Дикая Охота - Уна Харт

Она принялась за еду. Завтрак был сытным и сладким. Заботу об Александре снова взял на себя Дайре: пристроил голову у себя на коленях и отправлял ей в рот кусочек за кусочком тонко нарезанную ветчину. Карах задумчиво покачивался на задних ножках стула. Фраган несколько раз сделал вид, что собирается опрокинуть его, цепляясь когтями за спинку, но вскоре потерял интерес к забаве.

– Наш благонравный друг сказал, сумеет ли он тебе помочь? – спросил Дайре у Александра.

– Пока он лишь намерен «обсудить мое положение», – недовольно ответил тот. – Это еще ничего не значит.

– А он объяснил подробно, какой он ничтожный и бесталанный? – Фраган с усмешкой передразнил проникновенный тон Диана Кехта: – «Александр, друг мой, мне так жаль, что моих способностей недостаточно, даже чтобы подтереть себе задницу, не говоря о том, чтобы вернуть тебе тело»…

– Хочется верить, у него есть хоть какой-то план, – поморщилась отрезанная голова.

– Наверняка, – кивнул Карах. – Просто набивает себе цену. Театральные паузы – его конек.

Грейс почувствовала укол обиды. Вчера один только Диан Кехт проявил к ней внимание и симпатию, остальные просто ее не замечали.

– За что вы его так не любите?

На нее посмотрели все одновременно, только Александр закатил глаза. Карах пожал плечами:

– Так в двух словах и не расскажешь.

– Тут мы сами решаем, кого любить, – загадочно протянул Дайре, вытирая лицо своего подопечного салфеткой. – Кстати, как провели время наедине, голубки?

– Иногда мне хотелось заклеить ему рот, – призналась Грейс.

Дайре скорчил сочувственную гримасу и спросил:

– Он что, так плохо им работает?

– Фу, что ты несешь! – поморщился Карах и раздраженно пихнул Дайре в плечо.

Грейс не успела ничего ответить, как вдруг все охотники оставили еду, встали и направились к выходу. Было что-то очень жуткое в этом единодушии. Она не поняла, что происходит, но времени гадать не оставалось. Подхватив голову Александра, девушка побежала следом.

⁂

Холл отеля на этот раз не пустовал. Среди потертых кожаных кресел стояли, покачивая хвостами и нервно дергая ушами, черные лошади. Под блестящей шкурой ходили мышцы, во рту хрустели трензели, и копыта глухо ударяли о пол – ковер едва смягчал этот звук.

Под ногами скакунов крутились черные псы с красными ушами. К Грейс подбежал Голод – здесь он выглядел иначе, но она узнала гончую по выражению преданной радости на морде и суетливому хвосту. Протянула собаке Александра, чтобы она могла обнюхать и облизать хозяина. Тот не возражал.

Сама Грейс прилетела сюда на серебристой лошади, в которую превратился ее велосипед и чья грива до сих пахла машинным маслом. Кобыла стояла поодаль от других коней, растерянно глядя на своих новых сородичей. Сверкающая металлической белизной, она напоминала единорога со старинных гравюр, но нос у нее оказался бархатистым и нежным, а дыхание – горячим.

– Тебе нужно подтянуть подпруги, – подсказал юноша с наброшенной на спину курткой, которого Грейс заметила в ресторане. Ресницы у него оказались невероятно пышными, словно росли в несколько рядов, а голос звучал глубоко и тихо, как морские волны. На его плече, болтая ногами, сидел тот самый бородатый человечек в красном.

Незнакомец оттеснил Грейс от кобылы и ловко затянул ремни, охватывающие живот.

– Спасибо. Я никогда не подходила так близко к лошадям, – призналась она.

– Привыкнешь, – прошелестел он. – Я Рон.

– А я Макдар, – добавил коротышка с его плеча.

Грейс не ожидала, что у такого маленького создания окажется такой низкий тембр. Подобный голос мог бы быть у старика, который курил всю жизнь. Правда, синий нос человечка скорее наводил на мысль о любви к выпивке. Покопавшись за пазухой, Макдар извлек красную бусину на зеленой шерстяной нитке и протянул ее девушке.

– Держи. Положи в карман, тогда точно не свалишься. Я так и понял, что верхом ты отродясь не сидела.

Грейс с благодарностью приняла подарок. Теперь, кажется, она знала всех охотников. Когда новые знакомые отошли, она разглядела, что на плечи Рона накинута не куртка, а бурая тюленья шкура с белыми пятнами, похожими на леопардовые отметины. Голова животного с глазами будто из черного стекла и торчащими жесткими усами была безжизненно откинута назад. Шкура выглядела тяжелой, но Рон нес ее без всяких усилий.

Александра Грейс пришлось вручить подъехавшему Тыковке. Вместо того чтобы привязать голову за волосы к седлу, тот снял собственную тыкву – огонь в глазницах потух – и спрятал в сумку, а на ее место пристроил соратника. Новое тело оказалось великовато Александру по сравнению с тем, что было раньше, но он обрадовался и такому.

Грейс вдела ногу в стремя и залезла в седло. Это оказалось проще, чем она думала. Хотя к тому, что под тобой все время кто-то шевелится и переступает, предстояло еще привыкнуть.

В дальней стене холла сегодня появились входные двери. Когда они распахнулись, снаружи уже ждал всадник с оленьими рогами. Он развернул коня и легкой трусцой двинулся по гладкой неосвещенной дороге. За ним потянулись и остальные.

Слева и справа густел туман, такой плотный и влажный, словно облака опустились на землю. Грейс расположилась в самом центре толпы и, оглядываясь по сторонам, видела лишь своих спутников. Тогда, на горе, все охотники сливались для нее в единое тело из множества голов и лошадиных ног. Сейчас каждый обрел индивидуальность. Пройдет немного времени, и она научится отличать их по походке и манере ездить верхом, по наклону головы или интонациям.

Почти у всех всадников, кроме нее, в руках было оружие. Дайре ехал с чем-то вроде ружья, присоединенного тонкой трубкой к рюкзаку за спиной. Рон держал гарпун, а Карах сжимал в руках копье. Только у Диана Кехта не было ни меча, ни винтовки. Он скакал верхом без седла и уздечки, довольствуясь наброшенной на шею коня веревкой в качестве повода. Одна из лошадей, казалось, шла без седока, но затем стало заметно, что ею правит Макдар, сидевший на луке.

Грейс ехала, убаюканная качкой. Даже когда скакуны, как один, перешли на рысь, ее бедра так плотно прилипли к седлу, что пришлось бы потрудиться, чтобы упасть. Несколько раз вокруг резко темнело, а затем светлело. На небо выплыли робкие облака, но потом кто-то прикрикнул: «Макдар, кончай!», раздался хриплый смех, и пейзаж снова затянуло серым.

Грейс не ощущала ни жары, ни холода, воздух вокруг казался неподвижным. Она не испугалась и не занервничала, даже когда лошади неожиданно перешли на галоп. Звук их копыт теперь напоминал взрывающийся со всех сторон попкорн, но держаться в седле, как ни странно, стало еще проще, чем во время тряской рыси.

Потом воздух вокруг загустел, и на секунду показалось, что они впечатались в желе. Кобыла напрягла все мышцы, с силой выдернула из рук Грейс повод и, потянувшись головой и всем телом вперед, прорвала невидимую пленку.