Правила крови - Вадим Панов

— Эдмон, это бесполезно. — Сидящая в глубоком кресле девушка еще плотнее закуталась в черную шаль и покачала головой. — Это бессмысленно.

— Это единственное, что нам остается, — очень спокойно ответил ей брат.

Коренастый, плечистый, очень похожий на отца, Эдмон медленно прошелся по комнате, присел на подоконник и жестко посмотрел на сестру.

— Я не могу оставить все как есть. Просто не могу.

— Правила Крови, — скривилась Тереза.

— Да, — очень серьезно ответил брат. — Правила Крови.

Эдмон давно женился, зажил своей семьей и нечасто появлялся в родительском доме, но после гибели отца молодой лейтенант гвардии перевез жену и двоих сыновей в резиденцию старого магистра и запретил им покидать ее. Следом прибыли некоторые родственники и друзья, решившие поддержать, а если надо — защитить детей Леонарда в трудный час. Тереза понимала, что в защите нет необходимости, она не верила, что Франц станет преследовать родственников погибшего магистра, но вскоре догадалась, что приезд рыцарей имел еще одну цель — Эдмон формировал партию. И сейчас девушка убедилась, что ее догадка верна.

— Тебя никто не поддержит.

— Меня уже поддерживают, сестренка, уже. У нашего Рода много друзей, которые высоко ценят имя отца. И которым не понравилось, как поступил этот мерзавец. — Голос лейтенанта стал чуть громче. — Многим не понравилось, как он поступил. Сейчас рыцари молчат, но мне достаточно их нейтралитета. Пусть они убедятся в трусости и подлости этого подонка, пусть увидят, как он побоится принять вызов, и тогда нелепость его притязаний на власть станет очевидной.

— А твоя?

— Я командор войны, — с легким высокомерием ответил Эдмон. — Я получил титулы в трех мастерских и имею право выставить свою кандидатуру. Пусть решают мастера.

— Они решили.

— Их заставили решить! — Рыцарь быстро подошел к сестре, присел перед ней на корточки, заглянул в глаза. — Тера, неужели ты готова забыть обо всем? Забыть о предательстве, о смерти отца? Неужели твое сердце останется спокойным, когда убийца сядет на политый кровью трон? Чудь не заслуживает власти узурпатора. Отец согласился бы со мной.

— Чудь не заслуживает междоусобиц, — тихо ответила девушка. — И отец никогда бы не поставил свое честолюбие выше интересов Ордена. — «Однажды поставил», — мелькнула предательская мысль, но Тереза отогнала ее прочь. — Ты ослеплен, Эдмон. Неужели ты не видишь, насколько мы ослаблены? Неужели ты не понимаешь, что сейчас Орден должен сплотиться…

— Вокруг убийцы моего отца?

Тереза вздрогнула. Эдмон поднялся на ноги и мрачно посмотрел на сестру.

— Ты все еще любишь его?

Она выдержала его взгляд. Выдержала, не отвела глаза и тихо, очень тихо, но раздельно и четко произнесла:

— Я его ненавижу. Всем сердцем. Всей душой.

— Ты моя сестра, — улыбнулся Эдмон.

— Но я вижу, что у Чуди нет лидера более достойного. Нет рыцаря, обладающего таким же умом, опытом, мастерством и авторитетом. Может быть, ты сможешь победить в поединке, но сравниться с ним тебе не дано. — Только теперь Тереза отвела взгляд. — Франц был рожден, чтобы стать властелином. Отец это понимал.

— Он поднял мятеж в трудный для Ордена момент. Его должна была настигнуть кара. Кара, а не корона!

— Если бы не случилось то, что случилось, — Тереза снова смотрела брату в глаза, — кровь войны легла бы на всю Чудь. Зеленые и навы не простили бы нам войну. А так… отец заплатил за союз с гиперборейцами.

— И все трусливо отвернулись.

— Отец взял на себя весь позор. Никто не вспоминает Ордену постыдный союз. И навы и люды приняли жертву, прими и ты.

— А мне плевать, что думают темные и зеленые!

— Тогда как ты можешь надеяться на трон? — возмутилась девушка. Теперь уже в ее голосе мелькнуло высокомерие. — Безрассудство способно довести Тайный Город до войны на взаимное уничтожение. Ты этого хочешь? Вспомни, что говорил отец об ответственности перед Орденом.

— Я помню.

— Отец кровью смыл позор, и никто не произнесет в его адрес дурного слова. Его память чтят, как чтят память всех великих магистров. Таковы правила, Эдмон. Таковы Правила Крови. Только она смывает слова и поступки.

— Все правильно: только кровь смывает слова и поступки.

— Так не выходи на эту дорогу.

— Первым на нее вышел мятежник. — Лейтенант помолчал. — Ты все-таки его любишь.

— Я люблю тебя, Эдмон, очень люблю. И не хочу тебя терять. Если ты не остановишься, Франц сотрет тебя в порошок. У тебя нет шансов.

— В Поединках Крови запрещено использовать магию, — усмехнулся рыцарь.

Тереза выразительно посмотрела на брата.

— Ты действительно надеешься победить Франца в открытом бою?

— Он на шестьдесят лет старше.

— Он в самом расцвете сил.

— Все знают, что я плохо обращаюсь с двуручником, и трус наверняка выберет это оружие. — Лейтенант потер подбородок, снова усмехнулся. — А я уже месяц тренируюсь с мечом… Мерзавца ждет большой сюрприз.

— Эдмон!

— Отец будет отомщен, сестренка, будет!

Он резко развернулся и вышел из комнаты.

«Я теряю брата! Я потеряла отца, а теперь теряю брата! Завтра мой Франц убьет моего брата!» Тереза вздрогнула и остановилась. «Мой Франц?»

Когда-то очень давно она позволяла себе думать о де Гире так: «мой Франц». Очень давно. Меньше двух месяцев назад. В прошлой жизни. В прошлой, счастливой жизни. Но почему это обращение возникло сейчас?

Девушка огляделась. Задумавшись, она не заметила, что довольно далеко удалилась от дома. Старая, тянущаяся вдоль тихой лесной речки тропинка привела Терезу к неширокой заводи, над которой склонились две старые ивы. К самому любимому ее месту. Девушка улыбнулась: «Конечно, куда еще я могла прийти?» — но, сделав пару шагов, вновь замерла.

У заводи, прислонившись спиной к дереву, сидел он.

Тереза сразу поняла, что это он. Поняла, несмотря на то что вечерние сумерки скрывали лицо мужчины, а их резиденция находилась под надежной охраной. Маг такого класса способен пройти сквозь любую защиту, которую могут выставить Эдмон и его приятели. И обнаружить любимое место молодой девушки.

Тереза подошла к Францу и села прямо на траву.

— Ты давно здесь?

— Три часа. — Он смотрел на неспешно текущую воду. — Уже хотел уезжать.

— Зачем ты пришел?

— Надеялся тебя увидеть.

— Для чего?