Стразы - Инга Максимовская

- Иди отдохни, девочка,- теплая рука Зои ложится на мое плечо.- Я сказала приходящей горничной, чтобы она растопила камин в твоей комнате. Алекс приедет уставшим, врядли ему сегодня захочется чьего либо присутствия.

- Я не пойду в этот ад,-хриплю, чувствуя как горло стягивает невидимая шипастая удавка.- Я буду здесь. Прошу тебя, не заставляй меня туда возвращаться.

- Ты странная, никак не пойму твоего страха.- улыбается Зоя, - всем девушкам, которых приводил Алекс, нравилось их жилище. Может расскажешь?

- Я другая,- отрицательно мотая головой шепчу, чувствуя как мое сердце заполняет чернота ревности, ослепляющая и приводящая в ярость.

Алекс появляется спустя четыре часа, за которые, мне кажется, я схожу с ума. Зоя все же выставила меня из кухни, и я сижу в холле, нервно переключая каналы на огромной плазменной панели. Я вскакиваю с дивана, видя открывающуюся дверь, которую так долго гипнотизировала взглядом. Но тут же обрушиваюсь обратно, словно получив удар кулаком в солнечное сплетение. Он не один. Входит в дом с невероятно красивой женщиной. Которая заливисто смеется, прижавшись к моему господину. Я никогда не видела Алекса таким счастливым и увлеченным. Он смеется, вторит женщине, а мое сердце рвется в лоскуты, раздираемое адскими псами, имя которым ревность.

- Это должно быть новая зверушка? – улыбается красавица, глядя на меня ледяным взглядом. Только губы растягивает в фальшивом приветствии.-Она миленькая. Но у тебя бывали и более яркие.

Алекс молчит. Только играет желваками, и тонкая жилка бьется на его лбу, а это значит мой хозяин в ярости.

- Китти, прикажи Зое накрыть на стол. Мы голодны,- спокойно говорит Беркут, пронзая меня взглядом стальных глаз, от которого у меня намокают трусики, и скручивает в узел внутренности.

- Тебе не кажется, что очень неприлично не представить мне твою гостью,- скалюсь я. Мне нечем дышать, от осознания того, что рядом с ним стоит женщина, равная ему. Она красавица, а я уличная шлюха, и с этим ничего не поделаешь. Алекс сверлит меня взглядом. Пожирает глазами, словно это я ухоженная красавица, а не стоящая рядом с ним женщина.

- Эмма, это Венера - одна из членов закрытого клуба, созданного мной. Мы с ней должны обсудить очень важный вопрос,- рычит Беркут. Я явно вывела его из себя, и сегодня меня ждет наказание. От этой мысли возбуждение становится нестерпимым.

- С каких пор у зверушки есть право голоса,- насмешливо спрашивает Венера. Мне кажется, что если бы взглядом можно было убивать, я бы уже валялась у ног моего хозяина. Ее глаза похожи на два кинжала. Только вот, я чувствую свою победу. И сейчас хочу закрепить ее. Медленно подхожу к хозяину и впиваюсь поцелуем в его обветренные губы.

- Ты абсолютно уникальна, детка,- шепчет он мне в рот,- ненормальная, бесстрашная птичка. Ты же не думаешь, что я спущу с рук твое поведение. Ты выставила меня последним идиотом и каблуком.

- Накажи меня,- шепчу, совсем забыв о гостье, нетерпеливо ждущей и пытающейся привлечь к себе внимание легким покашливанием.

Она хочет Алекса, я вижу это по ее движениям, по тому, как она постоянно хочет прикоснуться к нему И это погано. Потому что он мой, черт его побери.

- Она будет ужинать с нами? – голос Венеры звенит, когда я усаживаюсь за стол, по левую руку от Беркута. – Алекс, я не думаю, что это уместно.

Красавица почти шипит, вцепившись в руку моего хозяина. Еще немного и я просто переломаю ее пальцы, которыми она дотрагивается до него. Он злится, в глазах хмарь. Я ее ненавижу.

- Эмма останется,- спокойно отвечает он, но при этом испепеляет меня взглядом. – Это одна из ее обязанностей – ублажать меня где угодно и когда угодно, Венера.

