Сезон охоты на кротов - Евгения Витальевна Кретова

не в счет, а тут вдруг бывшая жена приехала к нему на работу по — теперь это стало понятно — совершенно надуманному поводу. И вот сейчас ввалилась к нему домой на ночь глядя и по-хозяйски уверенно варит кофе на их общей когда-то кухне.

Но спрашивать и выяснять он не хотел — боялся, что ответ его разочарует и испортит очарование от неожиданности и развеет интригу.

Влада действовала в молчании. Дождалась, когда над туркой поднимется пышная шапочка пены, сняла турку с плиты и переставила на подготовленную заранее подставку. Сняла с полки две кофейные кружки — ту, из которой любил пить Гаврила, и которую не стала забирать из дома она, когда уезжала. Наполнила чашки ароматным напитком — густым и темным, будто бы драконья кровь.

Взяв кружки в руки, повернулась к бывшему мужу:

— Здесь попьем или в комнату пойдем?

— Пошли в комнату, — Обухов пожал плечами и пропустил Владу вперед. Выключил за ними свет.

Молодая женщина двигалась плавно, не торопясь. Привычно и завораживающе. В прежние времена Гаврила бы остановил ее, обхватил за плечи и прижал к себе — чтобы впитать ее запах. Он бы не остановился, начал бы ее целовать, да так, чтобы она выпустила из рук эти кофейные кружки, оставив на полу некрасивые пятна от расплескавшегося кофе. Мужчина невольно скользнул взглядом по потемневшим кругам на паласе. Вздохнул. На мгновение задержался в коридоре — чтобы привести мысли в порядок, чтобы Влада не увидела, о чем он сейчас думал и что вспоминал.

Когда он вошел в гостиную, Влада уже расположилась на диване. Она смотрела прямо перед собой, вид при этом у нее был сосредоточенный и злой. Она обнимала свою кружку пальцами, рассеянно поглаживая ободок. Заметив, что Гаврила вошел в комнату, встрепенулась и натянуто улыбнулась.

Обухов прошел мимо нее, взял свой кофе и сел в кресло напротив. Отпил. Он уже и забыл, какой крепкий напиток варит его бывшая жена.

— Я теперь до трех ночи точно не усну… — проворчал, поморщившись.

Влада опять улыбнулась и пожала плечами. Скользнув взглядом по раскрытому блокноту, спросила:

— Над чем голову ломаешь?

Это выглядело, как попытка ослабить возникшую неловкость. Обухов схватился за нее:

— Хочешь присоединиться?

Они когда-то решали головоломки, задачки-казусы в университете. И потом, когда вышли на работу, Владе нравилось чувствовать себя «настоящим следако́м». Вот и сейчас она охотно кивнула и, отставив в сторону чашку с кофе, опустилась на ковер. Обухов принял правила игры и тоже перебрался на пол. Подумав, встал и все-таки закрыл окно и задернул занавески.

— Что думаешь по поводу убийства Юрьева? — спросила Влада, разбираясь в его каракулях. — Заказное?

Обухов почесал за ухом:

— Шут его знает, пока вообще ничего не ясно. Со слов жены он был бабником, со слов зама — со своими женщинами расставался мирно. Получается, что по этой части мотив вряд ли удастся найти.

— А любовники и мужья его любовниц?

— Эти вроде как не отсвечивали, среди действующих конфликтов ничего подобного свидетелями не упоминается. Но мы еще не всех опросили, конечно. Мои ребята еще работают по друзьям Юрьева, изучают телефонную книгу и последние контакты.

Влада продолжала изучать его записи. Уточнила, не поднимая головы:

— То есть убийство на личной почве ты почти исключаешь?

— Я сейчас ничего не исключаю, — нахмурился Обухов и опустился рядом. — Но жена не заинтересована в его смерти, при этом весьма на него обижена, заместитель отнекивается и демонстрирует непонимание.

— Демонстрирует или не понимает?

Обухов отмахнулся:

— Ой, да брось. Ну какой современный человек не будет понимать, на какие больные мозоли наступает шеф в том или ином решении?! Кому переходит дорогу?!

— А может он в самом деле не знал? Шеф не должен всем все про всех рассказывать, согласись. Тем более заместителю.

— Всем может и не рассказывать, а заму как раз сообщит, — Гаврила кивнул. — Есть бывшая любовница. Появилась ли у Юрьева новая, пока не ясно, ребята как раз пробивают звонки с его номера. Есть его жена, с которой он предпочитал не разводиться. И банкротство его фирмы…

— А он разве под банкротством сейчас? Ничего подобного не слышала.

— Поэтому и не слышала — банкротство завершилось, Юрьев отстоял свою фирму, влив в нее собственные средства.

— И все претензии закрыл? — У Влады изогнула бровь. Он любил, когда она так делала — получалось иронично и по-королевски обаятельно. Он отвел взгляд. — Ты же понимаешь, что это очень непросто… И не всегда решается вопрос деньгами.

Он прекрасно это понимал. Банкротство строительной фирмы — это миллионные иски. Это невыплаченная зарплата и налоги. И не всегда имеет смысл спасать такого банкрота, иногда дешевле бросить его на растерзание кредиторов, но сохранить личные активы для будущего проекта. Почему Юрьев повел себя здесь иначе, обухов еще не понимал, но думал над этим.

— Вот именно. Я тоже об этом подумал — если можно было продать свои цацки, то дешевле это было сделать до начала процедуры банкротства, чем потом все через конкурсного проводить, зарплатку ему выплачивать и отстегивать ему за каждую сделку. Сосновский, зам Юрьева, стрелки на бывшего партнера переводит. Я хочу поднять материалы того дела и переговорить с адвокатом, который его вел — мне кажется, там что-то есть важное. Но и с партнером, который кинул Юрьева, надо встретиться. И знаешь, что… — он внезапно решил поделиться с ней наблюдением. Женщина подняла взгляд, замерла в ожидании. — Мне Юрьев кажется каким-то… неправильным.

Молодая женщина перелистнула несколько страниц блокнота.

— То есть?

Обухов помолчал, пытаясь оформить то, что витало в воздухе, цеплялось неясными воспоминаниями, намеками и полутенями, в слова:

— Фальшивый он какой-то… Женат на совершенно жуткой, сварливой тетке, ты бы ее видела.

— Не симпатичная?

— Даже не в этом дело. Она неряшливая, понимаешь? Ясно, что доход небольшой, здоровье не то, но дом провонял немытой посудой. Одежда вся в пятнах. И сама такая… ну не пара она Юрьеву. В голове не укладывается, чтобы он с ней рядом был.

— А ты откуда знаешь, кто кому пара? — Влада усмехнулась. —