Тот, кто не умеет прощать - Марина Серова

— Андрей Анатольевич сообщил вам об этом?

Лада молча посмотрела на меня. В ее глазах промелькнула странное выражение, значения которого я не поняла.

— Я сначала вообще ничего не знала об этом, ну, об аварии. Я влюбилась в Андрея, ждала его, ревновала страшно. Но главное… — Лада вновь замолчала, опустив глаза, потом продолжила: — Я узнала, что беременна. Сначала была задержка, я не обратила внимания. Потом сделала тест, и все подтвердилось. Я была в ужасе, я ведь не дурочка и знала, что Андрей на мне не женится. И куда я с ребенком? Обратно домой, к матери и отчиму-насильнику? Работы нормальной тоже нет, и кто меня возьмет на работу?

— Но вы все же решились родить ребенка, — констатировала я.

Лада задумчиво смотрела прямо перед собой. Казалось, она была во власти воспоминаний десятилетней давности, причем не самых приятных.

— Андрей провел несколько дней в больнице, потом он вернулся в коттедж. Он был не в себе, все время метался по дому, даже плакал, представляете?! Он во всем винил себя, твердил, что из-за него Марина потеряла ребенка, что она его никогда не простит. Потом его охватывал страх, что Марина тоже умрет. Он по десять раз на дню звонил в клинику, где она лежала. Ездил к ней каждый день. Я все это время была с Настенькой, которая ничего не знала. Андрей почему-то просил не говорить ей, что мама в больнице, и вообще не рассказывать об аварии. Хотите еще чая? — неожиданно спросила Лада.

— Нет, спасибо. И что же было дальше?

— Я наконец улучила момент, когда смогла поговорить с Андреем. Его жене стало лучше, она пошла на поправку, и Андрей немного успокоился. Я пришла к нему и попросила денег на аборт. Срок был небольшой, я хотела сделать аборт в хорошей клинике, чтобы не остаться бесплодной, но Андрей…

— И что же Андрей Анатольевич?

— Он вдруг ведь затрясся, потом бухнулся передо мной на колени, забормотал, что это его с Мариной ребенок должен родиться у меня. Сказал, что не позволит мне сделать аборт и убить его ребенка во второй раз. Я молчала, не зная, что и думать. Потом он немного успокоился и сказал, что будет помогать мне и нашему ребенку, что мы ни в чем не будем нуждаться. Он так умолял меня сохранить ребенка, что я пообещала. Я ведь и сама не хотела делать аборт, но тогда я думала, что у меня нет другого выхода.

— И какой же выход предложил вам Андрей Анатольевич? — спросила я, хотя уже начала догадываться, что за этим последовало.

— Он сказал, что купит жилье мне и ребенку, — ответила Лада. — И что будет помогать деньгами, чтобы я ни о чем не беспокоилась, только берегла бы себя и будущего ребенка. И действительно, пока его жена лежала в больнице, он все устроил, купил мне… нам с Ярославом эту квартиру, потом мы с ним приехали из Тарасова в Самару на машине. Это был последний раз, когда он сел за руль. Сказал еще какую-то странную фразу, мол, если будем живы, так тому и быть. И с тех пор больше сам за руль не садился. Зарекся.

Лада усмехнулась.

— Так я и оказалась здесь. Андрей Анатольевич оплачивал услуги врачей, когда я встала на учет по беременности. Потом поместил меня в лучший в городе роддом, договорился с врачами. Встречал меня с Ярославом из роддома. Это я выбрала такое имя для сына — Ярослав, оно почему-то всегда мне очень нравилось, и Андрей не возражал. Он отвез нас из роддома домой, в эту квартиру, где все уже было готово для ребенка, водителя специально для этого нанял на один день. Ну а потом у нас с ним состоялся разговор…

Лада умолкла и, сложив руки на коленях, некоторое время изучала свой безупречный маникюр. По выражению ее лица я поняла, что разговор был не из приятных.

— Что за разговор? — Я и вправду была заинтригована.

Что же такого настолько чудовищного мог сказать своей любовнице Павлов, если ей до сих пор тяжело об этом вспоминать. Ведь прошло почти десять лет.

