины возвращались назад и проходили по площади снова, образуя новое подразделение казавшегося бесконечным войска. Мы видим в этом иллюстрацию к одной из тех мгновенно возникающих стратагем, которые могут осенить людей, резко различающихся самим образом мышления. Мы видели эту хитрость в собственной стране, когда женщины Фиш-гарда, прикрывшись красными шалями, маршировали взад и вперед по холмам, чтобы обмануть французов. Поступок их считается у нас благородным, хотя мы и осуждали дагомейцев за подобный обман. Последний вполне можно уподобить уловкам экономного директора театра… некоторые даже негодовали. Однако мы действительно демонстрируем слишком большую наклонность к осуждению, граничащую вне сомнения с ханжеством. А ведь чаще всего мы имеем дело с данью, выплаченной пороком добродетели. А иногда, напротив, много чаще, чем это предполагают лишенные философской жилки умы, такая уловка может представлять даже ступень к более высоким поступкам. Недовольный существующим положением дел обращает внимание на внешнее, важным пренебрегают в пользу лучшего. А ведь этот «сухой остаток» может оказаться бесконечно более предпочтительным, чем сама вещь или ее сущность.

Таким образом, когда люди начинают сомневаться в том, что нравственность требует убивать рабов, для того, чтобы их можно было похоронить вместе с мертвым господином и чтобы мирское служение продолжилось призрачной шутовской пародией в Стране Теней; или когда сомневаются в том, что справедливо рубить голову военнопленному, чтобы «перевоплотить» его в незнающего устали часового, водрузив оскалившуюся голову на высокий шест над могилой или хижиной предводителя; таким образом, охваченные сомнением помещают в могилы глиняные куколки, раскрашенные изображения и даже целые рати фигурок мужчин, женщин и маленьких детей, изготовленные из коры, камня или других подходящих материалов, а потом выставляют на могиле в качестве стража высеченное из камня изображение вместо настоящего черепа или набитой сушеной травой снятой кожи — аналог начинает замещать подлинную вещь. Вне сомнения эти пустые формы оказываются подозрительно выгодными дня оставшихся в живых родственников, однако они являются существенным приобретением как с точки зрения потенциальных жертв, так и всего человечества. Поэтому, когда Его Дагомейскому Величеству приходится увеличивать численность поредевших отрядов собственных амазонок путем обмана, хитрость его только обнаруживает, что рост гуманизма или усталость (способная самым сильнейшим образом подвигнуть к добродетельным поступкам) сократили величину его голодного войска — на радость населению его собственной державы и к общему ликованию соседей, также превращая лукавство в инструмент усовершенствования реальности. Гуманность — хрупкая вещь, и чувство это редко бывает настолько сильным, чтобы отказаться от старой любви, прежде чем начнется новая.

Как мы уже говорили, Дагомея не является единственной страной на западном берегу Африки, пользовавшейся услугами амазонок в новейшие времена. Едва ли известный миру король Йоруба располагал столь внушительной дамской гвардией, что, по хвастливому утверждению этого монарха, взявшись за руки, его амазонки могли перегородить цепочкой все королевство; а при жизни Босмана марионеточный король Видаха распоряжался примерно 4000–5000 «жен», исполнявших приговоры его величества. Более того, мы имеем звено, соединяющее Западную Африку с центральной и восточной частями этого континента. Его нам предоставляет возвышенный отчет Пигафетты (Pigafetta) о многочисленных приключениях Эдвардо Лопеца, посетившего королевство Конго примерно в 1580 году. Описывая империю Мономотапа (Monomotapa), он утверждает, что в ее войске находились легионы воительниц. Пользовавшиеся высоким уважением, они с изрядной ловкостью владели луком и стрелами и, чтобы облегчить процесс стрельбы, прижигали правую грудь. Мы узнаем, что они «были очень быстрыми и ловкими, бодрыми и отважными, и очень хитроумными в стрельбе, но особенно и превыше всего проявляли предприимчивость и упорство в битве». Они пользовались военными хитростями, часто изображали бегство перед лицом противника, а потом встречали его лицом к лицу. Сталкиваясь с упорным сопротивлением, они разбегались во все стороны и, окружив врага, начинали теснить его со всех сторон. В соответствии с наблюдениями португальцев, женщины пользовались особой милостью у короля, и для них были отведены особые районы, где они выращивали своих дочерей, поскольку отсылали от себя мальчиков еще в раннем возрасте. Лопец сообщает, что на северо-востоке Конголезской Империи, «у истоков Нила», обитало ужасное племя гиача, или агага, гигантов, «питавшихся человеческой плотью», покрывавших шрамами свои губы и щеки с помощью раскаленного докрасна железа и находившихся в постоянной войне с конголезскими амазонками. Очевидно, те пытались проникнуть в более плодородную область под напором вторгнувшихся в их страну варваров, как пояснялось в начале этой главы.

