Ты проснешься - Марина Зосимкина

— И что подруга Лиля? Как там ее дела?

— Так я и говорю, теть Кать, ни фига не понятно. Ща, найду, я сохранила, — и Вика начала быстро нажимать клавиши мобильного телефона в поисках нужного сообщения. — Во, читай бред.

На дисплее телефона появился текст.

«Желтуха, нас развели как лохов, мы не в севе, мы где-то в мо, смотри сама не поведись, передай Авдотьевой, что она гадина. Мы все…»

Вот такое категоричное сообщение, хоть и не законченное.

— Да ты чего, Желтуха! Чего ты молчала?! Ты что, мне раньше это показать не могла?! — разорался Неботаник.

— Геныч, не злись, я позабыла просто. Я сразу же Лидушке это отнесла показать. Неловко, конечно, оскорбительная эсэмэска, но мало ли что?! Пусть бы разобралась, куда она наших заслала. А потом я вообще про всю эту фигню забыла. В связи с событием. Сам знаешь каким.

— Ребята, вы о чем? Я что-то пропустила? — вклинилась Катя.

— Да, в общем, ничего особенного, теть Кать. Вот смотри. Закончим мы девятилетку в этом году, паспорт мы еще раньше получили, теперь дорога на выход — ПТУ при заводе РТИ «Вулкан», впоследствии и его же общага. Можно на разворованный ЗИЛ. Но ты не раб, можешь и сам пристроиться, но общага нужна все равно.

Катя растерянно молчала. Она совсем не думала о том, как складывается дальше жизнь детдомовских детей. Вероятно, была уверена, что доброе государство дарит каждому по квартирке в новостройке или из вторичного фонда, на худой конец.

Вика продолжала:

— А тут эти спонсоры нарисовались, два брата-акробата. В конце мая собирает Лидушка выпускников и нас, кто на год младше, всех гонят в актовый зал. Приходим, а там полный фуршет, цветы-гирлянды, за столом на сцене Лида с этими кексами, с краюшку Гюрза пристроилась, очками сияет, ну начали напутствовать, то, се, мура, короче.

А потом Лидушка так радостно нас оповещает, что у дорогих ее сердцу спонсоров, которым мы все обязаны и тем, и тем, и этим, появилось огромное желание устроить судьбу выпускников в лучшем виде, чем их ожидает планово.

Выступил этот, курчавый. Ескевич, что ли. У нас, говорит, появилась возможность пристроить человек десять выпускников, не больше, курсантами морской милиции в славный город Севастополь. Там начнет действовать прямо с июля учебная база, где за один год из вас сделают рядовых морской милиции, а служить вы потом отправитесь не только на южные моря, но и на все прочие, кому как повезет и кто как себя покажет. Трудности будут с въездом, потому как Севастополь, увы, не наш, поэтому прошу заранее определиться с решением и поставить нас в известность через уважаемую Лидию Петровну.

Высказался, стоит, ждет оваций, а народ молчит. Лидушка мучается, ей неловко, ну как же — где горячая благодарность дорогим спонсорам? Напарник его сидит со своей усмешечкой, портреты разночинцев рассматривает, по морде видно, что начхать ему на всю эту мутотень. А Ескевичу ни фига, заулыбался, как американский президент, и бодренько так говорит: «Ребят, да вы не стесняйтесь, спрашивайте, что непонятно!»

Ну, сам напросился, короче. Чего пацанам терять? Вот с мест и заорали вопросы, куда, типа, все-таки их планируют пристроить — разобрать на органы или, может, в сексуальное рабство? Или в фокус-группу для опытов по вживлению чипов? Прикинь, галдеж такой подняли! Ленка Привалова визжит, что еще могут наркокурьерами, чтобы капсулы глотать, а Дима Парфенов с другого конца зала ей орет в ответ, что еще и брюлики так перевозят, брюлики даже безопаснее, потому что не отравишься, если капсула прорвется.

Гюрза привстала с места, ручкой машет, шипит: «Тихо, тихо!» Лида молча стоит, губы только сжала, глаза сверкают. А курчавый захохотал, повернулся к Лидушке и говорит: «Какие у вас однако, Лидия Петровна, развитые и остроумные детки получились! Много голливудской продукции смотрели?»

Потом развернулся к нам, забил в ладоши, а сам ржет, не переставая. Он ржет, мы орем. А он прям как на митинге, видно, что прикольно ему: «Дети! — кричит, — Я рад, что мы не ошиблись в выборе. Видно, что палец в рот вам не клади, за себя постоять можете. Там, куда мы вас приглашаем, мямлям не место. Но, конечно, вы можете отказаться. Мы сможем продать ваши места по хорошей коммерческой цене вот хотя бы выпускникам соседней школы. Что касается обеспечения вашей юридической безопасности, то ваш уважаемый директор — поклон в сторону Авдотьевой — сможет ознакомиться со всеми лицензиями и реквизитами севастопольской базы и свое мнение донесет до вас».

Ну вот. Потом, когда все это представление закончилось, набралось десять человек желающих, Лилька в том числе.

Она мне говорит: «Вик, ну вряд ли наколка, Лидушка своих не подставит. Ну и пусть уезжать, а на что мне эта Москва сдалась? Из одной общаги в другую всю жизнь кантоваться? А там хоть профессия, льготы… Да и вообще, круто это!» Я ей говорю: «Если не наколка». Она мне: «Да, если не наколка. Но вряд ли».

Викуся замолчала и снова сунула ложку в подтаявшее мороженое. Гена тарелку от нее отодвинул и строго произнес:

— Погодь хавать, Желтуха. Ты, когда Лиде мобилу отнесла, прочитала она то, что Лилька написала? Или просто трубку куда-то сунула?

Вика вздохнула, перевела печальный взгляд с мороженого на Генку:

— При мне прочитала. Расстроилась очень. Полезла в стол, вытащила папку с ксерокопиями какими-то, оказалось — адрес и все такое про базу ту самую. Я, говорит, прямо сейчас по межгороду позвоню. Хоть я, говорит, больше за них не отвечаю, но моральную ответственность все же несу. Вот. И попросила меня на время мобильник у нее оставить. А потом все это произошло. Так и не успела ни о чем узнать. Теть Кать, а как бы вправду выяснить, что там с ребятами? Я из этой эсэмэски ни фига не поняла. Что они «не в севе», это ясно, не в Севастополе. А где? «Где-то в мо» это что значит? В море где-то?

— Да, выяснить надо. А «мо» может означать не только море, но и Можайск, и Мордовию, и Москву, кстати, тоже.

— Ты чего, теть Кать? Не может это Москву означать, точно тебе говорю. Авдотьева их до аэропорта тогда проводила, и воспитательница их бывшая, Любовь Ивановна с ними поехала, и старосты групп, как представители, типа. Загрузились в наш автобус и поехали провожать, с песнями.

— Да, гадать бессмысленно, нужно просто позвонить и узнать. Только не нравится мне такая череда событий, — задумчиво проговорила Катя.

Генка вытянул под столом ноги на всю их длину, а руки с шершавыми костяшками сцепил «замком» на желудке, задумчиво уставился в потолок.

— Екатерина Евгеньевна, если вы думаете, что есть прямая связь между Лилькиным сообщением и тем, что Лидушку убили, то это бред, — заявил он беспардонно после паузы.

— Почему это? — задиристо спросила задетая за живое Катерина.

— Ошибочно считать совпадающие по времени события логически взаимосвязанными. И потом. Из Севастополя примчался напуганный преступник специально, чтобы заткнуть Лидушке рот?