Киноклуб - Крейг Маклей

– Очень красиво, – говорю я, жалея, что нельзя было захватить с собой вино. – Ты… такая талантливая…

– Спасибо! – заливается смущенным румянцем Робин. А я и вовсе сижу багровый, как свекла. – Пять лет над этим комиксом трудилась. Правда, не подряд, а параллельно с другими проектами. Но это моя первая крупная работа, и для меня она очень важна.

Сюжет оживляется где-то на десятой странице, когда Ева встречает группу причудливых существ – частично мужчины, частично машины, частично животные. Возглавляет компанию тип с квадратной челюстью и торчащим посреди лба рогом, похожим на носорожий. А на месте сосков болтается нечто, весьма напоминающее два полных комплекта мужских гениталий.

– Ничего не скажешь, красавцы-мужчины, – комментирую я.

– Это перепихонцы, – поясняет Робин. – Потом они становятся кем-то вроде личной армии Евы, но начинается знакомство при не слишком приятных обстоятельствах.

Что верно, то верно. Трудно не заметить, что героиня сразу вызывает у главаря бурный и вполне определенный интерес, однако, когда Ева взглядом воспламеняет неуместно выступающие части его тела, энтузиазма у парня резко убавляется.

– Я же предупреждала: комиксы немножко откровенные, – произносит Робин, наблюдая за моей реакцией и едва сдерживая улыбку.

– Да, – киваю я. – А кто такие эти перепихонцы?

– Специально выведенная раса особо мощных мужчин-мутантов, задача которых – разыскать и оплодотворить всех женщин, чтобы обеспечить продолжение рода.

Фыркаю.

– И для этого надо было выводить мутантов? Зачем такие сложности? Наш киноклуб с радостью согласился бы предложить свои услуги в этом качестве. Как, впрочем, и любая другая группа мужчин.

Робин хихикает:

– Знаю. Вообще-то, как ты, наверное, уже заметил, мои комиксы – не столько фантастика, сколько общественная сатира. А намек с перепихонцами и вовсе шит белыми нитками. Но рисовать их весело. Вот эти штуки у них на груди подсказывают, есть ли поблизости женщина, – сразу увеличиваются в размере.

Да, меткая у Робин сатира. Все про нашего брата знает.

– Много еще осталось? – спрашиваю я.

– Первую книгу закончила. Правда, только в черновом варианте. Набело перерисовать успела только половину, – отвечает Робин. – Но уже начала работу над второй книгой.

– И есть издательство, которое заинтересовалось твоей работой?

– Да! – улыбается Робин. – На этой неделе у меня была встреча с представителями издательства «Хатоки». Кажется, мои комиксы им понравились. Через две недели встречаемся снова. Но еще ничего не решено, поэтому стараюсь заранее не радоваться – так же, как и ты.

Указываю на пустые пузырьки рядом с основным текстом диалогов:

– Ты их нарочно оставила, чтобы потом можно было перевести реплики на другие языки?

– Да, – кивает Робин. – Для этого есть специальное программное обеспечение. Так легче выпускать иностранные издания. Можно подставить текст на любом нужном языке, а лишние пузырьки убрать. Это ведь просто макеты.

– Уверен, твои комиксы напечатают, – говорю я. – А если нет, натравим на них шайку перепихонцев.

Робин смеется.

– Рада, что тебе понравилось. А теперь в награду за тяжкий труд тебя полагается как следует накормить. Проголодался?

Думал, что да, но из-за полуэротических комиксов Робин голову мою теперь занимают совсем другие мысли, не имеющие к еде никакого отношения.

– Вы знали, что «стюардесса» – самое длинное слово на английском языке, которое можно напечатать на клавиатуре компьютера, используя только левую руку? – спрашивает Тео.

– Ох, сколько всего стюардессы могут сделать, используя только левую руку! – мечтательно произносит Костас. – Поверьте опыту Костаса.

Эти слова – первое, что я слышу, когда вхожу в редакцию «Крика Вильгельма». Трансляция церемонии вручения Оскара уже началась. Нарочно пропустил дефиле по красной дорожке. Модой не увлекаюсь, а смотреть, выдержат ли труды пластических хирургов общей стоимостью десятки миллионов долларов жаркий свет софитов и необходимость три часа подряд удерживать на лице фальшивую улыбку, – занятие не особо интересное. Кстати, забавно было бы пробраться в машину к Карлу Лагерфельду, стащить у него пиджак, а потом явиться в нем на церемонию и, когда спросят, от какого модельера эта вещь, честно и совершенно спокойно ответить: «От Лагерфельда».

– Где тебя носило? – высовывает голову в коридор РТ. – Мы рекорд побили!

– Какой еще рекорд? – удивляюсь я.

– Не поверишь, сколько у нас фолловеров! А ретвитов! – радуется РТ. – Шевонн сегодня просто в ударе! Представляешь, что придумала? Ведет репортаж с церемонии от лица красной дорожки. Жалуется, что знаменитости ее уже всю истоптали, и рассказывает, что в этом году Энн Хэтэуэй опять не надела под платье нижнего белья. Мы звезды Интернета!

– Как интересно, – произношу я.

Вот уж не ожидал, что РТ, всегда презиравший подобные штучки, будет так восторгаться по этому поводу. Хочется спросить, кто этот человек и куда он дел моего друга.

– Ну давай, рассказывай. – РТ подходит и подталкивает меня локтем в бок. – Как вчера прошло свидание?

– Да говорил же, – отмахиваюсь я. – Это было не свидание. Робин просто показывала мне свои работы.

– Ну и как у нее… работы? – спрашивает РТ, с хитрым видом поигрывая бровями.

Вспоминаю рисунки с Евой и не в первый раз принимаюсь гадать, похожа она на Робин только лицом или некоторыми особенностями фигуры тоже.

– Робин – замечательная художница.

РТ ухмыляется от уха до уха:

– Ладно, как хочешь. Кстати, она уже пришла.

Робин говорила, что придет, поэтому удивляться вроде бы нечему, но я был уверен, что приглашение РТ она приняла только для вида, из вежливости.

– Д-да?..

– С каким-то парнем по имени Тим.

С Тимом? С каким Тимом? Ах да, так зовут ее бывшего мужа.

– Вот оно что… Значит, Робин взяла его с собой?

РТ понижает голос:

– Пока не понял, в отношениях они или нет. Пришли примерно полчаса назад, в отличие от… некоторых, которые забыли, что опаздывать уже не модно.

Входим в редакцию, где сегодня вечером устроен импровизированный кинозал. Раскладные походные стулья, которые гости приносят сами, расставлены перед экраном неровными рядами. РТ взял напрокат мультимедийный проектор. Демонстрируется церемония на простыне, натянутой поверх окна. В нижнем правом углу «экрана» виднеются два больших, чуть полинявших пятна, напоминающие плохо отстиранные следы крови. Это результат маленького инцидента, произошедшего на прошлогодней церемонии. Подвыпивший Костас был так рад видеть ягодицы Скарлетт Йоханссон, что сразу устремился их поприветствовать, забыв, что держит в обеих руках по бокалу вина. Сколько бы раз РТ ни пытался вывести пятна (а зная моего друга, пытался он это сделать один раз, и то кое-как), избавиться от них так и не удалось. Зато их вид хоть немного пробуждает совесть Костаса.