Упасть еще выше - Екатерина Островская

– Его обвинили в том, что он вымогал деньги у предпринимателя за содействие в выигрыше какого-то тендера.

Вице-губернатор откинулся на спинку кресла:

– А какое отношение ваш муж имеет к проведению тендеров? Как его фамилия?

– Никакого отношения не имеет, не имел и не будет иметь никогда. Так же как к деньгам, которые якобы ему должны передать.

Лена посмотрела на Кондакова и вдруг поняла, что он слышал о ее муже, знает эту историю.

– Если все, как вы говорите, то я завтра же попрошу, чтобы разобрались с этим вопросом. Он же не случайно в этой машине оказался.

«Точно знает! – уже не сомневалась Лена. – Я же ни про какую машину не говорила».

– Прямо с утра этим и займусь, – пообещал вице-губернатор. – А сейчас – простите, но я еще должен поработать с документами. Приходится брать на дом – рабочего дня категорически не хватает. Давно забыл, что такое отдых.

Он поднялся, Лена с Инной Сергеевной тоже.

– Погодите, – остановил Зворыкину хозяин, – мы сегодня у вас отняли много времени. И результатом довольны. Так что позвольте…

Он достал из кармана портмоне, раскрыл его, вынул несколько фиолетовых купюр, не пересчитывая их, протянул Лене:

– Возьмите. Спасибо вам большое.

– Нет-нет, – она на шаг отступила. – Помогите мужу, а другой благодарности мне не надо.

Но он все равно всучил ей эти деньги. Приблизился к ней, взял ее руку и вложил в ладонь эти купюры. А Инна Сергеевна подхватила Лену под локоть и потащила из кабинета:

– Не будем мешать Виктору Васильевичу.

Она попыталась затащить гостью в свой будуар, но Зворыкина отговорилась, сказав, что хотела бы еще пообщаться с Викой, раз уж здесь оказалась. Но когда подошла к комнате девочки, быстро засунула банкноты в сумочку. Хотя было желание разжать кулак и уронить деньги. Но хозяева наверняка бы обиделись, когда их обнаружили.

Бывшая жена Валерия Ивановича посмотрела на гостью, заговорщицки ей кивнула и, стараясь ступать бесшумно, отступила назад.

Лена постучала и вошла.

Вика сидела перед компьютером, но, увидев вошедшую, вскочила.

– Как здорово! – воскликнула она. – У меня есть вопросы по вашей книге.

– Задавай. И вообще звони. Я оставлю номера своих телефонов. Если вопросы или просто скучно.

Она достала из сумочки визитку, стараясь прикрыть ладонью лежавшие сверху скомканные купюры. Дописала на визитке номер домашнего телефона, после чего кивнула:

– А теперь вопросы.

– Я, правда, еще не до конца прочитала, но некоторые вещи изучила очень внимательно. Кое-что не совсем понимаю, но есть что-то, как будто про меня.

– Что непонятно, спрашивай.

– Во-первых, я не знаю, что такое прошивка.

– Это какое-то детское потрясение, которое накладывает отпечаток на психику и во многом определяет характер скрытыми фобиями.

Вика кивнула и, покосившись на дверь, понизила голос.

– Но про установку «отчим-падчерица» вы абсолютно точно все рассказали.

– У тебя все так и происходит в отношениях с…?

Вика кивнула:

– При маме он строгий и внимательный, а когда ее нет, то слащавый и все старается прикоснуться, по голове погладить или руку на плечо положить.

– Говорит, что ты красивая и уже взрослая, – продолжила Лена. – Говорит, тебе уже пора думать о своем будущем. С такой внешностью можно рассчитывать на карьеру фотомодели или актрисы… А у него солидные связи, его все уважают и не откажут…

– Да-а, – скривив рот, согласилась девочка, – именно так, слово в слово. Я все понимаю. А что делать?

– Маме жаловаться бесполезно, – прокомментировала Зворыкина, – она все равно не поверит.

Вика кивнула, а Лена продолжила:

– Но все равно старайся больше с ней общаться, будто бы ничего не происходит. Почаще выходи из дома. Заведи компанию друзей.

– Отпадает, – вздохнула девочка.

– Подарки от отчима принимай, но не кривясь, только говори, что не надо так тратиться. А если принесет тебе красивое дорогое белье, то наверняка скажет, что по случаю достал, а маме мало – с размером не угадал. Но ты не бери. Просто скажи, что такие вещи воспитанная девушка не должна брать от мужчины. Только от мужа или от постояннного любовника. Желательно, чтобы и мама это слышала. Не факт, что она не обозлится на тебя как на соперницу, но за мужем будет присматривать. Хотя она и так уже… А что касается компании для общения, то приезжай ко мне. Будем подругами, если ты не против.

– Я не против, – кивнула Вика.

– Здорово, – улыбнулась Лена, – а то и поговорить не с кем. Есть, конечно, знакомые еще со школы, но делиться с ними самым сокровенным никогда не хотелось.

– А со мной?

– С тобой – другое дело.

Зворыкина протянула руку:

– Значит, дружба?

Девочка кивнула и спросила:

– На всю жизнь?

Теперь уже кивнула Елена Александровна:

– Ну, тогда, подруга, запомни: нужна будет помощь – сразу звони, и я примчусь. Утром или вечером, ночью. Разницы нет. За друзей надо бороться. И за любовь тоже.

Вернувшись домой, Лена почувствовала себя не в своей тарелке. Было стыдно не за то, что она предложила дружбу девочке, а за то, что взяла деньги у ее родителей. А дружба, как известно, не продается. Хотя находятся люди, считающие, что купить дружбу можно.

Герберов не звонил, а когда она набрала его номер, сообщил, что пока никаких изменений, но он уже готовит прошение об изменении меры пресечения и надеется, что Зворыкина отпустят под домашний арест. Герберов пытался говорить как можно быстрее, словно его оторвали от просмотра интересного фильма.

Выпалив это, он спросил:

– Все ясно?

А за его голосом прилетели звуки страдающих скрипок, и женский голос гневно произнес:

– Передайте принцу, что мне не нужны его деньги.

И тут же начался блок телевизионной рекламы.

С самого утра накрапывал нудный дождик, пробиваясь сквозь летние тучки, но капли были крупные и уже по-осеннему холодные. Собираясь на работу, Лена прихватила зонтик, вышла из квартиры, но тут же вернулась обратно и надела светлый плащик с капюшоном. Капюшон был неудобный, большой, он все время сваливался на лицо, закрывая глаза, но сейчас и это казалось преимуществом – очень не хотелось, чтобы ее разглядывали встретившиеся соседи, да и самой требовалось хоть как-то отрешиться от того, что окружало, мучая своей обыденностью и равнодушием…

Она шла по коридору, не понимая, зачем вообще явилась на работу. И когда подошла к кабинету, решила вернуться, но куда идти, не знала: все мысли были о муже, но как помочь ему, она не представляла. Так она и стояла какое-то время. К ней подошел Рейнгольд. Вероятно, Дмитрий Натанович наблюдал за ней, видел, что она колеблется. В руках Рейнгольда был стакан в подстаканнике. Стакан был наполнен чаем, а сверху плавал кругляш лимона.