Рыцарь страсти - Маргарет Мэллори

Три раза мужчина-волк повторил ритуал с поцелуями. Затем резким, внезапным движением выпрямился и раскинул руки в стороны, сбрасывая волчью шкуру. Под ней он был обнажен, его член возбужден. Линнет ахнула и наконец с трудом поднялась на ноги.

Но потом глаза за волчьей маской встретились с ее глазами и удержали ее взгляд, точно он знал, что она тут, в темноте, наблюдает за сатанинским действом. Мужчина-волк, не отводя от нее глаз, ухватил лежащую на столе женщину за бедра и сделал резкий толчок вперед.

Линнет вскрикнула и слепо понеслась назад в темноту. Одной рукой хлопая по стене, чтобы не потерять направление, она, спотыкаясь, бежала по проходу. Скандирование преследовало ее, эхом отдаваясь от стен, давя на нее со всех сторон.

«Мария, Матерь Божья, защити меня».

Наконец она увидела высоко над собой тусклый свет. Ей чудились фигуры жутких демонов в масках, гнавшиеся за ней, хватавшие за ноги, но она не оглядывалась. Страх душил ее, когда она, не помня себя, неслась вверх по ступенькам к свету.

После тайной встречи с епископом по соседству с Вестминстерским аббатством Джейми вернулся во дворец. Он устал от политики. Намереваясь сбежать, он обошел стороной большой зал, где все еще было многолюдно, и направился во внутренние дворцовые покои. Большинство гостей Глостера — лондонцы, и к ночи они разойдутся по домам. А следовательно, в гостевом крыле было почти пусто и, благодарение Богу, тихо.

Когда он подходил к своей комнате, топот бегущих ног нарушил тишину. Держа ладонь на рукояти меча, он пошел на звук к ближайшему разветвлению коридора… и увидел Линнет. Оглядываясь через плечо, она мчалась со всех ног прямо на него.

— А-ах!

Линнет пронзительно вскрикнула, когда он поймал ее. Широко открытые глаза были круглыми, как блюдца, грудь часто и лихорадочно вздымалась и опадала, словно она была сильно напугана.

— Линнет, что с тобой стряслось?

Она открыла рот, чтобы ответить, но лишь покачала головой. С усилием сохраняя голос спокойным, Джейми спросил:

— Ты не ранена?

Когда она снова помотала головой, облегчение затопило его.

— Идем, моя комната тут рядом, — сказал он, обхватив ее за плечи. — Ты приведешь себя в порядок, а потом мы найдем Франсуа.

Ее головной убор съехал набок, дюжины тоненьких косиц развернулись и выпали из сеток по обе стороны лица. Как женщина, даже такая растрепанная, может выглядеть красивее всех на свете?

— Я немножко испугалась, — проговорила она неестественно высоким голосом, — но сейчас уже все в порядке.

— Не сомневаюсь, — отозвался он, открыл дверь своей комнаты и пропустил ее вперед.

Он забыл, что и его слуга, и Мартин в комнате. Оба вскочили на ноги и вытаращились на Линнет, правда, у них хватило такта отвести глаза, когда она вздернула подбородок и просверлила их гневным взглядом.

— Идите, — тихо велел Джейми и мотнул головой в сторону двери.

Эти двое выразили надежду, что с леди все в порядке, и ретировались. Через секунду слуга просунул голову в дверь, чтобы сказать:

— Вода в кувшине у жаровни теперь уже, должно быть, согрелась.

Джейми кивком поблагодарил его и подхватил кувшин по пути к столику для умывания. Пар поднимался от воды, когда он наливал ее в таз.

— О Боже! — воскликнула Линнет, впервые посмотрев на себя в зеркало.

А потом невольно рассмеялась.

Господи, помоги, разве есть на свете другая такая, как она?

Вода сделалась коричневой после того, как она вымыла руки. Пока она вытирала их полотенцем, которое подал Джейми, он взял таз и выплеснул грязную воду из окна.

Потом налил в таз еще воды и отошел, наблюдая, как она умывается. Это было интимное действо — то, которое она совершает каждый день одна в своей спальне. Вода капала с ее длинных изящных пальцев, когда они ласкали щеки и лоб. С закрытыми глазами она протянула руку. Он снова подал ей полотенце, как будто всегда делил с ней эту интимность.

Когда она промокнула лицо и открыла глаза, кожа ее была влажной и блестела. И она улыбалась ему.

Он взял у нее полотенце, чтобы стереть капельку с подбородка.

— У тебя и на шее пятна.

Джейми опустил край полотенца в таз и, не спеша, вытер длинную полоску, которая тянулась от уха и — да поможет ему Бог — до самой ключицы. Он сглотнул. Это опасная территория. Но он уже знал, что не повернет назад.

Джейми снова опустил полотенце в воду. Дыхание ее сделалось прерывистым, когда он стер еще одно грязное пятно с безупречной белой кожи прямо над корсажем. Он тоже часто задышал, увидев, как ее соски натянули ткань.

— Твое платье все в грязи, и его все равно уже не спасти, — сказал он. — Тебе лучше снять его и воспользоваться моим плащом, чтобы покинуть дворец.

Она кивнула и повернулась спиной, чтобы он расстегнул пуговицы. Он стал медленно их расстегивать, в душе молясь, чтобы все это вело к тому, о чем он думает. Ему надо бы спросить у нее, что стряслось, где она так перемазалась, но если она не желала обсуждать это сейчас, то и он тоже.

Во рту у него пересохло, когда он спустил платье с ее плеч. Это неправильно, он понимал. Возможно, потом он пожалеет, но ни один мужчина не в силах устоять против такого искушения. По крайней мере для него Линнет — яблоко в райском саду. Безумная страсть, которой он не в состоянии сопротивляться.

Он стоял тихо, не шевелясь, до боли желая прикоснуться к ней. Каждая клеточка в нем пульсировала от желания, когда он стаскивал платье вначале с груди, потом с бедер. С влажным шлепком оно упало на пол.

Переступив через платье, она повернулась, губы ее были приоткрыты. Дыхание его застряло в горле при виде розовых кончиков сосков, виднеющихся сквозь тонкую белую ткань рубашки. Когда он поднял взгляд к лицу, она смотрела на него широко открытыми голубыми глазами, смотрела так, словно он для нее единственный мужчина на свете.

— Джейми… — прошептала она, наклоняясь к нему.

Он притянул ее к себе и впился ртом в губы. Боже, как же он хочет ее!.. Руки Линнет вцепились ему в волосы, язык искал его язык. Желание превратилось в бушующий огненный шквал.

И она воспламенилась так же, как и он. Когда Линнет сцепила руки у него на шее, ему было все равно, рай это или ад. Он стиснул ладонями ее ягодицы и прижал к своему пульсирующему естеству. Сейчас. Он хочет ее прямо сейчас.

Нет, вначале он хочет ощутить ее горячую, обнаженную плоть под своими ладонями. Он оторвался, тяжело дыша. Губы ее припухли от поцелуя.

— Твоя рубашка, — вот все, что ему удалось вымолвить.

Она кивнула и взялась за подол.

— Медленно, — попросил он, опустился на колени и пробежал ладонями по обнаженным бедрам, когда она приподняла ткань вверх.