Измена. Второй шанс для виконта - Агата Северина

этом не сомневался.

Конечно, это заставит их опоздать к ужину.

Ужин. Черт, проклятый ужин! Его скоро начнут подавать и люди зададутся вопросом, куда делся виконт Ричфорд? И что он делает с леди Буршье? Предположения будут самым гнусными, потому что все видели, как они уходят вместе.

Им нужно остановиться. Сейчас, немедленно. Пока его похоть не погубила ее.

Джеймсу собрал всю силу воли, чтобы оторваться от губ Элоди — от слегка покрасневших и чуть приоткрытых губ, которые приглашали продолжить.

Он шагнул назад и выругался. Убрал руки подальше от ее тела, от талии.

— Прости меня, — сдавленно прохрипел он.

Его трясло.

Элоди замерла, а потом деловито расправила юбки.

— Ты совершил какое-то преступление? — уточнила она, прочистив горло.

Ее тон был притворно смешливым, но Джеймс мог поклясться, что расслышал напряжение в словах. Ну вот! Теперь она думала, что он отверг ее, но стоит лишь взглянуть на переднюю часть его брюк, чтобы понять, что это не так.

Джеймс провел рукой по волосам, взъерошив их еще больше.

— Прости, я был слишком… несдержан. Мы должны вернуться в дом, гости будут интересоваться, где ты.

Она кивнула. Потребовалась пара секунд, чтобы она привела себя в порядок, а Джеймс успокоил дыхание и обуздал вожделение.

— Мы же не хотим, чтобы они думали, будто я тебя совратил, — улыбнулся он, протягивая ей руку.

Он чуть не добавил: «До свадьбы», но осекся, когда Элоди фыркнула.

— А почему бы им не подумать, что это я тебя совратила, а?

Идея была настолько абсурдной, что Джеймс рассмеялся.

— Это никому в голову не придет. Ты же правильная женщина, идеальная леди.

Ее ладонь легла на его руку, но лицо осталось хмурым. Они пошли к выходу из оранжереи.

— Правильная женщина, — передразнила его Элоди. — И какая мне польза от этих правил? Может, если бы я была не такой «правильной», Оливия не оказалась бы в твоей постели раньше меня.

Джеймс чуть не споткнулся, сбитый с толку резкостью ее слов и раздражением в голосе. Он нашел ее взгляд в полумраке.

— Возможно, — тихо ответил он. — Но сейчас это уже не важно, разве нет?

Элоди отвела глаза.

— Полагаю, что нет.

Дальше они шли молча, и это жутко тяготило Джеймса. Он пытался найти тему для разговора за пределами их влечения и сплетен, которые оно вызовет, но попросту не мог. А еще он, вопреки здравому смыслу чувствовал себя… виноватым?

Боже, эта женщина сведет его с ума! Он проявил благородство, прекратив ее целовать, но вместо того, чтобы восхититься его сдержанностью, Элоди взяла и обиделась. И пусть это говорило об искренности ее чувств, но это было вовсе не то, чего он ожидал.

В итоге, на полпути к дому, он был больше не в силах выносить тишину и решил, что даже тема его пьянства будет лучше, чем это гнетущее молчание.

— А…эм… кхм-кхм… Как продвигается твое чтение? — осторожно спросил Джеймс. — Ты всё еще веришь, что пристрастие к спиртному — это болезнь?

— О да, — кивнула Элоди. — Чем больше я читаю работу мистера Троттера, тем сильнее убеждаюсь, что он прав.

Она сменила гнев на милость, и Джеймс был этому несказанно рад.

— Итак, доктор Элоди, — поддразнил её он, — а что же вы предлагаете в качестве лекарства?

Она пожала плечами.

— Просто не пей.

Джеймс расхохотался, и Элоди подхватила смех. Возможно, другого «больного» такое упрощение могло бы задеть, но виконт уже смирился, что ему придется бороться со своими демонами до конца жизни, и ее совет казался забавным в своей простоте.

— А ты сдержишь свое обещание ухаживать за мной, если я когда-нибудь сорвусь?

— Непременно.

Он ухмыльнулся.

— Звучит почти как повод выпить.

Всё веселье исчезло с ее лица. Элоди остановилась на дорожке за дверью, ведущую в гостиную, и повернулась к Джеймсу, заглядывая ему в глаза.

— Я не прощу себе, если из-за меня ты снова будешь искать утешение на дне стакана.

Утешение на дне стакана. Какой поэтичный способ описать то, что с ним происходит, когда он пьет. В этом не было утешения, на самом деле. На дне стакана его ждали только боль и стыд.

Джеймс выдержал взгляд Элоди и как можно крепче сжал ее ладонь.

— Я не сорвусь, обещаю, — сказал он со всей серьезностью. — Это была глупая шутка.

Она кивнула и развернулась, чтобы открыть двери. Их тут же встретил радостный возглас графа Дорсета.

— Вот вы где! И как раз вовремя!

Джеймс напрягся, но послал графу улыбку и учтивый кивок. К счастью, кажется, никто, кроме отца Элоди, не обратил особого внимания на их появление. А значит, что никто не заметит их слегка потрепанный вид и слишком блестящие глаза.

Никто и не будет подозревать, что Джеймс почти сорвал с Элоди лиф…

Увы, взгляд одного человека задержался на Элоди дольше, чем хотелось Джеймсу. И этим человеком была Оливия. Когда гости и семья начали рассаживаться, она пронзила виконта таким убийственным взглядом, который проделал бы в нем дыру, если бы ее глаза тут же не метнулись бы обратно к сестре.

Заметила ли она, что щеки Элоди всё ещё покрыты легким румянцем? Что ткань ее платья немного помята там, где недавно была его рука?

А если заметила, что она будет делать? Побежит ли она к отцу или опять попробует прыгнуть к Джеймсу в постель?

Что бы она не задумала, эта женщина была опасна, и виконт это знал. Но он не собирался позволять ей снова разрушать его планы. Как только представится случай, он предупредит Элоди, чтобы она поменьше слушала сестру. Джеймсу было горько, что придется настраивать ее против родного человека, но выбора не было — в этот раз он просто обязан победить.

Глава 16

Глава 16

Ужин не принес с собой ничего нового, кроме усталости. Глубокой ночью Элоди лежала в своей постели и не могла уснуть. Она глядела в темноту балдахина и снова и снова проживала в уме все самые сладостные и мучительные минуты этого вечера.

Окна были приоткрыты, и в спальню дул легкий ветерок, тихий и приятно-прохладный — такой разительный контраст с тем, что творилось у нее в душе. Там то разгорался пожар, то бушевали грозы, а разум был слишком возбужден, чтобы расслабиться.

Джеймс… Прошло уже почти две недели с тех пор, как он явился на порог ее дома, и тогда она готова была на всё, чтобы заставить его уйти. Теперь же ей хотелось, чтобы он остался подольше. Пусть даже и навсегда.

Элоди закусила губу, вспоминая их поцелуи, которые