Любовник из провинции. Наваждение - Ксения Васильева

Митя не стал звонить тетке, сказав маме, что Кира уехала в командировку на полгода.

Мама совсем загрустила и собралась уезжать.

Ее особо и не задерживали. Теща, так та не скрывала своей радости, она считала, что митина мама может сглазить их счастье, настроить Митю против жены и семьи, и вообще,- не было в мире человека, которого теща не подозревала бы в различнейших гадствах и подлостях.

Митя проводил маму на вокзал, они поцеловались отрешенно и вдруг оба заплакали и сразу же каждый постарался с этим справиться.

Какой тоненькой стала ниточка, соединявшая их!

Потом он долго бродил по городу, - не хотелось идти домой.

Он вдруг ощутил возраст. Казалось бы, - смешно, восемнадцать лет... Но в эти годы он стал и мужем, и отцом, и долг ответственности настиг его. Отныне он - глава семьи.

И это так поразило его и ударило, что он понял, - надо срочно выпить, развеять эту непомерную тяжесть, внезапно осознанную им.

Разве он хотел этого? Разве он хотел стать отцом? Нисколько! Он просто захотел стать мужчиной, скорее испытать все на себе - и вот, что из этого вышло.

На "своем" бульваре он зашел в "деревяшку", так местные алканы называли павильон Пиво-Воды, и где главным действом было - пить водку, в стоячку. Стульев не полагалось.

Там было как всегда многолюдно и свободное место было только рядом с человеком в черных очках...

... Слепой, с радостью подумал Митя. Слепой, - значит, не станет лезть в душу и не будет настырно глазеть и требовать внимания.

Митя, как и полагалось, взял стакан водки, кружку пива и салат ( такого количества разного алкоголя он еще не потреблял).

Глядя на мутный, плохо отмытый стакан с прозрачной жидкостью он опять подумал о сыне и посчитал, что должен сейчас выпить за него,- это как-то снимет греховность митиных мыслей.

Пока Митя ничего не чувствовал к своему сыну, тем более, что день ото дня тот становился похож даже не на Нэлю, а на ее папу и ничего митиного не было в нем.

Выпитый почти залпом стакан водки привел его в короткий зверский шок. Мите показалось, что он вот тут, на заплеванном полу деревяшки умрет, скрючившись от ужаса и боли.

Но он не умер, а наоборот - через минуту почувствовал, как блаженное тепло разлилось по телу и мир вдруг заиграл ярчайшими красками. Радужным стал мир и веселым.

Митя со слезами счастья улыбнулся слепому и за один раз проглотил салат, показавшийся ему восхитительным. Он уже готов был бежать домой, валиться с Нэлей в постель и гулькать как голубь над колыбелью сына, - в такое он пришел состояние.

Но тут раздался голос слепого: похоронил?

Сказал это слепой утверждающе.

- Ага, - радостно ответил Митя, посчитав, что возражать слепому нельзя. - Ну и порядок, - охотно и с удовлетворением откликнулся слепой.

И вдруг Митя в своей безудержной эйфории схватил узластую руку слепого и стал ее благодарно трясти, на что слепой забормотал недовольно: ну ты чего, чего?..

Но на Митю удержу не было. Он завопил: давайте с вами выпьем, у меня сын родился!

Слепой поднял брови, вроде бы удивясь, но тут же снова утвердил: все равно, похоронил. Молодую свою жись. - И добавил, - возьми мне двести.

Митя помчался к стойке, взял себе пятьдесят, слепому двести грамм водки и пошел к столу, предвкушая хорошую философскую беседу...

Но слепой приказал: вали отседа. Домой. Не люблю в канпании пить. Иди, я сказал.

Митя не посмел ослушаться и даже не стал пить свои пятьдесят, придвинул стакан к руке слепого. И ушел.

Дома его уже нетерпеливо ждали, и когда он вошел нетвердой походкой, папа хотел взреветь, Нэля остановила его жестом и увела Митю в спальню.

Там она устроила ему тихий, но основательный скандал. Выходило, что у Мити задатки пьяницы, что его мало интересует семья, что, наверное, зря они сразу завели ребенка, лучше было бы сделать аборт и Нэле продолжить учебу, а там... Там посмотреть, смогут ли они составить настоящую семейную пару, Нэля в этом сейчас вовсе не уверена. Митя услышал из этого только - аборт и вскинулся: как? Ты могла бы убить Митеньку?

Это пронзило его ужасом и почему-то вспомнился слепой с его "похоронил"...

Нэля сама испугалась того, что сказала и истерично зарыдала, но тут Митя знал, как действовать, он задрал ей платьице, снял трусики и свершил то, что вершат все мужчины, успокаивая женщин. Истерика прекратилась. Все забыто. Только жажда тел занимала их.

Митеньке был месяц, а Нэля снова забеременела.

Узнав об этом, она долго втихомолку рыдала и пришла к решению, что надо делать аборт, а после предохраняться, то есть накупить презервативов ( никто до этого горького опыта не говорил с ними на темы предохранения, считалось неприличным).

Ночью, после сеанса страстей, она сказала об этом Мите.

Он пришел в неистовство: как? Ребенка убить? Это невозможно! Это преступление!

На что Нэля шепотом кричала, что ему жаль зародыша, но не жаль ее, она не выдержит подряд такой же беременности, родов и второго младенца.

- Ведь мне только восемнадцать! - Рыдала она. - И сразу второй ребенок, ты с ума сошел, Митя!

Митя задумался. Конечно, в чем-то Нэля права... Но, даже если теперь пойти на аборт или родить второго, как дальше?.. Не рожать же подряд, а Митя уже знал, чувствовал, что семя у него

сильное и Нэля к нему приспособлена: с первого раза залетела и второй - так же.

О том, чтобы предохраняться, Митя как-то не думал, а презервативы считал чем-то непристойным.

Пока он размышлял, Нэля сказала: хочешь ты или нет, Митя, но я делаю аборт. Таскаться снова с пузом, даже стыдно! Может, через год, два, но не теперь.

Митю удивила ее жесткость и, поняв, что она не отступит, кивнул головой, соглашаясь на аборт.

В эту ночь они больше не прикоснулись друг к другу.

На следующий день Нэля пошла к врачу. Он ее не отговаривал, потому что знали, что ребенок - еще крошка и беременность была тяжелой, тем более, что поликлиника была элитная, папина, для высокого начальства.

Аборт ей сделали. И хотя ввели местный наркоз - было страшно и ужасно от того, что внутри нее жутко скребли чем-то металлическим и что-то выбрасывали в стоящий рядом большой эмалированый лоток.

Она даже потеряла на мгновение сознание и очнулась от того, что вокруг нее суетилось несколько человек и кто-то из врачей держал пульс, а другой совал в нос ей что-то пахучее.

Ее хотели оставить на день, но она не согласилась, а уехала на папиной машине через два часа, - в состоянии тихого ужаса.

Митя ждал ее дома, не пошел в институт и был чуть не бледнее ее.