— Андрей долго смотрел на Ярослава, который заснул в своей кроватке, а потом увел меня из детской в гостиную. Я хотела обнять его, но он отстранился и сел в кресло напротив меня. И я услышала такое…

Лада стиснула руки, видимо, ей нелегко было вспоминать этот разговор и в то же время хотелось выговориться.

— Сначала Андрей заговорил о том, как он виноват перед своей женой, что это из-за него погиб их общий ребенок. А после этого и вовсе заявил, что одного ребенка он погубил, зато другого спас. И может быть, теперь ему многое простится, хотя, конечно, не все.

Лада вскинула на меня глаза, взгляд был очень серьезный, даже какой-то обреченный.

— Вы можете поверить, что мужчина способен такое сказать? Я бы и сама не поверила, если бы мне кто-нибудь рассказал, но именно так все и было. Я тогда просто окаменела, не знала, что ему ответить. А Андрей продолжал говорить. Сказал, что будет нас с Ярославом обеспечивать, что мы ни в чем не будем нуждаться. Вот только мы с ним больше никогда не увидимся, он вернется в Тарасов и каждый месяц будет перечислять мне деньги.

— Постойте-ка, — удивилась я, — вы хотите сказать, что с тех пор ни разу не виделись с Андреем Анатольевичем?

Лада покачала головой:

— Нет, ни разу. Он сделал все так, как и сказал. Оставил нас с Ярославом в этой квартире, дал денег на первое время и вернулся в Тарасов. И каждый месяц мы действительно получали деньги. Этой суммы было вполне достаточно, чтобы нормально жить и растить ребенка.

— Но хоть как-то вы общались? Может быть, по телефону?

— Да, — подтвердила Лада. — Несколько раз он мне звонил, спрашивал, какие у меня планы на будущее. Я сказала, что хотела бы работать в детском саду, и он моментально все устроил. Мне позвонили из частного детского сада и предложили вакансию воспитателя младшей группы. Я и теперь работаю в этом садике и очень довольна. А Андрей Анатольевич оплатил мое заочное обучение, и я получила высшее педагогическое образование. Так что у меня теперь есть и профессия, и образование, и все благодаря ему. Все у нас с Ярославом есть, вот только…

Лада вновь ненадолго задумалась, и меня насторожило выражение ее глаз, грустное и одновременно какое-то злое.

— Официально он Ярослава так и не признал, так что по документам я мать-одиночка, — сообщила Лада.

— И он так ни разу и не приехал, чтобы посмотреть, как растет его сын? — Мне действительно было трудно в это поверить.

Лада покачала головой:

— Нет, ни разу. Сказал, что боится привязаться к мальчику. И еще просил меня никому не говорить, что Ярослав его сын. Сказал, что он очень любит свою жену Марину и всегда будет ее любить. Позже выяснилось, что после той аварии Марина больше не сможет забеременеть. Ей самой, я думаю, на это было плевать, я ведь видела, как она обращалась с Настенькой. А вот сам Андрей Анатольевич носился со своим чувством вины как с писаной торбой. А в тот раз, когда привез меня из родильного дома, и вовсе заявил, что Марина и Настенька всегда будут его единственной семьей, чтобы я это усвоила и больше ни на что не претендовала. Я тогда вспылила, все-таки родила недавно и все такое… В общем, я начала кричать, что пусть убирается к своей драгоценной Марине, раз он нас с сыном за людей не считает. А он так злобно посмотрел на меня и крикнул: «Заткнись!» Мне даже страшно стало. Тут Андрей увидел, как я вся сжалась от страха, и еще добавил, чтобы я никогда не смела шантажировать его ребенком, иначе он отберет все, что мне дал. И что никакие тесты ДНК мне не помогут, так же, как и обращение в суд. Против него я бессильна, так он сказал. Да я и сама это понимала. Я даже извинилась, он тоже извинился, что накричал на меня. В общем, расстались мы хорошо, но больше с тех пор не виделись. Он ни разу не приезжал в Самару, а я в Тарасов.