- Ну что вы, я не стану раздражать вас,- чувствуя, что еще немного и я взорвусь, говорю, поднимаясь со стула. – Тем более, что Лис подал вино не подходящее к ягнятине. Я принесу другое.

Он врывается в винный погреб, когда я встаю на невысокую стремянку, чтобы достать пыльную бутылку с самого верхнего стелажа. Сдергивает меня с лесенки, и сминает, как тряпичную куклу.

- Пусти,- вырываюсь я, из груди рвутся рыдания, смешанные с гневом. – Ты с ней ездил?. Ну и как? Тебе нравится разнообразие. Так давай групповичок устроим. Черт тебя возьми, зайчонок. Тебе нравится быть мудаком? Или это просто такое изощренное наказание. Ты меня ненавидишь настолько?

- Заткнись,- рычит Алекс, лаская мое тело, – Я не обещал тебе ничего.

- Нет, не заткнусь,- уже кричу я.- Я знала, кто ты. Знала, что ты любишь доставлять боль. Но, унижать себя не позволю. Это высшая степень уродства, Алекс.

- Беги, - хрипит Алекс, но я упрямо выпячиваю вперед подбородок. Я не боюсь боли телесной, меня ломает от другого рода страданий.

- Ты не зло,- говорю твердо.- Поверь, я знаю это.

Он уязвим, я вижу. Все его фетиши лишь фальшивая игра в счастье, истинного значения которого этот сильный мужчина не знает. Я хочу исцелить моего мучителя.

- Я могу подарить тебе счастье,- шепчу я.

ОН

Да, она права. Эмма права, черт бы ее побрал. Она может и дарит мне непередаваемые чувства. Я сомневаюсь, что это счастье, потому что не умею его отличать от множества других нюансов моей жизни. Так и не научился. Моим счастьем было играть со зверушками, ломать их, чувствовать себя богом. Но с Китти, я хочу совсем другого. Мне не достаточно только ее тела, не могу насытиться.

- Я хочу тебя,- рычу не в силах сдерживать себя рычу я. Она жутко меня злит. Стояк каменный. Мне похрену, что в столовой меня ждет Венера, которая так вывела из себя мою зверушку. Сердце колотится в груди, что кажется сейчас проломит кость. Защитные инстинкты бушуют внутри, я понимаю, что попал в сети из которых будет выбраться невероятно трудно.

Она бросает мне вызов, я вижу его в дерзких глазах чертовой девки. И я его принимаю.

- Я буду трахать тебя в вонючей дыре, в комнате развлечений,- ухмыляюсь, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на Эмму прямо в винном погребе. Торжество в ее глазах сменяется злостью.- Неужели ты думала, что я поплыл только от того, что ты другая, детка. Ты, такая же, как и остальные шлюхи. И заслуживаешь быть оттраханной, как грязная шваль с улицы.

- Как скажешь, Зайчонок,- нагло ухмыляется эта чертовка, доводя меня до исступления.- Ты же платишь.

В ее голосе смесь горечи и издевки. Я тащу ее за руку, почти бегу по нескончаемому коридору. Она повинуется безропотно, спешит за мной, как маленькая преданная собачонка пристегнутая к короткому поводку.

Бросаю ее на грязный матрас, спускаю брюки вместе с трусами, наконец высвобождая напряженный до боли член. Эмма облизывает губки, и я вдруг чувствую неправильность происходящего. Ей не место тут. Она не те суки, стонущие и молящие о пощаде. Ее предшественницы. Моя Китти заслуживает нежности и роскоши. Я вспоминаю стоны моих страз. Они наполняли сверкающую от дискошара комнату мольбами и плачем. Обещали свои тела в полное пользование, только бы я не доставлял им боли. Как будто я и так не мог получить от них то, что мне было надо. Я выбивал из них остатки самоуважения, делал их послушными. Но почему я не могу сломить строптивицу, которая разведя ноги, смотрит на меня глазами цвета молочного шоколада. Интересно, когда она успела снять трусики. Или их на ней и не было? Я смотрю на блестящкю от соков женскую промежность, и понимаю, что хочу попробовать ее на вкус. Эта сука рушит мне все планы. Я не вылизываю своих зверушек. Я блядь. Их не пробую. Я их ломаю, причиняю боль.