Кольцо безумия - Галина Гончарова

А толку? Этот гад же по рядам ходит во время лекции! Еще так нанюхаемся!

Я забыла сказать об одной маленькой детали. За милый характер, привычки и запах Ливневского давно прозвали «Каналюга». Только вот от слова «каналья» или от «ливневой канализации»?

– Все уже сели и открыли тетради, – привычно начал он. – Итак, мы начинаем наш урок. Около двух тысяч лет назад… вы записываете?

Ага, пытаемся. Но разве ж за этим гадом угонишься…

– Так вот… около двух тысяч лет назад генетики еще не было…

Жесть!

* * *

Валентин заехал за мной, но хоть в институт заходить не стал. Подождал в машине. Я выскочила из института, отошла на соседнюю улицу – и запихнулась на заднее сиденье здоровенного джипа типа «дом на колесиках». Там уже лежал пластиковый чехол для одежды. – Переодевайся, – бросил Валентин, выруливая на магистраль.

Я кивнула и залезла внутрь.

М-да. Костюмчик из мягкой шерсти бежевого цвета с золотым шитьем на лацканах пиджака – и тоненькой полоской сбоку на юбке, белая блузка с золотыми запонками – Мечислав что – офигел, как я их застегну!

Не были забыты даже туфли, чулки (разумеется, только чулки бежевого цвета с кружевным поясом, колготки – это так неэстетично), нижнее белье и сумочка.

Все в одной золотисто-бежевой мягкой гамме. Стильно, скромно… и в голос кричит о своей бешеной цене.

Блин! Ну что я забыла на этом открытии?!

– А я?! Мы там, как представители господина Клыкастенького, то есть Любомирского.

Я фыркнула. Раньше оборотень так себя не вел. Но в последнее время его шуточки становятся все ехиднее и язвительнее. От меня, что ли, нахватался? Но – в обаянии ему не откажешь.

– А твой дед там будет?

Я пожала плечами. Вообще-то может. Губернатор области настаивал, чтобы всем рассылали приглашения. Я не спорю, возможно, такие мероприятия и полезны бизнесменам – поговорить там, увидеться, обсудить что-нибудь, но я-то вовсе не в тему!

Ну да ладно. Если убежать не удается – расслабься и убеди себя, что ты именно этого и хотела.

И получай удовольствие! Удовольствие, я сказала!

Ноготь чуть не проделал дырку в чулке, когда меня тряхнуло на светофоре.

Черти бы побрали социально активных вампиров!

Но переоделась я как раз вовремя. Машина затормозила, и Валентин повернулся ко мне.

– Помощь нужна?

– Запонки застегни. И оцени.

– Юлька, ты всегда прелесть, – искренне произнес оборотень. – Пойдем?

– Куда ж деваться…

Выглядело сегодняшнее мероприятие так.

Стройплощадка была открыта с одной стороны. И виднелся новенький экскаватор, за который город заплатил сумму, сравнимую с годовым бюджетом областной больницы. По центру стройплощадки стояла сцена, собранная из пластика и металла. С нее явно и собирался выступать наш губернатор.

Перед сценой стояли сначала кресла, явно взятые из ближайшего ДК – собранные по три, с красной обивкой. Из тех кресел, которые закрываются, не успеешь ты с них встать – и мгновенно рвут колготки. За креслами стояли скамейки – для непривилегированной публики. Но у нас были билеты на кресла. Третий ряд, номер пятнадцать и шестнадцать.

Семнадцатое кресло занимал дед.

Я улыбнулась и стала пробираться к месту.

– Леоверенская, ты?

Я покривилась. Тихвинская. Наталья Павловна. Прошу любить и жаловать. Любить можно во всех позах, а жаловать – исключительно в материальном плане.

Эта зараза училась со мной в одной группе. Хорошо хоть подгруппы разные. И надо сказать, Наташка попортила мне изрядное количество крови.

Будучи дочерью бизнесмена, она искренне полагала, что все в мире создано для нее и только для нее. А почему бы и нет?

Если тебе всего семнадцать лет, а у тебя все шмотки из фирменных бутиков, сумочки от кутюр и в институт ты ездишь исключительно на собственной новенькой «мазде»?

Можно тут загордиться?

С моей точки зрения – нет. Это ведь не она сделала и заработала. Сама Наташка не пользовалась бы спросом даже на панели – за счет избыточного веса (откормилась на красной икре и форели) и прыщавой физиономии. Но искренне считала, что все должны ее уважать и пресмыкаться.

В школе примерно так и было. А почему бы и нет, если папаша прикормил директора школы, и педагоги, скрипя зубами, вынуждены ставить малолетней балбеске пятерки? И мечтать о том дне, когда ЭТО наконец-то покинет обитель знаний.

Покинуло. И пришло в наш институт на биофак. Видимо, начитавшись о том, как Павлов собачек мучил. До сих пор не понимаю – почему Наташка не стала юристом или экономистом? Потом папа взял бы ее к себе на фирму – и дитятко до конца жизни имело бы свой бутербродик с икоркой.

А потом поняла. Папа, видя уровень знаний и интеллекта своей дочурки, решил, что в фирме ему такое счастье не нужно. Дело целее будет. А дочку надо по-быстрому образовать, пристроить куда-нибудь на кафедру, выдать замуж – и муж будет заниматься делами, а дочурка – домом и детьми.

Логика была ясна и понятна.

Проблемы были у меня.

Наташка, узнав, кто мой дед, постаралась подружиться. Вспоминать – и то неприятно было…

– Эй, Леоверенская, давай пересаживайся к нам… сидишь там, как дуб на Плющихе…

– Тополь, – поправила я.

– Чего?

– На Плющихе было три тополя. А дубы…

Для первого раза я смолчала. Хотя очень хотелось добавить, что дубы у нас на задних партах «Elle» смотрят. Или еще какой-то журнал… мне было неинтересно. Я осваивала анатомию. И намеревалась стать специалистом. И пересаживаться к их компании вовсе не хотела. Зачем? Лак для волос обсуждать? Или гель для душа?

Да мне и то и другое – побоку. Я все равно ими не пользуюсь. Почему и прыщей не имею, и волосы не выпадают.

– Да какая разница… Ползи сюда, говорю… Общнемся, потусим… ты ваще как, на «Пчёлку» ходишь?

«Пчёлка», в исходном варианте «Улей», была одним из модных местечек, где собиралась новорусско-бандитская поросль. Расслабиться, потусить, найти себе партнера на ночь или дозу кокаина…

Мягко говоря – меня туда не тянуло. Грубо говоря – я что – полная дура, так тратить свою жизнь? У меня и поинтереснее дела найдутся…

Но прежде чем я успела это высказать, Наташка нанесла последний удар.

– А то здесь одна шелупонь тусуется. У тебя хоть дед при делах… хоть ты и одеваешься как чмо…

Все стало предельно ясно. Наташка нашла представительницу одного с собой социального круга – то есть меня. И решила, что мы вместе можем составить кружок «золотой молодежи». Почему-то меня это не прельщало.