Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

Молодой уламр радостно вскрикнул; глаза его расширились от восхищения. Он простерся на земле перед Нао и, задыхаясь от волнения, прошептал:

– Нао – великий воин! Он один хитроумнее, чем целое племя людей. Он станет вождем уламров, и никакой враг не сможет устоять против него!

Они уселись на землю возле крохотного огонька, и им показалось, что он согревает их так же жарко, как некогда большой костер на стоянке племени, охранявший их сон в родных пещерах, под холодными звездами, среди блуждающих огоньков Большого болота.

Теперь молодых воинов не страшила больше мысль о возвращении, об огромном расстоянии, отделявшем их от родных мест. Когда они покинут берега Большой реки, кзамы вынуждены будут прекратить преследование, и на дальнейшем пути похитителям Огня могли угрожать только хищники и стихии природы.

Долго предавались радужным мечтам уламры; будущее не пугало их, и жизнь, казалось, обещала одни только радости. Но, когда луна начала спускаться к западу, беспокойство незаметно закралось в их сердца.

– Что случилось с Гавом? – озабоченно проговорил Нао. – Неужели ему не удалось уйти от кзамов? Вдруг он забрел в болото или попал в западню?

Вокруг все было по-прежнему тихо; голоса ночных хищников постепенно смолкали вдали. Даже ночной ветерок не шевелил больше камыши на берегах Большой реки. Лишь бессонный рокот речных струй нарушал торжественное молчание ночи.

Что же делать? Ждать ли рассвета или пуститься, не теряя времени, на поиски сына Сайги?

Нао претила мысль оставить только что завоеванный Огонь на попечение Нама. Но образ Гава, преследуемого по пятам свирепыми людоедами, неотступно стоял перед его глазами, побуждая к немедленным действиям. Конечно, долг перед племенем требовал, чтобы Нао думал в первую очередь об Огне, предоставив сына Сайги его судьбе. Однако за время совместных странствий сын Леопарда успел привязаться к своим молодым спутникам. Они стали как бы частью его существа, и опасности, грозящие им, тревожили Нао даже больше, чем те, которые угрожали ему самому, потому что он знал, что Нам и Гав менее приспособлены к борьбе со стихиями и хищниками, а тем более с людьми.

– Нао пойдет искать следы Гава! – сказал он наконец. – Он оставит сына Тополя ухаживать за Огнем. Нам не должен спать: он будет смачивать водой кору плетенки, если она перегреется, и может отлучиться от Огня только для того, чтобы дойти до берега реки и обратно!

– Нам будет охранять Огонь, как собственную жизнь! – решительно сказал молодой воин. И добавил гордо: – Сын Тополя хорошо умеет ухаживать за Огнем. Мать научила его этому, когда он был еще не больше волчонка.

– Слушай дальше. Если Нао не вернется к тому времени, когда солнце поднимется над верхушками тополей, Нам уйдет под защиту мамонтов. Если же Нао не придет до конца дня, Нам отправится один к становищу уламров.

Бросив прощальный взгляд на драгоценную плетенку с Огнем, Нао ушел. На сердце у него было неспокойно. Много раз он оборачивался, чтобы еще раз посмотреть на хрупкую фигурку Нама, заботливо склонившегося над плетенкой.

Нао казалось, что он все еще различает в ней маленькое красноватое пламя, между тем как в действительности слабый свет Огня уже давно растворился в ярком сиянии луны.

Глава шестая

Поиски Гава

Для того чтобы отыскать следы Гава, Нао решил вернуться к становищу людоедов.

Он шел медленно. Раненое плечо горело под повязкой из листьев ивы, в голове шумело; на темени, в том месте, куда пришелся удар палицы, образовалась большая опухоль.

Грустные мысли терзали уламра. Даже теперь, после завоевания Огня, ему и его молодым спутникам продолжали угрожать бесчисленные опасности. Когда-то они вернутся к своему племени и удастся ли им вообще вернуться живыми?

Наконец он дошел до опушки ясеневой рощи, откуда несколько часов назад он и его юные товарищи впервые увидели стоянку кзамов. Но если тогда свет восходящей луны меркнул в ярком пламени костра, то теперь стоянка казалась покинутой; головни, которые Нао раскидал, уходя, давно угасли, и темная ночь нависла над неподвижными телами людей и разбросанными в беспорядке оружием и утварью.

Напрягая слух, зрение и обоняние, Нао попытался определить, вернулись ли назад преследователи. Но все было тихо в стане врагов, лишь изредка жалобно стонали раненые.

Тогда Нао решительно зашагал к становищу. Раненые мгновенно перестали стонать, и казалось, что у погасшего костра лежат одни трупы.

Но Нао не стал задерживаться здесь. Найдя место, откуда Гав пустился бежать, сын Леопарда легко разыскал его след. Вначале идти по нему было нетрудно: Гав бежал почти по прямой, и отпечатки его ног сопровождались многочисленными глубокими следами преследователей – кзамов. Но вскоре след Гава отклонился в сторону и принялся описывать среди холмов петли и замкнутые круги, проникая в заросли кустарника, и наконец уперся в болото. Нао с трудом снова разыскал его на берегу реки. Следы теперь были влажными, как будто Гав и его преследователи вышли из воды.

На опушке густой рощи из высоких стройных сикомор следы кзамов разошлись в разные стороны. Очевидно, людоеды разделились на несколько групп. Нао удалось все же разобраться в путанице следов и отыскать нужное направление.

Он прошел еще тысячи три-четыре локтей, но затем вынужден был остановиться: тяжелые тучи заволокли луну, а заря еще не занималась. Сын Леопарда сел у подножия смоковницы, видевшей на своем веку не менее десяти поколений людей, и стал ждать рассвета. Ночные хищники уже закончили охоту, дневные животные еще не проснулись в своих норах, в дуплах деревьев или в чаще густого кустарника, куда они забрались на ночь.

Нао отдыхал, нетерпеливо поглядывая на восток, где за линией холмов медленно занималась осенняя заря, тусклая, холодная и неприветливая. Мертвенный белесый свет, разливавшийся по вершинам деревьев, озарял поблекшие сухие листья и опустевшие птичьи гнезда. Предрассветный ветерок налетал порывами, и Нао казалось, что это вздыхают, пробуждаясь от сна, столетние смоковницы.

Он поднялся навстречу этому утреннему свету, еще бледному, словно пепел угасшего костра, съел кусок высушенного мяса и, пригнувшись к земле, снова двинулся по следу Гава.

Из рощи смоковниц след вывел Нао на песчаную равнину, поросшую редкой травой и низкорослым кустарником, затем свернул в тростниковую заросль на краю обширного болота, поднялся по косогору, долго кружил между пологими холмами и наконец оборвался на берегу небольшой реки, которую Гав, очевидно, перешел вброд.

Нао, в свою очередь, переправился на противоположный берег и там после долгих поисков обнаружил, что следы двух групп кзамов здесь сходятся, – видимо, они окружали