Татуировки используются в основном как племенные и профессиональные знаки, первоначально связывавшиеся с тотемизмом, и украшение это служило для привлечения или устрашения (соответственно в любовных делах и военных занятиях), являясь естественным развитием системы. Древние легенды утверждают, что аннамиты, угнетаемые нападениями чудовищ со стороны моря и воздуха, стали татуировать себя так, чтобы напоминать драконов и рыб, чьими побратимами сделались в результате этого действия. Отсюда, вероятно, возникли удивительные драконы и рыбы, распространенные по всему Китаю и Японии. Человек видел в себе потомка свирепых животных и потому украшал свое тело рубцами, красителями или шкурами. Этим обусловлено использование шкур львов, леопардов и быков, плащей из птичьих перьев, одежд из змеиных шкур ливийских амазонок и удивительных нарядов из рыбьей кожи, которые используются в настоящее время приамурскими племенами. Любопытно, что при жизни Брюса некоторые суданские племена покрывали свои животы, бока и спину татуировкой в виде рыбьих чешуй. Царь-бог и бог-жрец восседали на тронах, снабженных лапами животных и птичьими когтями, присущими их звериным предкам, и после смерти часто изображались с телом льва или орлиной головой, чтобы подчеркнуть этот союз. Жречество и поклонники определенных богов покрывали свои тела символами этих божеств. Подобная практика рассматривалась как идолопоклонство, о чем свидетельствует книга Левит, где мы читаем (XIX, 28): «Ради умершего не делайте надрезов на теле вашем и не накладывайте на себя письмен». Плиний, повествуя о мосейни, обитавших возле Фемискиры, описывает их как племя, «делающее отметины на собственных телах», и утверждает, что даки также оставляли на собственных руках шрамы, свидетельствовавшие о происхождении и сохранявшиеся на теле новорожденных младенцев до четвертого поколения. Впрочем, Аристотель заявляет, что такие родовые отметины исчезали после третьего поколения. В отношении священной природы татуировок, образованных шрамами, месье Фуа заявляет, что тела дагомейских жрецов и жриц, в особенности поклонявшихся Змею и Грому, были покрыты жуткими отметинами. Одна из разновидностей татуировок представляла собой нечто вроде паутины, образованной кусками кожи, уложенными концентрическими кругами и образовывавшими подобие протянутых к центру нитей, создавая нечто вроде выступа на теле. Подобные знаки вне сомнения имеют символический характер и связаны с тайнами и колдовством. Татуировки часто рационализированы до предельно простой формы, в отличие от сложных рисунков обитателей Тихоокеанских островов или изображений на теле, принятых у американских индейцев. Например, тотем индюка у ленапе изображается отпечатком когтя. На западном побережье Африки рога антилопы замещаются двумя изогнутыми линиями (что принято также в Индии). Черепаха изображается в виде прямоугольника, из которого по бокам торчат четыре обозначающие лапы линии, и проведенная прямая черта символизирует хвост и голову. Существенная часть татуировок в Африке производится на губах и щеках, как было принято у нильских джагасов, или на лбу, груди и теле, как у суданских рыболовов, или на ногах, как у дагомейских охотников за слонами, и состоит из точек и линий, изогнутых или волнистых. Следует отметить, что повсюду широко используется гадательный предмет, похожий на увеличенную доску для триктрака с освященными фишками из пальмового дерева. Комбинация чисел, видимо, тесно связана с представлениями религиозных организаций — различными областями деятельности, числом богов, жреческой иерархией и так далее. Представление о священных числах мы находим у ассирийцев, связывавших Создателя, Анну с числом 60; Сина, бога луны, с числом 30; а лунную богиню Иштар с числом 15. Здесь угадывается связь с магией чисел, объявляющей священными числа три и семь, математическими фокусами разнообразных чародеев, черных и белых, вне сомнения рожденной из астрологии и ее практического применения.